Жюль Верн - ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ

В течение девяти дней, оставшихся до начала экспедиции, колонисты решили закончить последние работы на плато Дальнего Вида.

Между тем Айртону было необходимо возвратиться в кораль, так как домашние животные нуждались в уходе. Было решено, что Айртон проведет там два дня и вернется в Гранитный Дворец, оставив в стойлах обильный запас корма.

Перед его отправлением Сайрес Смит спросил, не. хочет ли он, чтобы кто-нибудь его проводил. Ведь теперь на острове не так безопасно, как прежде.

Айртон ответил, что это не нужно, что он отлично справится один и ничего не боится. Если в корале или окрестностях произойдет что-нибудь неожиданное, он немедленно сообщит об этом по телеграфу в Гранитный Дворец.

На заре Айртон уехал на повозке, которую везла одна онагга. Два часа спустя телеграф сообщил, что в корале все благополучно.

В ближайшие два дня Сайрес Смит осуществил одно мероприятие; оно должно было окончательно обезопасить Гранитный Дворец от всяких неожиданностей;

Смит хотел сделать совершенно не видимым отверстие бывшего водостока на южной оконечности озера Гранта, ранее, уже заделанное и полуприкрытое растениями и травой. Это было легко осуществить, так как требовалось только повысить на два-три фута уровень воды в озере, которая должна была окончательно затопить отверстие. Для этого достаточно было установить плотины у обоих проливов, питавших Глицериновый ручей и ручей Водопада. Остальные колонисты приняли участие в этой работе и быстро возвели две плотины из хорошо сцементированных камней. Ширина их не превосходила семи-восьми: футов при трех футах высоты. После этого никто не. мог бы предположить, что у оконечности озера существовал подземный проход, в который когда-то изливался избыток воды.

Незачем говорить, что небольшой рукав, через который поступала вода, наполнявшая резервуары Гранитного Дворца и приводившая в движение подъемник, не был затронут, и колонистам не угрожал недостаток воды. Стоило втянуть подъемник наверх, и надежное, удобное убежище колонистов было в полной безопасности от неожиданного нападения.

С этой работой справились быстро, и Пенкроф, Гедеон Спилет и Харберт нашли время посетить гавань Воздушного Шара. Моряку очень хотелось знать, побывали ли пираты в маленькой бухте, где находился «Бонавентур».

– Эти джентльмены, – говорил он, – высадились именно на южном берегу. Я боюсь, что они обнаружили нашу маленькую гавань, и тогда я не дам и полдоллара за наш «Бонавентур». Опасения Пенкрофа были довольно основательны, и посещение гавани Воздушного Шара казалось вполне уместным.

10 ноября после полудня моряк и его товарищи выступили в путь. Они были хорошо вооружены. Пенкроф демонстративно вложил по две пули в каждый ствол своего ружья и молча покачал головой. Это не предвещало ничего хорошего для того, кто вздумал бы подойти к нему слишком близко, будь это человек или зверь. Гедеон Спилет и Харберт также захватили ружья, и около трех часов маленький отряд покинул Гранитный Дворец.

Наб проводил товарищей до излучины реки и, когда они перешли на другой берег, поднял мост. Колонисты условились, что сообщат о своем возвращении выстрелом из ружья. Услышав этот сигнал, Наб должен был восстановить сообщение между обоими берегами реки.

Путники направились прямо по дороге в гавань, к южному берегу острова. Им предстояло пройти всего три с половиной мили, но Гедеон Спилет и его товарищи потратили на это два часа. По пути они обыскали всю опушку леса как в более густой его части, так и со стороны болота Казарок, но не обнаружили никакого следа беглецов. Вероятно, последние, не зная в точности численности колонистов и их средств обороны, укрылись в наименее доступной части острова.

Придя в гавань Воздушного Шара, Пенкроф с величайшим удовлетворением увидел, что «Бонавентур» спокойно стоит на якоре в узкой бухте; впрочем, гавань Воздушного Шара была так хорошо укрыта среди высоких скал, что ее нельзя было обнаружить ни с моря, ни с суши, и только человек, находящийся в самой бухте или над нею, мог догадаться о ее существовании.

– Прекрасно! – сказал Пенкроф. – Эти негодяи еще не побывали здесь. Гады предпочитают прятаться в траве, и мы, очевидно, найдем их в лесу Дальнего Запада.

– Это большое счастье, – добавил Харберт. – Если бы они увидели «Бонавентур», то захватили бы корабль и убежали, а мы не могли бы еще раз побывать на острове Табор.

– Действительно, – ответил журналист, – было бы приятно доставить туда записку с указанием координат острова Линкольна и местонахождения Айртона, на случай, если «Дункан» вернется за ним.

– «Бонавентур» все еще здесь, мистер Спилет, – ответил Пенкроф. – Судно и его команда могут тронуться в путь по первому сигналу.

– Я думаю, Пенкроф, что это придется сделать сейчас же по окончании обследования острова. Возможно, что незнакомец, если нам только удастся его найти, сообщит нам много интересного об острове Линкольна и острове Табор. Вспомните, что он, и никто другой, написал ту записку, и ему, может быть, известно, вернется ли яхта.

– Тысяча чертей! – вскричал Пенкроф. – Кто же это может быть? Этот человек знаком с нами, а мы с ним незнакомы. Если это простой моряк, потерпевший кораблекрушение, то почему же он прячется? Мне кажется, мы порядочные люди, а общество порядочных людей никому не может быть неприятно. По доброй ли воле он сюда попал? Может ли он покинуть остров, если захочет? Здесь ли он еще? Или его уже нет?

Беседуя таким образом, Пенкроф и его товарищи поднялись на корабль и прошли по палубе «Бонавентура». Моряк случайно взглянул на битенг, вокруг которого был обмотан якорный канат, и вскрикнул:

– Черт возьми! Вот это здорово!

– Что такое, Пенкроф? – спросил журналист.

– А то, что этот узел завязан не моей рукой! И Пенкроф указал на веревку, которая привязывала канат к битенгу, чтобы он не размотался.

– Как не вашей рукой? – спросил Гедеон Спилет.

– Готов поклясться, что не моей. Это плоский узел, а я обычно завязываю две удавки.

– Может быть, вы ошиблись, Пенкроф?

– Я не ошибся, – настаивал моряк. – Рука делает это незаметно, сама собой, и рука не ошибается.

– Значит, пираты побывали на корабле? – спросил Харберт.

– Не знаю, – ответил Пенкроф. – Несомненно одно, что якорь «Бонавентура» поднимали и потом снова бросили его. Вот еще одно доказательство: канат якоря травили, и гарнитур снят с того места, где канат трется об клюз. Говорю вам, кто-то пользовался нашим судном!

– Но если им пользовались пираты, они разграбили бы его или убежали.

– Убежали бы? Куда это? На остров Табор? – возразил Пенкроф. – Неужели вы думаете, что они отважились бы выйти в океан на судне с таким небольшим водоизмещением?