Леопольд Захер-Мазох - Шахиня

– Каким образом?

– Приятно наслаждаться изысканной кухней, – ответил Волков, – однако же наказать и заставить страдать тех, кто нас обижает и жестоко обращается с нами, удовольствие не менее лакомое. Я хочу немедленно видеть здесь полковника Мальцана, начальника кадетского заведения, который, как самый последний тиран, довольно в свое время поизмывался надо мной и моими товарищами, и в качестве его повелителя покарать его по своему усмотрению.

– Твое желание будет исполнено, – недолго подумав, сказала фея, – однако моим джиннам потребуется время, чтобы разыскать полковника и доставить его сюда.

– О, мне торопиться некуда, – проговорил Волков и вальяжно вытянулся на ложе.

Фея мгновенно исчезла. Прошло немало времени, молодой султан начал терять терпение.

– Ах, похоже джинны так же нерасторопны, как и наши обычные слуги, – в сердцах воскликнул он.

– Наберись терпения! – призвал неведомый голос сверху.

– Прошу прощения, я больше ни слова не пророню, – заверил Волков.

Внезапно стена поднялась вверх, четверо мавров втащили в помещение одетого в рабское рубище полковника Мальцана и силой заставили его опуститься перед Волковым на колени.

– Ты знаешь, кто я такой? – заговорил Волков, стараясь придать своему лицу выражение кровожадного Нерона.

– Ты Волков, актер на театре... – ответил полковник.

– Нет, Волков, султан... ну, страны, в которой я царствую, впрочем, это к делу не относится. Но знаешь ли ты, что сейчас ты целиком и полностью в моей власти, Мальцан, что ты мой раб?

– Да, я это знаю, – горько вздохнул полковник, который, очевидно, какой-то высшей силой принужден был покориться своей судьбе и даже делать хорошую мину при плохой игре.

– Знаешь ли ты также, что тебя ожидает?

– Я рассчитываю на милость.

– Ты наверняка ошибешься в расчетах, тиран, ибо ты столько раз безжалостно обходился с нами, бедными детьми, – проговорил султан Волков. – Одна могучая фея передала тебя в мои руки, а я не из тех, кто тебя пощадит, жалкий холоп, который должен видеть во мне своего господина и судью.

– Я готов унизиться перед тобой, – робко начал было полковник.

– Куда еще больше ты собираешься унизиться, – язвительно бросил Волков, – когда ты мой раб и валяешься у меня в ногах как собака, которую я могу пинать как захочу? Да, я буду пинать тебя. Пододвиньте-ка его ближе!

Мавры опять схватили злополучного полковника и бросили его к ногам Волкова, который вполне серьезно принялся пинать его как шелудивого пса.

– Ну, что ты теперь скажешь, мерзавец?

Полковник в ответ только вздохнул.

– Это, голубчик, еще далеко не все, – заявил Волков и приказал, – свяжите его по рукам и ногам и хорошенько отделайте его по-турецки палкой по пяткам.

– Ради Бога, Волков, что за дикая мысль, – возопил полковник.

– Ты мой раб? – спросил Волков, поднимаясь на ложе.

– Да.

– Тогда что за разговоры.

Мавры связали полковнику руки и ноги, принесли длинную жердь и прикрепили его к ней пятками вверх.

– Пощади! – взмолился Мальцан.

– Никакой пощады! – засмеялся Волков, в своей большой роскошной султанской шубе чувствовавший себя стопроцентным деспотом. – Задайте-ка ему бастонаду [108] Бастонада – наказание палочными ударами по пяткам. , я буду сам считать.

Один из мавров подошел к жертве Волкова с тонкой тростью.

– Раз! – приказал султан, вытянувшись на ложе.

Трость со свистом рассекла воздух, Мальцан только охнул.

– Два!

Зловещая трость снова опустилась на пятки полковника. При двадцатом ударе он запросил пощады и выглядел уже совершенно плачевно. Однако у Волкова нашелся для него только издевательский смех, и он продолжал преспокойно отсчитывать дальше. Насчитав, вероятно, ударов пятьдесят, он только тогда приказал истязателям остановиться и развязать полковника.

– Теперь поблагодари меня, раб! – повелел Волков, и бедняге пришлось еще и поцеловать ему руку.

– Все, достаточно! – молвил султан после этого, и мавры вместе с полковником в мгновение ока исчезли.

Перед осчастливленным снова предстала могущественная фея.

– Ну, объяви мне свое третье, последнее желание, – предложила она. – Хорошенько подумай, чего ты просишь, потом ты больше не сможешь предъявлять мне никаких требований, а наоборот будешь сам обязан служить мне.

– Лучшее на десерт! – воскликнул Волков, ни секунды не раздумывая. – Наколдуй мне сюда немедленно красивую богоподобную женщину, которую я люблю и которой я поклоняюсь.

– Назови ее!

– Царица.

Фея взмахнула жезлом, из-под сводов ротонды сверкнула молния, от удара грома закачалось здание и затряслась земля. Волкова окутал туман благовоний, который постепенно рассеялся, и у него, ослепленного ярким светом, все расплылось перед глазами в розовое пятно.

Волков издал крик. Словно сквозь волшебную пелену он увидел теперь царицу. Стена перед ним превратилась в огромное зеркало, в котором он увидел отражение красивой женщины, неотступно занимавшей все его мысли во сне и наяву, которая в спокойной позе возлежала на оттоманке. Она была окутана белым облаком шелка и кружев, глаза ее были закрыты; казалось, она спала.

– О, как же она прекрасна, – пробормотал Волков, соскальзывая со своего царского ложа и с немым обожанием опускаясь перед отражением на колени.

Фея приблизилась к волшебной картине и коснулась ее своим маленьким жезлом, стена разошлась, прекрасная дама проснулась, огляделась вокруг, божественно-привлекательно улыбнулась Волкову и затем встала, чтобы спуститься к нему.

– Ты идешь ко мне, моя госпожа, моя богиня! – прошептал молодой актер.

– Как ты сюда попал, Волков? – спросила царица, подойдя к нему и поднимая его на ноги. – А я? Не сон ли это?

– Нет, нет, – воскликнул он, – это реальность, великолепная чудесная реальность, я пью твое сладостное дыхание, я держу тебя в своих объятиях.

Он порывисто обнял ее, но она мягко высвободилась из его рук.

– Не так, мой друг, – сказала она, – сдерживай себя, иначе мне придется тебя покинуть.

– Ты моя! – воскликнул Волков. – Добрая фея подарила мне тебя на час блаженства, и я не отпущу тебя, потому что боготворю, ты для меня все, больше, чем весь остальной мир, всеми фибрами души стремлюсь я к тебе, не гляди же так холодно и так строго.

– Я еще раз предупреждаю тебя, – молвила царица. – Я не могу тем же ответить на твою страсть, ты знаешь, видишь это кольцо, оно объяснит тебе все.

Она подняла вверх палец с обручальным кольцом.

– Нет, Елизавета, – еще пуще загорелся Волков, – ты принадлежишь мне, и никакая сила земная не сможет оторвать тебя от меня. Я хочу назвать тебя своею и потом, когда это осуществится, умереть!