Томас Манн - Доктор Фаустус

Я снова увидел дорогого моего друга в 1935 году, приехав уже отставным учителем на хутор Бюхель, чтобы поздравить его с пятидесятилетием. Липа была в цвету, он сидел под ней. Сознаюсь, у меня подгибались колени, когда я, с букетом цветов в руке, подходил к нему вместе с матерью. Мне показалось, что он стал меньше ростом, верно, из-за ссутулившейся спины и склоненного набок плеча; на меня глянул изможденный лик Ecce homo, несмотря на здоровый сельский румянец, со страдальчески приоткрытым ртом и невидящими глазами. Если в последний раз в Пфейферинге он не пожелал узнать меня, то теперь было уже вполне ясно, что никаких воспоминаний, хоть старушка и старалась что-то ему втолковать, моя особа в нем не вызвала. Из того, что я пробормотал о значении этого дня и цели моего приезда, он, видимо, ничего не понял. Только цветы на миг привлекли его внимание, но тут же он и от них отвернулся.

Еще раз я видел его в 1939 году, после покорения Польши, за год до его кончины, которую суждено было пережить его восьмидесятилетней матери. Она провела меня вверх по лестнице в его комнату и с ободряющим восклицанием: «Входите, входите, он вас не замечает!» — вошла к нему, я же, объятый трепетом, остался стоять в дверях. В глубине комнаты на шезлонге, повернутом изножьем к двери, так что мне было видно его лицо, под легким шерстяным одеялом лежал тот, кто был некогда Адрианом Леверкюном и под этим именем остался бессмертен. Бледные руки, одухотворенное строение которых я всегда любил, были скрещены на груди, как у средневекового надгробного изваяния. Сильно поседевшая борода еще больше вытянула в длину исхудалое лицо, ставшее разительно схожим с лицом эль-грековского дворянина. Издевательская игра природы — создать облик высшей одухотворенности там, где дух уже угас! Глаза глубоко запали в орбиты, брови стали кустистыми, и из-под них фантом устремил на меня несказанно суровый, грозно-испытующий взгляд, заставивший меня содрогнуться, но уже через секунду как бы иссякший настолько, что глазные яблоки вывернулись кверху, наполовину исчезли под веками и начали безостановочно блуждать туда и сюда. Повторному приглашению матери подойти поближе я не последовал и, плача, удалился.

Двадцать пятого августа 1940 года ко мне сюда, во Фрейзинг, пришла весть о том, что угас остаток жизни, которая наполнила собственную мою жизнь основным ее содержанием — любовью, трепетом, ужасом и гордостью. У разверстой могилы на маленьком кладбище в Обервейлере вместе со мной стояли, кроме родных, Жанетта Шейрль, Рюдигер Шильдкнап, Кунигунда Розенштиль, Мета Нэкеди и еще неведомая женщина под густой вуалью, исчезнувшая, как только первые комья земли ударились о крышку гроба.

Германия, с лихорадочно пылающими щеками, пьяная от сокрушительных своих побед, уже готовилась завладеть миром в силу того единственного договора, которому хотела остаться верной, ибо подписала его собственной кровью. Сегодня, теснимая демонами, один глаз прикрывши рукою, другим уставясь в бездну отчаяния, она свергается все ниже и ниже. Скоро ли она коснется дна пропасти? Скоро ли из мрака последней безнадежности забрезжит луч надежды и — вопреки вере! — свершится чудо? Одинокий человек молитвенно складывает руки: Боже, смилуйся над бедной душой друга, моей Отчизны!

Нелишне уведомить читателя, что манера музыкальной композиции, о которой говорится в главе XXII, так называемая двенадцатизвуковая, или серийная, техника, в действительности является духовной собственностью современного композитора и теоретика Арнольда Шёнберга и в некоей идеальной связи соотнесена мною с личностью вымышленного музыканта — трагическим героем моего романа. Да и вообще многими своими подробностями музыкально-теоретические разделы этой книги обязаны учению Шёнберга о гармонии.

Томас Манн

Перевод Д. Минаева.

Присягнувший на верность (лат.).

Виола д’аморе (б у к в.: «виола любви») (ит.).

Божественным вдохновением (лат.).

«Деяния римлян» (лат.).

Мать-кормилица Юпитера (лат.).

Жизни (лат.).

Параллельные места (лат.).

Склад (лат.).

Император Римский… Саксонский (лат.).

Остановившееся время; б у к в.: «ныне стоящее» (лат.).

Гобой д’амур (б у к в.: «гобой любви») (ит.).

Виола да гамба (б у к в.: «ножная виола») (ит.).

Дядя (ит.).

Крайность (лат.).

«Адажио очень простое и певучее» (ит.).

«Аллегро фугато» (ит.).

«Слава» (лат.).

«Верую» (лат.).

«Торжественная месса» (лат.).

Святая Дева! (ит.)

Глазами слушать — тонкий дар любви (англ.). (Перевод С. Маршака.)

«Таинство беззакония» (гр.).

Нечто постыдное (лат.).

«Легкая соната» (ит.).

Подражание Богу (лат.).

Будь здоров, прощай (лат.).

«О граде Божием» (лат.).

Университета в Галле (лат.).

Противоречие в определении (лат.) .

Сам (учитель) сказал (гр.).

Мышления (лат.).

Если бы дьявол не был лжецом и человекоубийцей (лат.).

Говоришь, а не делаешь (лат.).

«Будем радоваться» (лат.).

З д е с ь:  допущенный к чтению лекций в университете (лат.).

Бич еретиков-фанатиков (лат.).

Демонические наваждения (лат.).

Навязчивой идее (фр.).

В полном составе (лат.).

Что мы и доказываем (лат.).

Учеником (ит.).

Сокрушения сердца, покаяния (лат.).

З д е с ь: равным образом (лат.).

Беги, человек! (лат.)

Пока! (англ.)

Введения во храм (лат.).

Музыкальный центр (лат.).

Гармонию и контрапункт (лат.).

Гармонию и контрапункт (лат.).

Друга (лат.).