Роберт Стивенсон - Собрание сочинений в пяти томах.Том 2

Поравнявшись с ямой, он остановился и повернул к ним голову.

— Пресвятая богородица, спаси меня! — еле слышно прошептал Мэтчем. — Он нас видит!

— Вздор! — ответил Дик шепотом. — Он просто прислушивается. Ведь он слеп, дурачок!

Прокаженный смотрел или прислушивался несколько мгновений. Потом побрел дальше, но вдруг снова остановился и снова, казалось, поглядел на мальчиков. Даже Дик смертельно побледнел и закрыл глаза, точно от одного взгляда на прокаженного он мог заразиться. Но скоро колокольчик зазвенел опять. Прокаженный дошел до конца поляны и исчез в чаще.

— Он видел нас, — сказал Мэтчем. — Клянусь, он нас видел!

— Глупости! — ответил Дик, к которому уже вернулось мужество. — Он нас слышал и, верно, очень испугался, бедняга! Если бы ты был слеп и если бы тебя окружала вечная ночь, ты останавливался бы при каждом хрусте сучка под ногой, при каждом писке птицы.

— Дик, добрый Дик, он видел нас, — повторял Мэтчем. — Люди прислушиваются совсем не так, Дик. Он смотрел, а не слушал. Он задумал что-то недоброе. Слышишь, колокольчик умолк…

Он был прав. Колокольчик больше не звенел.

— Это мне не нравится, — сказал Дик. — Это мне совсем не нравится, — повторил он. — Что он затеял? Идем скорее!

— Он пошел на восток, — сказал Мэтчем. — Добрый Дик, бежим прямо на запад! Я успокоюсь только тогда, когда повернусь к этому прокаженному спиной и удеру от него как можно дальше.

— Какой же ты трус, Джон! — ответил Дик. — Мы идем в Холивуд, а чтобы прийти отсюда в Холивуд, нужно идти на север.

Они встали, перешли по камешкам через ручей и полезли вверх по противоположному склону оврага, который был очень крут и подымался до самой опушки леса. Почва тут была неровная — всюду бугры и ямы; деревья росли то поодиночке, то целыми рощами. Нелегко было находить дорогу, и мальчики подвигались вперед очень медленно. К тому же они были утомлены вчерашними своими похождениями, измучены голодом и с трудом передвигали вязнувшие в песке ноги.

Внезапно с вершины бугра они увидели прокаженного — он находился в ста футах от них и шел им наперерез по ложбине. Колокольчик его не звенел, палка не нащупывала дороги, он шел быстрой, уверенной походкой зрячего человека. Через мгновение он исчез в зарослях кустов.

Мальчики сразу спрятались за кустом дрока и лежали, охваченные ужасом.

— Он гонится за нами, — сказал Дик. — Ты заметил, как он прижал язычок колокольчика рукой, чтобы не звенеть? Да помогут нам святые! Против заразы мое оружие бессильно!

— Что ему нужно? — воскликнул Мэтчем. — Чего он хочет? Никогда не слыхал я, чтобы прокаженные бросались на людей просто так, со зла. Ведь и колокольчик у него для того, чтобы люди, услышав звон, убегали. Дик, тут что-то не так…

— Мне все равно, — простонал Дик. — Я совсем ослабел, ноги у меня как солома. Да спасут нас святые!

— Неужели ты так и будешь тут лежать? — воскликнул Мэтчем. — Бежим назад, на поляну. Там безопаснее. Там ему не удастся подкрасться к нам незаметно.

— Я никуда не побегу, — сказал Дик. — У меня нет сил. Будем надеяться, что он пройдет мимо.

— Так натяни свой арбалет! — воскликнул Мэтчем. — Будь мужчиной.

Дик перекрестился.

— Неужели ты хочешь, чтобы я стрелял в прокаженного? — сказал он. — У меня рука не подымется. Будь что будет! — прибавил он. — Я могу сражаться со здоровыми людьми, но не с привидениями и прокаженными. Не знаю, привидение ли это или прокаженный, но да защитит нас небо и от того и от другого!

— Так вот какова прославленная храбрость мужчины! — сказал Мэтчем. — Как мне жалко несчастных мужчин! Ну что же, если ты ничего не хочешь делать, так давай лежать смирно.

Колокольчик отрывисто звякнул.

— Он нечаянно отпустил язычок, — шепнул Мэтчем. — Боже, как он близко!

Дик ничего не ответил, зубы его стучали.

Прокаженный уже смутно белел за ветвями кустов, потом из-за ствола высунулась его голова, казалось, он внимательно изучал местность. Мальчикам от страха чудилось, что кусты шуршат листьями и трещат ветвями, как живые; и каждому было слышно, как стучит сердце у другого.

Вдруг прокаженный с воплем выскочил из-за кустов и побежал прямо на мальчиков. Громко крича, они кинулись в разные стороны. Но их страшный враг живо догнал Мэтчема и крепко схватил его. Лесное эхо подхватило отчаянный крик Мэтчема. Он судорожно забился и потерял сознание.

Дик услышал крик и обернулся. Он увидел упавшего Мэтчема, и к нему сразу вернулись и силы и мужество. С возгласом, в котором смешались гнев и жалость, он снял с плеча арбалет и натянул тетиву. Но прокаженный остановил его, подняв руку.

— Не стреляй, Дикон! — послышался знакомый голос. — Не стреляй, храбрец! Неужели ты не узнал друга?

Уложив Мэтчема на траву, человек скинул с головы мешок, и Дик увидел лицо сэра Дэниэла Брэкли.

— Сэр Дэниэл! — воскликнул Дик.

— Да, я сэр Дэниэл, — ответил рыцарь. — Ты чуть не застрелил своего опекуна, мошенник! Но вот этот… — Он кивнул в сторону Мэтчема. — Как ты его называешь, Дик?

— Я его называю мастером Мэтчемом, — сказал Дик. — Разве вы его не знаете? А он говорил, что вы его знаете!

— Да, я его знаю, — ответил сэр Дэниэл и усмехнулся. — Он в обмороке, и, клянусь небом, ему есть с чего упасть в обморок. Признайся, Дик, ведь я напугал тебя до смерти?

— Ужасно напугали, сэр Дэниэл, — сказал Дик, вздохнув при одном воспоминании о своем испуге. — Простите меня, сэр, за дерзкие слова, но мне показалось, что я встретил самого дьявола. Сказать по правде, я до сих пор весь дрожу. Почему вы так нарядились, сэр?

Сэр Дэниэл гневно нахмурился.

— Почему я так нарядился? — сказал он. — Потому, Дик, что даже в моем собственном Тэнстоллском лесу моей жизни угрожает опасность. Нам не повезло, мы прибыли к самому разгрому. Где все мои славные воины? Дик, клянусь небом, я не знаю, где они! Мы были смяты. Стрелы косили нас, троих убили у меня на глазах. С тех пор я не видел ни одного моего воина. Мне удалось невредимым добраться до Шорби. Там, опасаясь «Черной стрелы», я нарядился прокаженным и осторожно побрел к замку Мот, позванивая колокольчиком. Это самый удобный наряд на свете; самый дерзкий разбойник пустится наутек, заслышав звон моего колокольчика. Этот звук способен согнать краску с любого лица. Я иду и вдруг натыкаюсь на тебя и Мэтчема. Я очень плохо вижу сквозь мешок и не был уверен, вы это или не вы. И по многим причинам я удивился, встретив вас вместе. Кроме того, я боялся, что на открытой поляне меня могут узнать. Но погляди, — перебил он себя, — бедняга уже почти очнулся. Глоток доброго канарского вина живо его воскресит.

Рыцарь вынул из-под своей длинной одежды большую бутылку. Он растер больному виски и смочил ему губы. Джон пришел в себя и тусклым взором смотрел то на одного, то на другого.