Олег Михайлов - Куприн

Заговорив о Чехове, Куприн окончательно обрёл смелость, а вместе с ней и дар живой речи.

— Как-то утром пришёл я к нему, — продолжал он, — и застал у Чехова издателя одного бульварного листка, который просил Антона Павловича принять сотрудника его газеты. «Чего вам стоит, дорогой Антон Павлович, сказать ему всего несколько слов — сообщить краткое содержание своей новой пьесы», — убеждал Чехова издатель. «Никаких интервью я никому не даю», — с несвойственной ему резкостью отвечал Чехов. «Вы, конечно, знаете, Александр Иванович, — после ухода издателя сказал Антон Павлович, — как в наших газетах пишутся «Беседы с писателями»…» — «Сейчас продемонстрирую, как это делается, — ответил я ему: — «Знаменитый писатель радушно принял нас, сидя на шёлковом канапе в своём роскошном кабинете стиля Луи Каторз Пятнадцатый. Он подробно говорил с нами о своей новой пьесе. «В одном из главных действующих лиц, — сказал он нам, — вы легко узнаете известного общественного деятеля Титькина. Героиня пьесы Аглая Петровна, — фамилии её я вам не назову, вы догадаетесь, о ком идёт речь, если я скажу вам, что она красивая, богатая женщина, щедрая меценатка — покровительница литературы и изящных искусств». — «Эту роль вы, наверное, поручите любимице публики, нашей несравненной артистке Кусиной-Пусивой?» — спросили мы. «Конечно», — подтвердил нашу догадку знаменитый писатель. Когда мы прощались, он тепло жал нам руку…» — «Общественный деятель Титькин и несравненная Кусина-Пусина — это удачно», — смеялся над моей пародией Антон Павлович…

— Да, ловко, — заметил Бунин. — Впрочем, неудивительно, что ты хорошо знаешь этот литературный жанр. Тебе ведь в провинциальных газетках часто приходилось в нём практиковаться, — не удержался приятель от небольшой колкости. — Однако гости сидят, сидят, да и не уходят, — сказал он, вставая.

Прощаясь, Мария Давыдовна передала Куприну от имени матери приглашение бывать у них, когда Александра Аркадьевна поправится. И предложила обязательно зайти в редакцию журнала «Мир божий», к редактору и критику Ангелу Ивановичу Богдановичу [9] Богданович Ангел Иванович (1860—1907), русский литературный критик и публицист. Будучи студентом-медиком Киевского университета, был арестован за участие в народовольческом кружке и сослан. В Нижнем Новгороде познакомился с В. Г. Короленко, стал печататься в волжских изданиях. В 1893 г., приехав в Петербург, сотрудничал в журнале «Русское богатство». В 1894 г. перешёл в журнал «Мир Божий», где стал фактическим редактором, ведущим публицистом и критиком. С конца 90-х гг. стал одним из наиболее популярных в демократической среде литературных критиков. Выступал в защиту реалистической литературы, критиковал декадентов. В 1905 г. оставил критику, занявшись чистой публицистикой. :

— Он ждёт вас…

— А как же насчёт сватовства? — вспомнил Бунин. Куприн круто повернулся и направился к двери.

— Идём! — бросил он.

Когда они выходили из подъезда, стоявший там великолепный швейцар Давыдовых с глубоким презрением посмотрел на старенькое пальто Куприна.

Стояла обычная гнилая петербургская осень. Холодный город закрылся облаками, которые цеплялись за крыши и трубы, ложась на улицах мыльной сыростью. От тумана отсырело всё — кожуха извозчиков, плащи городовых, даже лица прохожих казались влажно-серыми. Подняв воротник своего пальто, Куприн сухо кивнул Бунину и побрёл в дешёвые номера за Николаевским вокзалом. Злость точила его.

«Наивный провинциал приехал завоёвывать Петербург! Как это ты мечтал?

В моем лице даровитый, широкий провинциальный юг победит анемичный, бестемпераментный, сухой столичный север! Это неизбежный закон борьбы двух характеров! Исход её можно всегда предугадать! О, можно привести сколько угодно имён. Министры, писатели, художники, адвокаты. Берегись, дряблый, холодный, бледный, скучный Петербург!..»

— Берегись, — усмехнулся горько Куприн, стирая с лица водяную пыль, словно снимая пелену с глаз.

Грязные тротуары, серое, ослизлое небо, и на этом фоне грубые дворники со своими мётлами, запуганные извозчики, женщины в уродливых калошах, с мокрыми подолами юбок, желчные, сердитые люди с вечным флюсом, кашлем и человеконенавистничеством… Петербург!

«Зачем я согласился пойти с этим дурацким визитом к Давыдовым? — корил себя Куприн. — Сама издательница не сочла нужным со мной познакомиться, а дочка, эта столичная барышня, видимо, слишком много думает о себе… Очень она мне нужна… Пускай они с Буниным найдут кого-нибудь другого, кто бы позволил им над собой потешаться и разыгрывать свои комедии. А ещё приглашала бывать… Покорнейше благодарю! Ноги моей там не будет! Но к Богдановичу я, конечно, на днях зайду…»

Редакция журнала «Мир божий» занимала несколько комнат в той же большой квартире Давыдовой. В ближайший вторник, приёмный день Богдановича, Куприн появился в его кабинете.

За столом сидел человек, выглядевший гораздо старше своих сорока лет: исхудалое бледное лицо, прямой пробор мягких волос, светлая, заострённая книзу бородка. Сухой белой рукой он быстро чертил на полях наборной рукописи корректурные знаки.

Куприн назвал себя, и Богданович живо поднялся, ответив решительно, отрывистым тоном:

— Очень, очень рад! Прочитал ваш рассказ «В цирке». Понравился! Будем готовить для январской книжки…

Куприн знал о тяжёлом прошлом Богдановича, суровых бедствиях его студенческой жизни в Киевском университете, где он вступил в партию народовольцев, об ужасах военного суда 80-х годов, крепости и ссылке, а затем о тяжёлой, изматывающей душу работе в провинциальной прессе.

Богданович пригласил в кабинет постоянных сотрудников журнала — критиков В. П. Кранихфельда [10] Кранихфельд Владимир Павлович (1865—1918), литературный критик, публицист. В 1884 г. был арестован по обвинению в пособничестве членам партии «Народная воля». В 1888 г. вновь подвергся аресту, после освобождения жил в Воронеже; в мае 1896 г. переехал в Уральск, приняв предложение взять на себя организацию правительственной статистики. Был одним из основателей газеты «Уралец». В 1900 г. ему разрешили вернуться в Петербург. Работал в «Журнале для всех» и др. изданиях. С 1904 г.— член редакции «Мира Божьего», где вёл раздел «Журнальные отголоски». Неоднократно выступал против большевизма, в частности, обвинял большевиков в недооценке общественной роли интеллигенции. Осуждал в литературе «крайний индивидуализм» декадентов, противопоставляя ему реалистическое миропонимание А. Куприна, В. Вересаева, Ив. Шмелёва. и М. П. Неведомского [11] Неведомский Михаил Петрович (наст. фам. Миклашевский; 1866—1943), русский публицист и литературный критик. Печатался с 90-х гг. в журналах «Новое слово», «Мир Божий», «Современный мир» и др. Принадлежал к меньшевистской фракции РСДРП, после революции 1905—1907 гг.— к ликвидаторскому течению. В начале 1900-х гг. писал обзоры современной литературы, живописи и театра. Выступал против религиозно-мистических течений 1900-х гг., против богоискательства, рассматривая его как последний этап «гибнущего декадентства». Рассматривал историю русской литературы конца XIX — начала XX в. как процесс перехода от публицистического морализма народнической литературы (сюда он включал, кроме писателей-народников, Л. Н. Толстого, отчасти Ф. М. Достоевского и М. Е. Салтыкова-Щедрина) к свободному от него эстетико-философскому синтезу, который он обнаруживал в творчестве А. П. Чехова и Л. Н. Андреева. В его книге «Зачинатели и продолжатели» (1919) собраны очерки о многих писателях. , историка Е. В. Тарле [12] Тарле Евгений Викторович (1875—1953), впоследствии видный историк, академик с 1927 г. (член-корреспондент с 1921 г.), автор многих трудов, в том числе таких известных, как «Наполеон» (1936), «Жерминаль и прериаль» (1937) и др. и познакомил с ними Куприна.