Эрнест Хемингуэй - Райский сад

Вошла девушка, и Дэвид сказал:

– Мы тебя ждали.

Она взглянула на него и отвернулась. Потом снова посмотрела на Дэвида и, стараясь не отводить глаз, сказала:

– Простите, что заставила ждать.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Дэвид, и это была сущая правда, только глаза ее были необыкновенно грустными.

– Приготовь ей что-нибудь выпить, Дэвид. Я уже выпила два коктейля, – сказала Кэтрин, обращаясь к девушке.

– Я рада, что тебе уже лучше, – сказала девушка.

– Это все Дэвид, – сказала Кэтрин. – Я все, все ему рассказала, и как это было чудесно, и он совершенно со мной согласен.

Девушка посмотрела на Дэвида, закусив верхнюю губу, и по выражению ее глаз он все понял.

– В городе было скучно. Я пожалел, что пропустил купание, – сказал он.

– Ты сам не знаешь, что пропустил, – сказала Кэтрин. – Ты все пропустил. Я хотела этого всю жизнь, и это было чудесно.

Девушка, опустив голову, смотрела в свой стакан.

– Самое удивительное, что теперь я чувствую себя ужасно взрослой. Только внутри как-то пусто… Впрочем, я всего лишь новичок.

– Итак, нас просят сделать скидку на неопытность, – сказал Дэвид и, воспользовавшись моментом, добавил весело: – Разве нельзя поговорить о чем-нибудь другом? Аномалии надоели, да и вышли из моды.

– Я думаю, это интересно только в первый раз, – сказала Кэтрин.

– И только тому, кто интересуется, а для остальных – скука дремучая, – сказал Дэвид. – Ты согласна, наследница?

– Ты зовешь ее наследницей? – спросила Кэтрин. Какое чудное, забавное имя.

– Не называть же ее госпожой или вашим высочеством, – сказал Дэвид. – Так ты согласна, наследница? Про аномалии?

– Мне всегда это казалось глупым, – сказала она. – Развлечение для тех, кому больше нечем заняться.

– Первый раз все интересно, – сказала Кэтрин.

– Да, – сказал Дэвид. – Но неужели ты станешь без конца рассказывать о своем первом заезде на скачках или о том, как ты самостоятельно взлетела в самолете?

– Мне уже стыдно, – сказала Кэтрин. – Взгляни на меня – видишь, как мне стыдно?

Дэвид обнял ее.

– Не нужно стыдиться, – сказал он. – Просто подумай, хотелось бы тебе, чтобы наша верная наследница, стоя вот тут, стала вспоминать, как она взмыла в самолете, только она одна и ее самолет, и ничего между ней и землей. Представь себе землю с большой буквы, а вокруг ничего, только ее самолет, и они могут погибнуть, разбиться вдребезги, и она потеряет и деньги, и здоровье, и благоразумие, и даже жизнь, жизнь с большой буквы, и всех нас, стоит ей только потерпеть «неудачу» – возьмем слово «неудача» в кавычки. Ты когда-нибудь летала одна, наследница?

– Нет, – сказала девушка. – Не приходилось. Но я хочу еще выпить. Я люблю тебя, Дэвид.

– Поцелуй ее еще разок, как тогда, – сказала Кэтрин.

– В другой раз, – сказал Дэвид. – Я готовлю коктейль.

– Как хорошо, что мы снова друзья и все чудесно, сказала Кэтрин. Она очень оживилась, и голос ее звучал естественно, обычно и без напряжения.

– Я совсем забыла про сюрприз, который наследница купила утром. Сейчас принесу.

Когда Кэтрин ушла, девушка взяла Дэвида за руку, крепко сжала ее и поцеловала. Они молча смотрели друг на друга. Девушка рассеянно касалась пальцами его руки. Потом сжала ее и снова отпустила.

– Слова не нужны, – сказала она. – Ты ведь не хочешь, чтобы я произнесла здесь речь?

– Нет, – сказал он. – Но когда-нибудь нам придется поговорить.

– Хочешь, чтобы я уехала?

– Так было бы разумнее.

– Поцелуешь меня, чтобы я поняла, что остаюсь не зря?

Вернулась Кэтрин с молоденьким официантом, который принес поднос с тостами и большой банкой икры в чаше со льдом.

– Вот это был замечательный поцелуй, – сказала Кэтрин. – Все видели, так что теперь можно не бояться сцен и тому подобного. Сейчас подрежут яйцо и лук.

Икра была серовато-черная, крупная, и Кэтрин осторожно переложила ее на тонкие кусочки поджаренного хлеба.

– Наследница купила тебе ящик «Бюллингер-брют» 1915 года. Вот эта бутылка уже холодная. Как, по-твоему, подойдет?

– Конечно, – сказал Дэвид. – Выпьем за обедом.

– Правда, тебе повезло, что мы с наследницей богаты и тебе ни о чем не нужно беспокоиться? Уж мы о нем позаботимся, правда, наследница?

– Будем очень стараться, – сказала девушка. – Я как раз изучаю его запросы. Но на сегодня это все, что мне удалось выяснить.

Он проспал почти два часа, пока солнечный свет не разбудил его. Он проснулся и посмотрел на Кэтрин. Во сне дыхание ее было легким, и она выглядела счастливой. Такой он и оставил ее: красивой, молодой и непорочной. В ванной он принял душ и, натянув шорты, босиком прошел через сад в комнату, где работал. После непогоды небо было вымыто до голубизны, и стояло свежее раннее утро нового дня на исходе лета.

Он опять принялся за трудный рассказ и поочередно брал приступом все, к чему годами не решался притронуться. Он работал до одиннадцати часов и, когда сделал намеченное, запер комнату и вышел в сад, где женщины играли за столиком в шахматы. Обе выглядели свежо и молодо и казались такими же привлекательными, как умытое дождем и ветром утреннее небо.

– Она опять выигрывает, – сказала Кэтрин. – Как ты, Дэвид?

Девушка улыбнулась ему застенчивой улыбкой. «А все-таки они необыкновенно хороши, – подумал Дэвид. – Интересно, что принесет новый день».

– Как вы? – спросил он.

– Отлично, – ответила девушка. – А тебе что-нибудь удалось?

– Пишется тяжело, но все получается, – сказал он.

– Ты еще не завтракал?

– Поздновато для завтрака, – сказал Дэвид.

– Глупости, – сказала Кэтрин. – Наследница, сегодня женой будешь ты. Заставь его позавтракать.

– Хочешь кофе и фрукты, Дэвид? – спросила девушка. – Тебе нужно съесть что-нибудь.

– Черный кофе, пожалуй, – сказал Дэвид.

– Я принесу, – сказала девушка и вошла в дом.

Дэвид сел за столик рядом с Кэтрин, она переставила доску с фигурами на стул, провела рукой по его волосам и спросила:

– Ты еще не забыл, что такой же серебристый, как я?

– Забыл, – сказал он.

– Волосы еще выгорят, и я буду все светлее и светлее, а тело – все более смуглым.

– Это будет чудесно.

– Да, и все мои трудности позади.

Хорошенькая темноволосая девушка шла к ним, держа в руках поднос, на котором были розетка с икрой, половинка лимона, ложка и два ломтика жареного хлеба. За ней молоденький официант нес ведерко со льдом и бутылкой шампанского и поднос с тремя стаканами.

– Это как раз для Дэвида, – сказала девушка. – А потом мы можем поплавать.

После купания, пляжа и обильного, затянувшегося обеда с бюллингерским Кэтрин сказала:

– Я очень устала и хочу спать.

– Ты много плавала, – сказал Дэвид. – Устроим сиесту.