Исаак Башевис-Зингер - Враги. История любви Роман

Герман уснул, ему снилась Маша. Зазвонил телефон, и он вскочил с постели. Ядвига храпела. Он побежал в соседнюю комнату, в темноте ударился о что-то коленом. Поднял трубку, крикнул «Алло!», но никто не ответил. Он сказал:

— Если ты сейчас же не ответишь, я повешу трубку.

И услышал Машин голос:

— Подожди.

Это слово было произнесено сдавленным голосом, Маша словно подавилась им. Потом ее речь стала четче:

— Я здесь, на Кони-Айленде. Приходи.

— Что ты делаешь на Кони-Айленде? Где ты?

— В «Манхеттен-Бич Отель». Я звоню тебе целый вечер. Где ты ходишь, а? Решила позвонить еще раз, пока не заснула.

— Что ты делаешь в «Манхеттен-Бич Отель»? Ты одна?

— С кем мне быть? Я приехала к тебе.

— А где мама?

— В санатории, в Нью-Джерси.

— Я не понимаю.

— Я ее устроила туда. Буду платить, как и все остальные. Раввин выбьет для нее пособие или что-то в этом роде. Я ему все рассказала. Я ему сказала, что не могу без тебя и что мама — единственное препятствие. Он пытался меня отговорить, но логикой тут не поможешь.

— Ты знаешь, что Ядвига на сносях.

— О ней он тоже позаботится. Он великий человек, хотя и сумасшедший. В его ногте больше сердечности, чем в тебе. Если бы я его полюбила, я была бы самой счастливой женщиной на свете. Но я не могу. Когда он до меня дотрагивается, меня трясет от отвращения. Он еще поговорит с тобой. Он хочет, чтобы ты закончил начатую работу. Он любит меня и готов развестись со своей женой ради меня, но он понимает и мои чувства. Я бы никогда не поверила, что американский раввин может быть таким, он просто святой.

Герман помедлил с ответом.

— Все это ты могла бы мне сказать, оставаясь там, — сказал он с дрожью в голосе.

— Если ты не хочешь, я не буду тебя вынуждать. Я поклялась, что, если в этот раз ты оттолкнешь меня, я больше никогда не увижусь с тобой и никогда слова тебе не скажу. Для меня ты будешь мертв, хуже, чем мертв. У всего есть свой предел, и это конец. Отвечай четко и ясно!

В Машином голосе были дрожь и надрыв, которых он раньше не замечал. Герман и сам исполнился страхом и возбуждением.

— Ты отказалась от работы?

— Я от всего отказалась, упаковала рюкзак и приехала к тебе.

— Что будет с квартирой?

— Мы избавимся от всего. Я не хочу больше жить в Нью-Йорке. Раввин дал мне прекрасную рекомендацию. Теперь меня везде возьмут на работу. Я нисколько не преувеличиваю, но старики и больные с ума сходили по мне. За то недолгое время, что я ухаживала за ними, я буквально возвращала к жизни людей, которые были уже сломлены физически и духовно. Мне никогда не приходило в голову, что у меня такие способности. У раввина есть санаторий во Флориде, если я буду у него работать, то сразу стану получать по сто долларов в неделю. Раввин сам сказал, что я достойна большего. Если ты не хочешь во Флориду, у него есть санаторий в Калифорнии. Ты тоже сможешь работать на него. Это человек невероятной энергии, но при этом наивный как ребенок и несчастный. Добрый, как ангел небесный. Что ты на это скажешь, а?

— Я не могу ее оставить, у нее со дня на день начнутся схватки.

— Потом, когда у нее будет младенец, ты опять не сможешь. То, что я проделала сегодня, — моя последняя попытка. Завтра я улечу в Калифорнию, и больше ты обо мне не услышишь. Клянусь Богом и прахом моего папы.

— Подожди секунду!

— Чего мне ждать? Новых отговорок? Даю тебе час времени на сборы. Раввин обеспечит твоей гойке больницу и все необходимое. Он президент какой-то организации — я уже забыла, как она называется, — для бедных рожениц. Он все о тебе знает, до мельчайших подробностей. Я от него ничего не скрыла. Он был удивлен, но все понял. Он считает, что мы оба не в своем уме, но сумасшедшие существуют, это факт. А может, у тебя уже новая любовница?

— У меня нет новой любовницы, есть только книжный магазин.

— Что? У тебя? Магазин?

Герман вкратце рассказал ей обо всем.

— Ты вернулся к своей жене?

— Совсем нет. Но она ангел.

— Познакомь ее с раввином. Из двух ангелов может получиться новый Бог. Мы оба черти, но мы причиняем зло только самим себе.

— Сейчас, среди ночи, я не могу собрать вещи.

— Не бери ничего. Да и что у тебя есть? Раввин не то одолжил мне денег, не то выдал аванс. Зависит от того, что я буду делать. Мы стали близкими друзьями. Иди ко мне, мы больше никогда не разлучимся. Брось все, как Авраам в Пятикнижии [176] Авраам по Божьему повелению немедленно отправляется в Ханаан. .

— Это убьет ее.

— Это не убьет ее. Она здоровая крестьянка. Найдет себе другого и будет довольна. Ребенка можно отдать на усыновление, она получит тысячу долларов вдобавок. У раввина есть связи и в таких организациях. Звучит невероятно, но у него везде свои люди. Он любит помогать. Это его страсть. Если ты захочешь, мы заведем ребенка, еврейского ребенка, а не крестьянского внука. Но время разговоров и промедлений прошло. Сегодня мой Судный день. Ты приедешь сейчас же или никогда. Если Авраам не может принести в жертву Исаака, он сможет принести в жертву Измаила [177] Авраам был готов по Божьему велению принести в жертву Исаака, но Бог заменил Исаака на агнца. Авраам выгнал в пустыню наложницу Агарь с их сыном Измаилом, то есть отказался от Измаила. Маша обыгрывает два этих библейских сюжета, сравнивая Ядвигу с Агарью, а ее будущего ребенка — с Измаилом. . Может быть, потом мы заберем себе ее ребенка. Что ты скажешь?

— Что именно я должен сказать?

— Одевайся и приходи ко мне. Оставь ей записку, что ты уходишь от нее. Такие вещи происходят каждый день.

— Я боюсь Бога.

— Если боишься, оставайся с ней. Спокойной ночи навсегда!

— Подожди, Маша, подожди!

— Да или нет?

— Да.

— Хорошо, я дам тебе номер моей комнаты.

Герман повесил трубку. Он прислушался. Ядвига все еще храпела. Он замер у телефона. Только сейчас Герман понял, как сильно скучал по Маше. «Умри или убей», — процитировал он чьи-то слова. Он вспомнил формулировку закона: « Йиарег веаль йаавор » [178] Умри, но не преступи ( ивр. ). Закон, сформулированный в Талмуде, трактат Сангедрин, 74. «Сказал раби Йоханан: „Пришли мудрецы к единому мнению. Все запреты Торы, если говорят еврею: „Нарушь их или умрешь“, пусть нарушит и не умрет. Исключение составляют запрет идолопоклонства, запретные половые связи и запрет убийства. Еврей обязан погибнуть, но не преступить их“». … Но может, Ядвига не умрет?

На некоторое время Герман лишился мыслей, он стоял в немом бездействии, как человек, который сделал свой выбор. Потом мысль заработала. В ящике у него был электрический фонарик, он достал его и посветил на колесико телефона. Герман набрал номер реб Аврому-Нисона Ярославера. Ему надо было поговорить с Тамарой. Телефон звонил долго, наконец он услышал Тамарин заспанный голос. Герман сказал: