Генри Грин - Возвращение «Back»

— Что касается тебя, Саммерс, мне кажется, ты как-то не до конца выкладываешься и, по-моему, относишься к работе несколько поверхностно, как к чему-то второстепенному. А ведь ты получил блестящую возможность, Саммерс. Ты первый вернулся, и я дал тебе очень высокую для твоего сравнительно малого опыта должность. И что я вижу? Конечно, нам очень не повезло с той лаборанткой, которую прислало министерство. Вместо помощи — одна головная боль. И даже вред. И, заметь, я отдаю тебе должное за то, что ты справился. Но меня волнует другое. А именно ты сам, и вообще молодежь в целом. Что у тебя с женщинами? Проходу не дают, верно?

— Мне, сэр?

— Именно, тебе. Кто тут еще, кроме нас? А я скажу, в чем дело. Я знаю Роба Джордана всю жизнь, и вот пару лет назад он сообщил, что интересуется тюремной реформой. С тех пор я стал по случаю заглядывать на их заседания. Благо мы тут одни, без противоположного пола, так что будем говорить, как мужчина с мужчиной. Дело в сексе, Саммерс. Вот оно что. Секс.

— Секс, сэр?

— Знаешь, Саммерс, мне казалось, я имею право рассчитывать на твою искренность. И не притворяйся, что у тебя ни разу не возникло этой проблемы, тем более за четыре с половиной года в немецких лагерях. Что, не так? Да, черт возьми, все мы, в конце концов, люди. Это природа, возьми ее нелегкая.

— Вы имеете в виду девушек, сэр.

— Ну а кого же еще?!

— Но моя девушка умерла, в те же дни, когда я попал в плен.

И это спокойствие и безучастность, с которыми он сообщил о ее смерти, послужили для него мерилом того, насколько далеко отодвинулись все чувства и воспоминания о той девушке. Но он предусмотрительно промолчал о Нэнс, следуя старой привычке не высовываться, пока не спросят.

— Вот как? — растерялся мистер Мид. — Понятно. Тогда другое дело. Мои соболезнования, Саммерс.

— И ее отец отправился к ней позавчера. Я был рядом, когда все случилось.

— А что случилось?

— Второй удар.

Мистер Мид замечательно разбирался в болезнях и умел говорить о них часами. Таким образом, он вытянул из Чарли все, пока его познания в медицине не оказались абсолютно исчерпаны.

— Ну, а теперь вернемся к тебе, парень. Возможно, я ошибаюсь. Но буду говорить начистоту. Я понял, где зарыта собака. И заметь, никто мне не сказал ни слова. Но у меня сложилось впечатление, что все-таки между вами что-то было, с этой лаборанткой. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Но это жизнь, Чарли, и у меня большой опыт, поверь, оно неизбежно. В общем, так, Саммерс, слушай меня внимательно. Женись. И обзаведись семьей. Детишки, оно главное. И еще. Не могу обещать, потому как решаю не я один, но, если женишься, приходи, и мы посмотрим на счет твоего повышения.

И тут случилось нечто совершенно из ряда вон. Чарли неожиданно икнул и поперхнулся, неправильно сглотнул слюну. Лицо его надулось, в один миг сделалось пунцовым; из глаз фонтанами брызнули слезы; и к своему ужасу, он осознал, что мистер Мид вот-вот решит, что над ним насмехаются. Коркер угрожающе гаркнул в кулак. Чарли ничего не мог поделать — глаза его сами полезли из орбит и чем дальше они вылезали, тем багровее и сердитее делался мистер Мид. Чарли совсем было задохнулся, привстал и уже опасно завалился на бок, как тут до мистера Мида дошло, и он встал, вытянул пухлый палец и прижал Чарли к стулу.

— С этим шутить опасно, очень опасно, — сокрушенно вздохнул мистер Мид и на целую минуту замолк, ожидая, что благодарный Чарли вставит «да» — но тот лишь по-дурацки ловил ртом воздух.

— От этого, между прочим, и умереть можно, — предупредил мистер Мид и тут, к счастью, зазвонил телефон. Он поднял трубку. Какое-то время слушал. Наконец, сказал «Да, Мюриель», из чего следовало, что на линии была жена с зобом. Коркер окаменел.

— Передай этому сынуле, что я душу из него вытрясу, когда приду домой, — заорал он в трубку. — В чем дело, Мюриель? Плевать я хотел, что ему семнадцать. Как? Я же не могу изменить своего сына! Слушай, и пусть идет прямиком в армию! Туда ему и дорога! Пока не поздно. Мюриель. Значит так, Мюриель…, и в трубке запищало. Коркер устало вытер лоб.

— Женщины, — со вздохом сказал он, — женщины.

— Мне пора возвращаться, — сделав плоское лицо, сказал Чарли.

— Прости, — мистер Мид откинулся в кресле. И в ту же секунду о нем забыл.

Чарли вернулся к себе и, спросив у оператора линию, позвонил Нэнс.

Теперь он часто говорил с ней по телефону. Больше ему некого было стесняться, ведь он остался один.

— Это ты? Это я.

— Ой, Чарли, подожди минутку, я только возьму папироску, — и, устроившись поудобней, сказала: — Давай.

— Ты сейчас будешь смеяться.

— А что такое?

— Коркер вызвал меня на ковер. Представляешь, он сказал, что мне следует жениться, в смысле, завести жену и детей.

— И?

— И все, — смешался Чарли. Почему-то он почувствовал разочарование. — Просто потом ему позвонила жена, я не успел выйти и слышал, они сцепились по телефону, как кошка с собакой, из-за Артура, их старшего сына.

— Что тут странного? Правильно, одними благими намерениями семью не построишь.

Он пытался припомнить, есть ли у него достаточно денег, чтобы жениться. И сказать, что Коркер предложил ему повышение, если он заведет семью, но передумал. Она плавно перешла на домашние новости: что кошка родила котят, что миссис Грант держится молодцом, и так далее.

— Ладно, пойду, подогрею маме обед. Ждем тебя в воскресенье. Спасибо тебе за звонок, милый.

И, умиротворенный, он вернулся к работе.

Когда он в ближайшее воскресение приехал в Редхэм, кошку было не узнать. Плоская, как доска, с расплывшимися масляными глазами, она возилась со своими котятами, которые то и дело норовили расползтись в разные стороны. И вылизывала их с какой-то очумелой заботой. Нэнс устроила им новое место в гостиной.

— Смотри, какие они милые, — сказала она. И в самом деле, он потом весь вечер не мог отвести от них глаз.

— Она у себя, отдыхает, — сказала она о миссис Грант.

Чарли молчал.

— А как ты? В вечной тревоге? Ну, скажи, отчего ты все время так волнуешься?

Он молчал.

— А зато наша киса никогда не волнуется, правда, милая? Да пускай хоть мышка пробежит, мы даже усом не поведем, правда, страдалица ты моя бедная? Я просто не представляю, как она вообще справляется? Ты только посмотри на нас, какие мы чистенькие, хоть в кроватку бери, пушистики вы мои маленькие! А ты? Ну что с тобой, Чарли? Что тебя все время так тревожит? Ты только посмотри на нашу кису! Посмотри, какие мы невозмутимые! Что-то на работе?

— Все в порядке, — сказал он. Ему и правда было хорошо — в этой симпатичной возне с котятами было что-то очень домашнее и уютное, все равно, как снять перед камином тапочки.

Она словно прочитала его мысли.

— Ты не замерз? За дверью стужа. Хочешь, я разожгу?