Саша Гитри - «Мемуары шулера» и другое

ОДЕТТА. А... Жанна Вальрен...

МОНТИНЬЯК. Вот-вот. А знаешь, в ней что-то есть.

ОДЕТТА. Пожалуй... что-то от цирковой кобылки. Но ведь я же лучше, правда?

МОНТИНЬЯК. Ах, глупышка...

ОДЕТТА. И лучше Мадлен тоже...

МОНТИНЬЯК. Какой ещё Мадлен?

ОДЕТТА. Да горничной моей.

МОНТИНЬЯК. А она-то здесь причём?

ОДЕТТА. Да притом, что, похоже, она тебе приглянулась...

МОНТИНЬЯК. Мне?..

ОДЕТТА. Ну конечно, не мне же...

МОНТИНЬЯК. Ну и ну, подумать только... уж не хочешь ли ты сказать, будто этой ночью во сне я...

ОДЕТТА. Ах, нет же, нет, просто не так давно, вот здесь же, ты сам сказал мне, что находишь её хорошенькой!

МОНТИНЬЯК. Не припомню, что именно я тебе говорил, но готов повторить свои слова, ибо не придаю им ни малейшего значения. Она, и вправду, выглядит премило. Особенно с тех пор, как постриглась.

ОДЕТТА. Ах, да как ты можешь такое говорить!.. Неужели ты способен жениться на женщине с короткой стрижкой?

МОНТИНЬЯК. Во-первых, заметь себе, у меня никогда не было ни малейшего намерения жениться на Мадлен.

ОДЕТТА. Как, впрочем, и ни на ком другом, не так ли? И на мне ничуть не больше, чем на любой другой...

МОНТИНЬЯК. На тебе ещё меньше, чем на любой другой...

ОДЕТТА. Это почему же?

МОНТИНЬЯК. Да потому, чёрт побери, что для этого я слишком в тебя влюблён!

ОДЕТТА. Как прикажешь это понимать?

МОНТИНЬЯК. Очень просто, дело в том, что... (Звонок у входной двери обрывает его на полуслове.) Ах, вот и они... Без двадцати девять, это ещё в пределах приличий! Пошли-ка встретим их...

ОДЕТТА (выглядывая в окно). Странно! Похоже, она одна. Ну да, так оно и есть!

МОНТИНЬЯК. Не может быть!

ОДЕТТА. Да нет же, погляди! Она одна.

МОНТИНЬЯК. Ах, нет это невыносимо, кошмар какой-то! Ему следовало бы знать, что если у тебя жена не как у людей, неприлично посылать её в гости одну, вот так, без всякого предупреждения! Он должен понимать, что жену приглашают только из уважения к мужу.

ОДЕТТА. Право, пусть мне хоть сто раз говорят, будто это человек незаурядный, всё равно он так и останется невоспитанным мужланом!

МОНТИНЬЯК. А она занудой, каких мало...

ОДЕТТА. Нет, это невыносимо!

ОБА (спеша навстречу гостье). А вот и вы, дорогая!

Издалека слышится: «Добрый вечер». Одетта с Монтиньяком вышли.

Из двери справа высовывается голова. Это Адель. Будто собираясь сделать что-то предосудительное, она озирается по сторонам, чтобы удостовериться, что в гостиной никого нет. Потом входит, направляется к буфету, открывает его, достает оттуда соусник и уносит его, прижимая к груди, поступью воровки.

Монтиньяк, мгновенье спустя, возвращается в гостиную, направляется к внутреннему телефону, что стоит на небольшом круглом столике на ножке, нажимает на кнопку, снимает трубку и говорит:

МОНТИНЬЯК. Алло?.. Адель?.. Послушайте, Адель, передайте Дезире, что он может подавать на стол. Мы не будем ждать месьё Корниша. Он поужинает, когда придёт.

Вешает трубку и возвращается в сад. Появляется Дезире с лангустом и меню; он во фраке, направляется к буфету, достаёт из ящика белые перчатки, надевает, потом идёт к двери и говорит.

ДЕЗИРЕ. Кушать подано, мадам.

Входят Одетта с Монтиньяком в сопровождении смазливой пухленькой дамочки лет сорока, весьма крикливо одетой и увешанной драгоценностями.

ОДЕТТА (громко). Прошу вас, милочка... Согласитесь, если уж ваш муж не в силах оторваться от игры в баккара, это вовсе не повод, чтобы мы трое ужинали обугленным седлом барашка.

ГЕНРИЕТТА. Что она сказала?

МОНТИНЬЯК. Ничего особенного... Присаживайтесь.

ОДЕТТА. Она что, не слышала?

МОНТИНЬЯК. Нет.

ОДЕТТА. А ведь я кричала что было сил.

МОНТИНЬЯК. Судя по всему, дорогая, не слышала.

ГЕНРИЕТТА. Мне сюда садиться?

МОНТИНЬЯК. Да. А здесь место вашего мужа.

ГЕНРИЕТТА. Это место моего мужа.

МОНТИНЬЯК. Да, так оно и есть... Ах, Боже мой!

ОДЕТТА. Она услыхала! Дай Бог, чтобы у неё снова уши не заложило!

Все трое усаживаются за стол, оставляя незанятым четвёртое место, освещённое огнями рампы.

Дезире, отправившийся за лангустом, возвращается с ним и начинает обносить сидящих за столом.

Сегодня у нас нет супа.

ГЕНРИЕТТА. Вы правы, таким пляжем пренебрегать просто глупо.

МОНТИНЬЯК. Вот видите... Ну и ну, долго мы так не протянем.

ОДЕТТА. Просто уму непостижимо.

МОНТИНЬЯК. Во-первых, необязательно было говорить ей, что сегодня у нас нет супа, она и сама это видит.

ГЕНРИЕТТА. Обожаю омаров.

МОНТИНЬЯК. Это лангуст.

ГЕНРИЕТТА. Ах, да-да, конечно, тем хуже, не так ли?

ОДЕТТА. О-ла-ла! О чём это она там?

МОНТИНЬЯК. Ах, да какая разница!.. Ну, Корниш, он мне за это заплатит! Как-нибудь утречком я пошлю ему заику, знаю я здесь одного такого парня, чтобы он предложил ему какое-нибудь выгодное дельце. Нет, в самом деле, если уж Бог дал тебе жену глухую как пень, то её не посылают одну в гости. (Дезире выходит и тут же возвращается, держа в руках ведёрко с шампанским.) Кстати, а тебе не кажется, что она слышит всё хуже и хуже?..

ОДЕТТА. Может, это из-за морского воздуха или шума прибоя?..

МОНТИНЬЯК. Кто знает...

ОДЕТТА. Знаешь, мне как-то даже не по себе... вот так разговаривать при ней, когда она не может принять участия в беседе.

МОНТИНЬЯК. Ты же видишь, она привыкла, ей хоть бы что. Погляди-ка, она даже пользуется своим недостатком, чтобы уплетать за троих.

ГЕНРИЕТТА (во всё горло). Он ужасно хороший...

ОДЕТТА. О Господи, испугала до смерти!.. Почему она так орёт?..

МОНТИНЬЯК. Да потому, что глухая, не слышит, что говорит, чёрт побери, неужели непонятно?..

ГЕНРИЕТТА. Такой нежный...

ОДЕТТА. О ком это она?

МОНТИНЬЯК. Да о лангусте, тысяча чертей, о ком же ещё-то?

ОДЕТТА. Ах, о лангусте...

ГЕНРИЕТТА. Прямо будто для него и создан...

ОДЕТТА. Это что, тоже про лангуста?..

ГЕНРИЕТТА. Но он не увидит его как своих ушей!

Показывает на место своего мужа и смеётся тому, что только что сказала.

ОДЕТТА. И ещё идиотка к тому же! Бедный муж...

ГЕНРИЕТТА. Ловили нынче утром...

ОДЕТТА. Ах, ваш супруг нынче утром рыбачил?..

ГЕНРИЕТТА. Да нет, я про омара, несомненно, его выловили только нынче утром...

ОДЕТТА. Надеюсь...

ГЕНРИЕТТА. Он пахнет морем...

МОНТИНЬЯК. Не эвкалиптом же ему пахнуть!

ОДЕТТА. В Париже таких днём с огнём не сыщешь.

ГЕНРИЕТТА. Я скажу об этом мужу, можете не сомневаться.

ОДЕТТА. Да, тут уж ничего не поделаешь.

МОНТИНЬЯК. Да прекратите вы, бесполезно!

ДЕЗИРЕ (вмешиваясь в разговор). Если бы мадам позволила мне дать ей совет, я бы сказал мадам, что мадам зря так надрывается. Мадам только утомляет себя и без всякого толку. У меня был глухой родственник, и я знаю, как с ними обходиться. Напротив, лучше, если мадам станет говорить с ней совсем тихонько, но при этом постарается как следует артикулировать слова, чтобы она могла прочитать по губам мадам, что мадам хочет ей сказать...