Ёсида Кэнко-Хоси - Записки от скуки

— Гребневидный проем во дворце Канъиндоно [76] Гребневидный проем — проход в стене дворца, имеющий в центре выемку для укрепления фонаря. Каньиндоно — один из императорских дворцов в Киото. был круглым, никакой выемки там и в помине не было.

Это, по-моему, восхитительно.

Ошибка заключалась в том, что здесь его сделали листовидным, с деревянным обрамлением. Ошибку исправили.

Раковина кайко похожа на раковину хорагай, [77] Кайко — раковина со своеобразным запахом. Использовалась для приготовления ароматических составов. Хорагай — раковина. Буддисты-отшельники дуют в ее отверстие, чтобы извлечь звук, якобы настраивающий на благочестивые размышления. однако меньше ее по размерам и у устьица имеет узкую и далеко выступающую крышечку.

Кайко из бухты Канадзава провинции Мусаси, по словам местных жителей, называют энатари.

Человек с плохим почерком, невзирая на это, засыпает всех письмами. Заставлять писать других, ссылаясь на то, что у тебя корявый почерк, — дурно.

Один человек сказал мне: «Когда ты долгое время не навещаешь любимую женщину, то уже думаешь о том, как она на тебя негодует. Выказав ей свою небрежность, мучаешься тем, что нет тебе никакого оправдания.

И тут ни с чем не сравнимую радость приносит тебе ее письмо, где говорится: „Нет ли у тебя слуги? Мне не хватает одного“. Хорошо, когда у женщины такой характер!»

Действительно, это так.

Бывает, что неразлучный твой приятель вдруг меняется и начинает тебя стесняться. Некоторые говорят в таких случаях: «Ну теперь-то к чему это?» Однако мне такой человек представляется истинно прекрасным.

Бывает, что прекрасным может показаться и не столь близкий человек, если с ним немного поговоришь о том о сем.

Глупо всю жизнь истязать себя, не зная минуты покоя в погоне за славой и выгодой. Когда ты богат, тебе нужно защищать свою плоть. Богатство — это сводня, заманивающая бедствия и навлекающая беспокойства. Пусть после твоей смерти подопрут этими деньгами хоть Большую Медведицу — людям они ничего, кроме обузы, не принесут. И то, что глупцу они радуют взор и доставляют удовольствие, недостойно внимания.

Большие экипажи, откормленных коней, украшения из золота и драгоценных камней — все это разумный человек сочтет ненужным и нелепым.

Следует раскидать золото в горах, а драгоценности выбросить в бездну. Самый глупый человек — это тот, кто пленяется богатством.

Можно желать, чтобы не подлежащее погребению имя твое долго оставалось известным в мире. Но можно ль назвать выдающимися людьми одних только высокопоставленных и высокородных? Бывает, что даже последний дурак, ежели только он родился в знатной семье и к нему благоволит судьба, достигает высоких чинов и утопает в роскоши недосягаемой. И таких примеров много, когда выдающиеся ученые, мудрецы занимали низкие посты, да так и проводили свою жизнь, не встретив удачи. Второе место по глупости занимают те, которые единственно чего жаждут, так это высоких чинов и должностей.

А теперь хорошенько подумаем о желании оставить после себя славу человека незаурядного по уму и по душевным качествам. Что значит «любить славу»? Это значит радоваться известности среди людей. В мире одинаково не задерживаются и тот, кто хвалит, и тот, кто хулит. Да и те, кто слушает их, тоже скоро уходят из этого мира. Захочешь ли после этого кого-то стыдиться, кому-то быть известным? Хвала — это лишний источник хулы. Нет также никакого проку и в посмертной славе. Стремиться к ней — третья по счету глупость.

Однако если говорить об этом людям, которые, изо всех сил набираясь учености, желают преисполниться мудрости, то можно сказать так: где появляется мудрость, там и ложь, а таланты приумножают мирскую суету.

Внимать тому, что передают, познавать то, чему учат люди, не есть истинная мудрость. Что же можно назвать мудростью?

Хорошо и нехорошо суть одно и то же. [78] Хорошо и нехорошо суть одно и то же — даосское положение. Истинный человек стоит выше различия между мудростью и глупостью, добром и злом.

Что же называть хорошим?

У истинного человека нет ни мудрости, ни добродетелей, ни достоинств, ни имени. Кто же знает его, кто расскажет о нем? И не потому, что добродетели он прячет, а глупость выгораживает. Это бывает потому, что грани между мудростью и глупостью, прибылью и убытком для него не было изначально.

Те, кто, предавшись омраченности, домогается славы и богатств, подобны перечисленным глупцам.

Все в мире — ничто; ничто не достойно ни речей, ни желаний.

Некий человек пожаловался как-то высокомудрому Хонэну: [79] Хонэн (1133–1212) — основатель и проповедник буддийской секты Чистой земли Дзёдо.

— Во время молитвы «Поклоняюсь будде Амитабха» [80] «Поклоняюсь будде Амитабха» — молитвенная формула, которую произносят адепты секты Чистой земли. По учению Хонэна, ее следует произносить непрерывно, 60 тысяч раз в день. меня клонит ко сну, и я пренебрегаю молитвой. Как мне от этого избавиться?

— Как проснешься, твори молитву, — ответил ему святейший.

Ответ, достойный уважения.

— Если думаешь, что возрождение в раю наступит — оно наступит; если думаешь, что не наступит — оно не наступит, — сказал как-то высокомудрый Хонэн.

Это тоже заслуживает уважения.

И еще он говорил:

— Если ты даже сомневаешься, то твори молитву — и ты возродишься.

И эти слова достойны уважения.

В провинции Инаба у одного праведника была красавица дочь. Много молодых людей сваталось к ней. Но эта девица питалась одними только каштанами и ни в каком виде не признавала риса. «Такая странная особа не может вступить в брак», [81] Такая странная особа не может вступить в брак — отрывок имеет юмористический подтекст. В старинных медицинских сочинениях говорится, что, если у девушки на выданье брак почему-либо задерживается, она может впасть в недуг, выражающийся в «пристрастии к необычайным вкусам». Лекарством от недуга считался брак. — говорили ее родители и не отпускали девушку замуж.

В пятый день пятой луны, когда мы приехали на камоские бега, [82] Камоские бега — скачки ритуального характера, проводившиеся в 5-й день 5-й луны в святилище Верхний Камо. огромная толпа перед нашей повозкой загородила нам зрелище. Поэтому каждый из нас, сойдя с повозки, устремился к краю ограды, но там теснилось особенно много людей, так что между ними было невозможно протиснуться.

По этому случаю какой-то монах взобрался на сандаловое дерево и, устроившись в развилке сучьев, стал наблюдать за бегами. Крепко зажатый ветвями, монах несколько раз крепко засыпал, но всегда, едва только начинало казаться, что он вот-вот свалится, он просыпался. Те, кто видели это, изощрялись в насмешках: