Янко Есенский - Демократы

— Получим все тридцать восемь мандатов, — бубнил депутат.

— Пестиком от кухонной ступки нанес удар хозяину, потом они набросились на хозяйку…

— Вот прелестный спортивный костюм. — Желка подвинула журнал матери и показала картинку. — Я закажу себе такой… И вот такой халат для торжественного удара…

— Всех перебили… А? — очнулась пани Людмила.

— Чудесный спортивный костюм, — Желка постучала пальцем по картинке.

— Радлак вылетел, это точно, — не слушал Петрович жену и дочь. — Он лопнет от злости!.. Ха, политика с венграми, — разговаривал сам с собой Петрович.

Вдруг он услышал — «спортивный костюм», потом — «халат» и «торжественный удар». Радость, вызванную результатами выборов, заглушило что-то холодное, глупое, будничное, отчего морщатся лица и карманы. «Опять за мой счет выдумывают что-то без меня!» Чтобы убедиться, он отложил газету и спросил:

— Какой костюм?

— Я обещала «Спарте» сделать торжественный удар по мячу. Поэтому мне нужен новый спортивный костюм и халат, — объяснила Желка, — футбольные состязания на первенство края…

— Какой удар? — перебил ее отец.

— Сначала будут речи, потом гимны, как всегда на торжествах, потом мой торжественный удар, потом матч и, наконец, поздравительные телеграммы.

— Ты будешь бить по мячу?

— Понимаешь, это будет так, — затараторила Желка в ответ на грозный вопрос, — на поле положат мяч…

— В круг, — уточнила мать, — там нарисован круг. Рассказывай уж по порядку. Отец ничего не смыслит в футболе.

— Ну и объясняй сама. — Желка замолчала, предоставив слово матери.

— …в центральный круг, и выходит сбоку дама…

— Нет, с края, — поправила дочь.

— Ну и говори ты, если знаешь лучше, — уступила мать.

И они заговорили вдвоем, перебивая и стараясь перекричать друг друга.

— Говорите по очереди, — взмолился отец.

Обе замолчали.

— Ну, говори! — побуждала мать.

— Пожалуйста, — предлагала дочь, — ты ведь лучше знаешь!

— Говори же, — обратился Петрович к дочери.

— Я уже тренировалась, — доказала Желка свое преимущество перед матерью в вопросах футбола. Сорвав с головы отца колпак, она бросила его на ковер и с разбега наподдала ногой. Колпак взлетел выше люстры: Петрович не успел опомниться, он только инстинктивно вобрал голову в плечи, зажмурился и с закрытыми глазами возмутился:

— Оставь в покое колпак!

Когда колпак приземлился, Петрович несмело приоткрыл глаза, встал, поднял его и, надвинув поглубже на уши, сердито буркнул:

— Возьми лучше мамину шляпу, — а потом насмешливо протянул: — И для этого тебе нужен спортивный костюм и халат?

— Да. Там будут высшие чиновники, депутаты, сенаторы. Ожидается грандиозный матч. Встречаются два клуба, чтобы выяснить…

— Не́чего! — легкомысленно решил отец. — Ты не будешь бить по мячу. Разве для этого я не пустил тебя учиться в Европу? Слыханное ли дело? Никаких костюмов и халатов!

— Сразу видно, что тебе скоро пятьдесят! — одернула его мать. — Ты ничего не понимаешь в играх молодежи и воображаешь, что своим запрещением сможешь остановить прогресс.

— Ой-ой! Прогресс! Это прогресс — лягать мяч?

— Ой-ой! Прогресс! Развитие силы и ловкости! — нападала мать.

— Чтобы стать крепким идиотом.

— Лучше, что ли, быть хилым мудрецом?

— Не ссорьтесь, — успокаивала их Желка, — уже все решено, проголосовано, и я дала согласие участвовать.

В семейных вопросах Петрович нередко закусывал удила, полагая, что чем крепче он их закусит, тем труднее будет заставить его идти на поводу у жены и дочери. «Не позволю, не позволю!» — бодрился он и на сей раз. И знаете, он в самом деле сопротивлялся больше обычного. Им пришлось перечислить все костюмы, какие были в его шкафу, — пожарника, сокольский, национальной гвардии, наездника-агрария, военную форму и самую новую — скаутскую, в которые он облекался по поводу различных торжеств, чтобы доказать: он хороший пожарник, «сокол», гардист {138} 138 …гардист… — Гарда — военизированная организация глинковской людовой партии. , наездник-аграрник, капитан запаса и самое новое — скаут.

— У меня и половины твоих туалетов нет, — убеждала пани Людмила.

— А у меня и четверти, — ковала железо Желка.

— Если бы обыкновенный матч, а то ведь краевой, правда?

— «Спарта» против «Геркулеса», — поддерживала Желка мать. — Одна из команд выйдет в финал, а потом попадет и на общеевропейский чемпионат. Грандиозное зрелище. За «Спарту» играет совершенно обновленный состав — восходящие таланты, выявленные в отборочных играх, и Модрачек, которого «Спарта» купила у футбольного клуба «Виктория» за пятьдесят тысяч…

— Вот полюбуйтесь, а говорят, что люди не покупаются и не продаются! — хватался отец за соломинку.

— …известный своей темпераментной, но корректной игрой, — ораторствовала Желка. — В игре примет участие и Тепельный. Должно решиться, правду ли говорят, что закат его близок. Этот матч покажет, сойдет ли он с арены и откроет винную лавку или останется сиять на футбольных горизонтах.

Все эти доводы отскакивали от головы Петровича, как горох от стенки.

— Если они — звезды футбола, так и я…

— Кубок Европы — это не что-нибудь.

— Глупости!

Короче говоря, было ясно, что депутат совершенно не разбирается в спорте. Его не заинтересовали ни обновленный состав, ни финал, ни восходящие звезды, ни кубок Европы. Он знай отмахивался, когда Желка твердила о внимании правительства края к матчу, о присутствии депутатов, о речах и гимнах, поздравительных телеграммах и торжественном ударе. Но когда Желка обмолвилась, что там будет и Дубец, Петрович перестал хмыкать, выпрямился и, оживившись, поинтересовался, откуда она это взяла. Желка рассказала, что недавно встретила этого «косматого медведя», он пригласил ее в «Музеумку» на рюмочку ликера, но сладость ликера ничто по сравнению с его медоточивыми речами. «Старый дурак» был любезен до приторности и смаковал свой сахар, будто газеты, размазывающие аферы с сахаром {139} 139 …аферы с сахаром. — Довоенную Чехословакию сотрясали грандиозные аферы, к которым прибегали правящие буржуазные партии, используя свое положение в правительстве, для обогащения. Одна из наиболее нашумевших — афера со спиртом (аграрника сенатора Прашека) в 1923 году, в результате которой партии, входившие в правительство, получили миллионные барыши. . Обещал прийти.

— Что ты болтаешь? Выходит, и я «старый дурак», — оскорбился отец.

— Но ты мне ничего сладкого не говоришь. Ты всегда горький.

— Желка в таком возрасте, когда пора уже выступать публично, — увещевала мать, — чтобы ее узнали общественные и спортивные круги.

— Ну, если там будут и официальные лица… Военное командование там будет? — маскировал Петрович свой интерес, вызванный Дубцом.