Константин Гамсахурдиа - Десница великого мастера

Вардисахар начала рассказ и про свою жизнь.

— И я когда-то была счастлива. Аланский царь считал меня своей невестой. (Она скрыла, что была наложницей аланского царя, не сказала и о том, что Чиабер отравил его.)

Но вдруг она прекратила болтовню. — А все же, какое у тебя дело к Шорене? — спросила она.

— Мне приказано доложить ей об этом лично.

— Тогда подожди немного. Она скоро вернется. Георгий не знал, что бы он стал говорить, если бы

Шорена вдруг вошла.

Из беседы Георгий понял, что девушка не знает о том, как сильно разлилась Арагва.

— Всю неделю я не выходила из дому. Пересчитываю и убираю приданое Шорены. Завтра ждем приезда Гурандухт, — сказала Вардисахар и подвела гостя к открытым сундукам.

С благоговением показывала она церковную утварь: иконы, окованные золотом, кресты в серебряных ларцах, усыпанные крупными рубинами и сапфирами.

Достала крест, унизанный крупными жемчугами, библию и псалтырь, украшенные цветными миниатюрами.

Открыла шкатулку из слоновой кости, достала серьги из бадахшанских рубинов, из нишабурской бирюзы, золотые витые цепочки с подвесками.

Надела на себя изумительное ожерелье из розового аметиста и кольца с багряными, желтыми и бледно-розовыми яхонтами. Поставила зеркала в инкрустированных золотом рамах и примеряла перед ними серьги. Она рассчитывала одним видом этих драгоценностей ослепить «простолюдина» в грубой одежде.

Когда благородные камни засверкали на Вардисахар, ее и без того красивое лицо озарилось их чудесным блеском. Ее восторг перед этими украшениями был беспределен.

Потом она открыла большой ларь, орнаментированный крестами, достала оттуда золотые пиалы, чаши и подносы из литого серебра, лекифы с горлышками, как журавлиные шеи.

Георгий взял в руки золотую пиалу. На ней были изображены олени: самцы и самки попарно следовали друг за другом. Их разделяли какие-то чудовищные человеческие фигуры с волчьими мордами.

На большом лекифе была изображена охота на фазанов. Стрелки, охотники, головы ищеек, изогнутые спины убегающих газелей причудливо окаймлялись изображениями виноградных побегов, исполненных мастером с величайшей тщательностью.

Затем Вардисахар достала туалетные золотые корзиночки, чаши, в которых растирают белила, вынула приборы для прически, золотые палочки для ушей и зубов, щипцы с хрустальными ручками для завивки волос, зажимки для кос, в виде перевитых змей.

С показным вниманием рассматривал все эти вещи Георгий, брал из рук Вардисахар, перебирал разглядывал каждую в отдельности. Женщина развернула орховские ковры, китайскую и индийскую парчу, сплошь шитую золотом, серебряные кувшины для бани, банные цветные сюзане, рубашки из тонкого шелка с жемчужными застежками.

Среди вороха белья Георгий заметил шейдиши различных цветов: тельного, гранатового и цвета киновари. Там же лежали нагрудники, туфельки, цветные башмачки, шитые жемчугом.

Георгия заинтересовали шейдиши цвета фазаньей шейки. На одних были вышиты крученым шелком оленьи головы, на других — золотом — виноградные кисти и листья.

Вардисахар достала платья из китайской и иранской парчи апельсинового и морского цветов, платья кирманской цветной шерсти.

Выложила золотые пояса, тяжелые кушаки — белые, черные и цвета унаби.

Шубки — желтые, зеленые, цвета горной индейки и фиолетовые с золотыми крапинками, меховые накидки с золотыми вязаными шнурами и жемчужными кисточками.

Шкуры куниц с жемчужными обшивками и с застежками из золота и алмазов. Георгий бросил взгляд на постель, на широкие ковры для полов, китайские чаши, иранские подносы, вазы и лекифы, мутаки, подушки и подушечки, вышитые, золотом. Женщина показала ему убранство коня. Седла, обитые кованым серебром, чепраки и потники из шерсти лани, украшенные драгоценными камнями и золотым шитьем, серебряные нагрудники, латы для коней, византийские, грузинские, иранские уздечки, мундштуки, поводья и подпруги с серебряными пряжками.

Вардисахар надела на голову жемчужную шапочку и улыбнулась гостю.

— Пусть хоть на миг я буду невестой эристава, — сказала она и с грустью в голосе добавила:— Эх, когда-то и мне улыбалась судьба, но небо грозой обрушилось на мою голову. Георгий загляделся на девушку. Припомнил: эта шапочка была на Шорене, когда она встречала царя у ворот Кветарского замка. И это платье перепелиного цвета облегало в тот же вечер стан Шорены.

У Вардисахар было чуть-чуть веснушчатое лицо, белое, как яблоневый цвет, и косы цвета спелых пшеничных колосьев. Шелк перепелиного цвета был ей к лицу, платье плотно облегало ее полную грудь и бедра.

Георгий поверил: эта женщина и вправду могла быть чародейкой.

— За кого же выходит замуж дочь эристава? — спросил он.

Вардисахар удивилась, как мцхетский житель этого не знает. Весь город говорит об этой свадьбе.

— За кого же все-таки? — спросил он.

— По приказу царя Георгия она выходит замуж за Гиршела, владельца Квелисцихе, — с благоговением произнесла женщина имя эристава.

В эту минуту Георгий понял, что навсегда потерял Шорену.

Острием вонзилось ему в сердце имя «Гиршел». Он переспросил женщину:

— Это кто же такой, Гиршел?

— Знатный рыцарь, превосходный стрелок и знаменитый эристав. Он племянник матери царя Георгия.

Вардисахар собиралась продолжать перечень добродетелей Гиршела, но гость перебил ее:

— Дочь эристава, наверное, очень счастлива?

— Моя госпожа любила другого эристава — Чиабера архегоса, но какая теперь наша доля! Мы — пленницы царя Георгия, и нам, несчастным, не дано право выбора.

— Значит, вы исполняете все, что прикажет царь? — пошутил Георгий и посмотрел на ее высокую грудь.

Женщина перехватила этот взгляд, смутилась и не нашлась что ответить,

— Увы, почему я не царь Георгий!-с сожалением произнес гость.

— А будь ты царем Георгием, что бы ты сделал?

— Будь я царем Георгием, я взял бы тебя к себе в наложницы, — ответил он и подошел вплотную к женщине, заглянул в ее помутившиеся глаза, обнял ее.

Вардисахар зарделась.

— Укороти руки, несчастный!-сердито сказала она и хлопнула его по руке.

Георгий крепче обнял женщину за шею и притянул ее к себе.

Теплота и упругость женского тела опьянили его. Он откинул ей голову, хотел дотронуться до ее алых чувственных губ, но она изогнулась, как инжировая ветка, высвободила правую руку и ударила Георгия в грудь.

— Если ты царский скороход, то и веди себя как надлежит царскому посланцу, дурень! — крикнула она.

Первый раз в жизни Георгия назвали «дурнем». Гнев, вино и страсть захлестнули его. Он шагнул вперед.

— Я царь Георгий, — сказал он женщине. Она хитро улыбнулась.