Джон Пристли - Герой-чудотворец

– Пожалуйста, скажите.

– Премию дадут одной из вас.

– Милочка, он нам портит настроение.

– Пусть оно у вас на некоторое время будет испорчено, – пробормотал Чарли, уходя от столика.

Наконец заветная цель Чарли – дальний угол – рядом. В этой части комнаты было совсем немного народу. Здесь он сможет спокойно выкурить сигарету и даже присесть. В самом углу стояла тахта, на которой сидел плотный мрачного вида господин с пышными черными усами. Он яростно курил, и Чарли, не задумываясь, присоединился к нему.

– Нравится здесь?

Чарли покачал головой.

– Не для меня, – признался он. – Никогда не был на таких вечерах и – уж это точно – никогда больше но буду.

Господин с любопытством посмотрел на него.

– Вы тот парень из провинции, вокруг которого «Трибюн» подняла шумиху? Я вас сразу узнал. Так или не так, а вы что-то там сделали – куда больше, чем любой из всех этих вот. Странная публика, правда?

Чарли согласился и рассказал ему о разговоре с девушками.

– Их следовало бы отшлепать по мягкому месту и отправить домой в постельку, – заявил мрачный господин. – Юноши, которые рассуждают, как девушки, девушки, которые говорят вообще бог знает что, – вот до чего мы дожили. Настоящего нет ничего. Даже места не осталось для настоящего мужчины. Дайте мне пустыню. Знаете, что такое пустыня?

Чарли не знал, что такое пустыня.

– Только там можно жить по-человечески. – И он провел по своим пышным усам. – Или в пампасах. Знаете, что такое пампасы?

Чарли не знал, что такое пампасы.

– Страна для настоящих людей. Дайте мне пампасы.

«Никто у тебя, старина, их не отнимает», – сказал сам себе Чарли.

Однако господин еще не высказал всех своих требований.

– Дайте мне хорошую лошадь, ружье, сухари, соль и табак и кусок хорошей открытой равнины, где есть на что поохотиться, и несколько колодцев. Больше мне ничего не надо. Вот это жизнь! А это разве жизнь? Это не жизнь. Были вы когда-нибудь в настоящих лесах? Там тоже жизнь. Среди высоких деревьев.

Чарли не знал, что такое настоящие леса, но расспрашивать не решился. Господин этот был похож на знаменитого путешественника или на кого-то еще вроде этого. Может быть, он уезжал в дикие края, снимал там фильмы, а потом показывал их и рассказывал о путешествиях.

Но господин вдруг изменил тему разговора.

– Вы не собираетесь заняться в Лондоне чем-нибудь? Нет? Странно. Моя фамилия Дьюсон, майор Дьюсон, я представитель фирмы «Внутренняя отделка и старинная мебель». Мы выполнили крупные заказы леди Кеттерберд по оборудованию этого дома. Вот моя визитная карточка. Возможно, она вам понадобится. Или, может быть, кто-нибудь попросит вас рекомендовать солидную фирму Вест-Энда с хорошими знатоками старинных вещей и отделочных работ. Никогда ведь не знаешь, что будет завтра.

Чарли сказал, что да, этого никогда не знаешь.

– Бывали в краях, где течет Пис-Ривер, а? – продолжал майор. – Настоящая жизнь. Кое-кому из этих людей пошло бы на пользу побывать там, когда мороз больше сорока. Мне приходилось переносить больше сорока. Да, но надо идти. Надо попасть еще на один такой же дрянной коктейль-вечер. С большим удовольствием лучше бы погонялся за оленями или пробирался через заросли в Северной Америке. Бывали там? Тоже настоящая жизнь. Да. Всего.

Чарли было жаль, что господин майор уходит, хотя разговор с ним начал принимать несколько таинственный и однообразный характер. Он уселся поудобнее в своем углу и стал наблюдать за гостями. Странная это была публика: среди нее не было ни одного приятного лица. Пожилые мужчины и женщины смотрели по сторонам тяжелым, жадным, каким-то глотающим взглядом. Молодежь казалась раздраженной и недовольной. Некоторые парни старались походить на девушек, а некоторые девушки – на парней. Чарли не мог даже поверить, что он наблюдает публику, обычную на вечерах Вест-Энда. Просто, решил он, у леди Каттерберд странные знакомые, вот и всё. Но зачем она пригласила его? Чего она от него хочет?

Через несколько минут сама леди Каттерберд начала отвечать ему на эти вопросы. Несмотря на свою полноту и тяжеловесность, она подбежала к нему вприпрыжку и настояла на том, что он должен быть представлен множеству людей. Имена этих людей Чарли не мог запомнить, но леди Каттерберд это нисколько не смущало, для нее важно было, чтобы гости знали, кто он. Она рассказывала гостям о Чарли так, как будто бы они в первую же секунду узнавали его. Чарли было неприятно, что его водят по комнатам, как маленькую призовую собачонку. Он испытывал еще большую неловкость от того, что знал, что люди в глубине души смеются над ним. Что же касается леди Каттерберд, так это ее не беспокоило нисколько: она выпила столько вина, что ее широкое лицо, влажное от пота и багровое, уже нисколько не напоминало голову чисто вымытого попугая.

Обведя Чарли вокруг зала, она отвела его в сторону и, положив эдаким дружеским манером жесткую от колец ладонь ему на руку, сказала:

– Ну вот, для того, чтобы непринужденно поболтать, как вы обещали мне, – а вы ведь правда обещали мне, да? – я хочу, чтобы вы незаметно ушли наверх в мою комнату. Как только я освобожусь от всех этих людей, – продолжала она очень доверительно, – я сразу же приду к вам, и мы поболтаем. Вы расскажете мне о том, что вы совершили, как вам нравится Лондон и обо всем обо всем . Я скажу Ирвингу, чтобы он провел вас. Он принесет вам чего-нибудь выпить и перекусить. И всё будет просто чудесно!

Ирвинг оказался высоким бледнолицым дворецким, торжественным, как гробовщик. Он провел Чарли на третий этаж в небольшую комнату в дальнем конце коридора. Комната эта была отделана в иссиня-черные и светло-красные тона. В ней царил полумрак, лампочек не было видно. В комнате стояли три небольших кресла, сделанные из металлических изогнутых труб, и громадных размеров тахта с высокими диванными подушками. Комната не понравилась Чарли.

– Что вам прислать, сэр?

– Пожалуй, ничего, спасибо.

– Я всё-таки пришлю вам несколько легких закусок, сэр, – сказал Ирвинг, стоя у двери и строго глядя на растерянного Чарли.

– Послушай, приятель, – Чарли наклонился к дворецкому, обращаясь к нему как мужчина к мужчине, – к чему эта игра?

– Игра? – Голос Ирвинга звучал обиженно.

– Да. Ты знаешь, о чем я говорю. К чему эта игра?

– Не знаю, сэр, – ответил Ирвинг своим официальным голосом. Секунду он рассматривал Чарли, сохраняя всё то же деревянное выражение лица, и вдруг многозначительно ухмыльнулся. Прежде чем Чарли успел сказать хоть слово, он исчез. Через несколько минут слуга принес поднос с закусками. Он молчал, Чарли тоже, размышляя над тем, что могла значить улыбка дворецкого.

Прошло полчаса, прежде чем появилась леди Каттерберд.