Кан Кикути - Портрет дамы с жемчугами

Однако, негодуя, отец и не подозревал, какова истинная подоплека этого предложения.

Зато Рурико догадывалась, в чем тут дело. Предложение ей он сделал неспроста, не под влиянием минутного порыва, не из тщеславного стремления жениться на девушке из высшего общества. Что же до виконта Сугино, то он являлся лишь послушной марионеткой в руках грозного мстителя. Рурико снова вспомнила злобный взгляд Сёды, устремленный на нее и ее возлюбленного, когда они стояли под цветущей сакурой. Это он заставил Сугино явиться к ним в дом и сделать ей оскорбительное предложение. Раненая змея выпустила жало, чтобы отомстить! И Рурико приготовилась к защите.

«Пусть только попробует приблизиться ко мне», – думала Рурико.

– Этот Сугино так струсил, что теперь будет обходить меня стороной, – спокойно произнес отец таким тоном, словно решил раз и навсегда покончить с этим вопросом.

Но Рурико боялась, что Сёда так легко не откажется от своих притязаний, и это ущемляло ее гордость.

– Возмутительно! – воскликнула Рурико, разразившись слезами. – Мало того, что этот господин осмелился сделать мне предложение, так он еще выбрал посредником Сугино-сан!

– Поэтому я и не хотел тебе говорить, – сказал отец. – Да, Сугино настоящий негодяй! С его стороны было подлостью явиться ко мне с таким предложением. Но не стоит обращать на него внимания. Я пока не собираюсь выдавать тебя замуж. Мне вообще не хотелось бы разлучаться с Рури-сан, особенно сейчас, когда Коити нас покинул. Даже угроза снять мне голову с плеч не заставила бы меня расстаться с тобой, что же говорить о каких-то миллионах! – И отец весело рассмеялся, как бы утешая Рурико.

Сердце Рурико переполнилось любовью к отцу, и она решила навсегда остаться с ним, окружить его заботой и лаской.

– Да я и сама не хочу покидать вас, – сказала Рурико, радостно улыбнувшись.

Буря прошла стороной, и оба – отец и дочь – почувствовали себя умиротворенными.

Однако после всех этих печальных событий жизнь в доме Карасавы стала еще однообразное и скучнее. От брата но было никаких вестей. Отец тревожился, но не хотел ничего узнавать о нем шли заявлять в полицию. Он считал для себя оскорбительным даже пальцем пошевелить ради сына, который дерзнул покинуть отчий дом.

Рурико места себе не находила от беспокойства и тайком от отца разыскивала брата. Она побывала в ателье в Коисигава, где обычно укрывался брат от отцовских глаз, справлялась о Коити у художника Н., игравшего видную роль в художественном обществе «Ника»: брат был почитателем его таланта. Но никто ничего не знал. Друзья брата, которым Рурико написала, ответили, что давно его не видели. И Рурико в душе упрекала брата. Пусть он поссорился с отцом, но ведь ей-то мог прислать весточку.

Было у Рурико еще одно горе. Отец порвал всякие отношения с виконтом Сугино. Да оно и понятно. После того памятного разговора разрыв их был неизбежен.

Таким образом, мечтам Рурико не суждено было осуществиться. Пытаться же добиться своего – значило, подобно брату, изменить отцу. От всех этих мыслей Рурико впала в глубокое отчаяние.

Между тем отказ на сделанное Сёдой предложение как будто не повлек за собой никаких последствий. Прошло десять дней, прошло двадцать. Казалось, отец совсем забыл об этом событии. Но Рурико никак не могла успокоиться. Случившееся мучило ее, как кошмар, от которого она вдруг пробудилась. Но поскольку никаких событий больше не произошло, Рурико мало-помалу стало казаться, что все ее страхи – просто игра воображения.

Прошел май, наступил июнь, а с ним и парламентские каникулы. Отец никуда не ходил и целыми днями сидел в своем кабинете. Рурико так хотелось утешить отца, сказать ему что-нибудь ласковое, но стоило ей заглянуть в его печальные глаза, увидеть впалые щеки, как слова застревали в горле, а сердце сжималось от боли.

Брат вносил какое-то оживление в их скучную жизнь, несмотря на его частые споры с отцом. Теперь же, после его ухода, в доме стало совсем пусто и уныло, как в монастыре.

Но вот в один из ясных июньских дней Рурико, которая уже успела немного оправиться после перенесенного ею горя, совершив утренний туалет, стала разбирать почту и увидела заказное Письмо па имя отца от ростовщика Каваками Манкити.

«Опять напоминание о долгах…» – подумала Рурико. Всякий раз, глядя па письма такого рода, она все острее и острее ощущала одолевавшую их бедность. Однако это, последнее, письмо отличалось от всех предыдущих, ибо написано было строго официально. Рурико удивилась и стала быстро читать. Уже само начало не предвещало ничего хорошего: «Уведомление о передаче деловых обязательств».

Барону Карасаве Мицунори.

15 июня 6-го года Тайсё

Уведомление о передаче долговых обязательств.

Настоящим имею честь уведомить Вас, что я, нижеподписавшийся Каваками Манкити, передаю господину Сёде Сёхзю права на ваши долговые обязательства на сумму в двадцать пять тысяч иен, каковую вы обязались мне уплатить.

С совершенным почтением

Каваками Манкити.

Седа Сёхэй! У Рурико потемнело в глазах. Руки, державшие лист бумаги, похолодели.

Змея снова выпустила жало, и Рурико поняла, что рано обрадовалась. Предложение Сёды Сёхэя не было случайностью. А Рурико еще думала, что в нем сохранились остатки порядочности. Но откуда возьмется порядочность у человека с такими страшными глазами?

Какая все-таки нелепость! Чего, интересно, он добивается, скупая обязательства отца и становясь его кредитором? Неужели он хочет опозорить отца, прибегнуть к подобной низости? О, как ненавидела Рурико это чудовище!

Отец наделал много долгов. Как только начиналась антиправительственная кампания, он из своих скудных средств щедрой рукой раздавал деньги всем, кто причислял себя к его сторонникам, с готовностью подписывал векселя, никому не отказывал в помощи, выступал поручителем, стоило лишь попросить его об этом, или просто давал взаймы, зная наперед, что долг не будет возвращен. Не удивительно поэтому, что вскоре он разорился. Однако продолжал быть щедрым, а поскольку денег у него не осталось, брал сначала взаймы у родственников, а когда родственники отказали, стал прибегать к услугам ростовщиков. Рурико знала, что их обветшавший дом и участок земли давно заложены и перезаложены. Так что Сёде, продавшему душу дьяволу, легко будет поставить отца в безвыходное положение, потребовав немедленной уплаты долгов.