Кан Кикути - Портрет дамы с жемчугами

– Посмотрите, вон луна восходит!

Минако подняла голову. Высоко вздымавшиеся за рекой Хаей горы теперь отчетливо выделялись на посветлевшем небе. Еще немного, и лунный свет, игравший на далеком море Сагами, озарит своим сиянием горы.

– Какая прелесть! – проговорила Минако.

– По старому лунному календарю сегодня шестнадцатое, день полнолуния. В Токио вы никогда не увидите такого изумрудного неба. Там оно какое-то мутное!

– Да, – с чувством ответила Минако. – Небо здесь удивительное.

Они вдруг заговорили, словно с них сняли обет молчания.

– А воздух здесь какой чистый, ни пыли, ни дыма, не то что в Токио.

– Кажется, будто в небе отражается зелень гор.

– Да, в самом деле! В небе отражается зелень гор! – повторил юноша, как бы стараясь прочувствовать красоту слов Минако.

Снова воцарилось молчание. Но чувство неловкости у обоих исчезло. Природа как бы сблизила их, сломав вставшую между ними ледяную преграду.

Минако поняла, что может быть с ним еще более откровенной. Ей казалось, что юноша проникся к ней симпатией. Они сами не заметили, что шли теперь рядом. Минако так много нужно было сказать юноше, но она не находила слов. Волновалась, как немая, которая силится что-то сказать.

– Я давно хотел поговорить с вами, но до сих пор как-то не получалось.

Аоки был очень серьезен, словно собирался сообщить Минако что-то важное. Сердце у Минако взволнованно забилось, и она вся обратилась в слух. С минуту юноша мялся, потом наконец проговорил:

– Я хотел выразить вам благодарность за поддержку, но все не представлялось случая. Большое вам спасибо!

Даже в сумерках видно было, как вспыхнул юноша. Минако тоже почувствовала, что краснеет, но не могла вспомнить ничего такого, за что юноше следовало ее благодарить.

– Ах, за что же вы… я… – Минако взглянула на юношу и осеклась.

– Вы забыли? Ну тогда я должен вдвойне благодарить вас. Вспомните, как мне не хотелось ехать на машине от Кодзу, – юноша рассмеялся. – Теперь мне и самому кажется, что я выглядел тогда трусом и ваша мама вправе была посмеяться надо мной. А мне и в самом деле было страшно. Я находился в каком-то странном состоянии. Ваша мама говорила после, что я чуть не заплакал. В то время мне действительно было не до смеха. Но госпожа Сёда так раскапризничалась, что не желала войти в мое положение и, видя мой страх, мучила меня. И вот, когда вы сказали о горной железной дороге, мне показалось, что я слышу слова самого бога, обращенные к грешнику, попавшему в ад. – Юноша опять рассмеялся. – И все же я проявил тогда непростительную трусость!

Тон у юноши был шутливый, но в голосе отчетливо звучали нотки благодарности.

– Стоит ли говорить о таких пустяках! Мне действительно захотелось поехать по горной железной дороге! – Минако еще больше покраснела, ощущая, как неудержимо поднимается в сердце радость.

– Нет, вы тогда вызвали во мне искреннее восхищение! Вступись вы за меня открыто, я устыдился бы, а госпожа Сёда стала бы еще больше упорствовать. Но ваши слова прозвучали с такой непосредственностью, что госпожа Сёда сразу же сдалась. До сих пор я считал самой умной из всех женщин, которых когда-либо знал, госпожу Сёду, а встретившись с вами, понял, что есть женщины, которые так же умны, но при этом сохранили женственность и душевную чистоту.

– Не надо так говорить, – сказала Минако, – вы заставляете меня краснеть. – И она закрыла лицо рукавом кимоно.

В своей милой наивной стыдливости Минако была поистине прелестна. От похвал юноши, которого она успела полюбить, Минако чувствовала себя наверху блаженства.

Выплывшая из-за гор луна залила все вокруг ярким светом. И теперь Минако видела лицо юноши, казавшееся в лунном свете прозрачным. Иногда он украдкой поглядывал на девушку. Прошел всего час, но их сердца с неудержимой силой стремились друг к другу. От прежней неловкости не осталось и следа.

Луна уже поднялась высоко в небе, озаряя горы, реку и лес. Наслаждаясь этой прекрасной летней ночью, молодые люди долго стояли на мосту. В сердце Минако все росли и росли любовь к юноше, нежность, доверие, которых она до сих пор не испытывала ни к одному мужчине.

Как-то сам собой разговор коснулся Минако, и девушка откровенно рассказала ему о своей жизни, даже о своем несчастном больном брате.

– Вот как… Кое-что я слышал об этом. Значит, у вас не осталось никого из родных, брат тут не в счет, раз он в таком состоянии.

От его участия и ласкового голоса девушка еще острее почувствовала свое одиночество, и слезы навернулись ей на глаза. Молодые люди умолкли, но теперь они хорошо понимали друг друга.

– Если вы позволите, мы продолжим прогулку, – сказал юноша, когда они прошли Кигу и приблизились к Миягино.

– Хорошо, – скромно ответила Минако, подумав про себя: «Я готова идти сколько угодно».

Всю дорогу от Киги до Миягино они оживленно разговаривали и успели подружиться. Девичья наивность и скромность Минако, благородство, чистота ее сердца, внимание и ласка к нему глубоко тронули юношу.

У моста Миягино, где берег становился все более пологим, стояла водяная мельница, с шумом вращая свои колеса, которые разбивали серебристые от лунного света струи реки.

– Мачеха заботится обо мне, как мать или старшая сестра. И все же мне очень хотелось бы иметь брата или сестру!

Впервые в жизни Минако говорила с такой откровенностью.

– Я вас хорошо понимаю, – тихо ответил юноша. – Лишь после смерти брата я ощутил, какая это огромная для меня потеря, как важно иметь родных. Но вы…

Тут гоноша почему-то замялся, потом наконец сказал:

– Когда вы выйдете замуж, у вас исчезнет тоска.

– Ах, что вы! – застыдилась Минако. – Пока я еще не думала о замужестве.

– Не думали? – настойчиво переспросил юноша.

– Как-то не приходилось, – совсем растерявшись, отвечала Минако.

У нее перехватило дух, лицо пылало, словно в огне. Она терялась в догадках: отчего это юношу так интересует ее замужество, но от внезапно пришедшей мысли закружилась голова.

– Вы говорите о замужестве… Но кто возьмет в жены такую, как я, без всяких достоинств?

Голос Минако прерывался от стыда. Она вся дрожала. Но юноша оставался спокойным.

– Зачем же так скромничать? Если у вас нет достоинств, так у кого они есть? Такая девушка, как вы… – Юноша умолк.