Юрий Рытхэу - Время таяния снегов

Дядя поел и сразу же уснул. Ринтын не уходил. Не каждый день в Улаке убивают белого медведя.

Долго тянулась ночь. Голова Ринтына то и дело стукалась о колени, но о том, чтобы лечь, он и не думал.

Не спала и тетя Рытлина. Она развернула оттаявшую медвежью шкуру, вынула мясо и наполнила котлы. Мелко нарезанным салом и мясом она начинила чисто вымытые кишки и поставила варить.

Едва забрезжил рассвет, проснулся дядя Кмоль. Ринтын отправился созывать гостей.

– Позови и учителя Татро,– сказал дядя Кмоль.

Ринтын не удивился. С тех пор как открыли ликбез и взрослые улакцы начали учиться грамоте, Татро стал таким же уважаемым человеком, как какой-нибудь старый, опытный охотник.

В каждой яранге Ринтын топтался в чоттагыне, чтобы его услышали в пологе, и громко говорил:

– Удача посетила дядю Кмоля! Приходите и воздайте должное хозяину ледяных просторов – умке!

Так Ринтын добрался до учительского дома.

Дом был выстроен недавно, и Ринтыну никогда не приходилось в нем бывать. Мальчик несколько раз обошел дом. Только в одном окне горел свет, но кто сидит в комнате, невозможно было узнать: морозный узор разрисовал стекло. Ринтын все же прижался лбом к холодному стеклу, чтобы разглядеть, как вдруг услышал сзади скрип снега. Ринтын оглянулся. Перед ним стоял Татро.

– Ты что здесь бродишь? – с удивлением спросил Татро.

Ринтын растерялся и тихо сказал:

– Удача посетила ярангу дяди Кмоля! Приходите и воздайте должное хозяину ледяных просторов – умке.

– Спасибо.– Татро понял, о какой удаче говорил мальчик.– Приду. Когда можно приходить?

– Сейчас,– ответил Ринтын, убегая.

В пологе у дяди Кмоля уже собрались старики. На широком блюде – кэмэны – лежало душистое, исходящее паром медвежье мясо. Старик Рычып разглядывал мех и щелкал языком:

– Хорошая шкура!

Старого Мутчина привез на санках его внук Аккай. Старик кряхтел.

– Пээп,– обратился он к старухе,– помоги мне. Пусть ноги не ходят, но лишь бы не болели.

– Больше ничего не могу сделать,– ответила Пээп.– Сходи на полярную станцию. Тамошний доктор дал мне капли для глаз, так они почти перестали слезиться. Может быть, и от ног у него что-нибудь есть.

Дядя Кмоль рассказал, как он убил медведя, и все принялись за еду.

Ринтын с Аккаем пристроились в уголке. Им тетя Рытлина подала мясо в большой эмалированной миске.

– Какое вкусное мясо! – восхищался Татро, облизывая пальцы.

– Неужели ты никогда не ел мясо белого медведя? – спросил Рычып.

– В первый раз пробую,– ответил Татро.– У нас в Майна-Пилгыне белый медведь – редкий гость.

– Попробуй, попробуй! – угощал учителя Рычып.– Хорошая еда белый медведь. Чистый зверь, не то что эти грязные свиньи. Ты видел их на полярной станции? Уж лучше бы русские ели нерпу или моржа, чем этих свиней! Все же они чище и в море постоянно моются.

– Я ел свинину,– сказал Татро.– Вкусное мясо.

– Не может быть! – воскликнул Рычып.

– Мне понравилось.– Татро пожал плечами.

Разговор коснулся занятий в ликбезе. Учитель посетовал на то, что старики не хотят учиться.

– Куда нам грамота? – отвечал за всех Рычып.– Скоро помрем. Вон Мутчин: что он, безногий, будет делать с твоей грамотностью?

– Книги будет читать, с ними все же веселее,– сказал Татро.– Работал я в стойбище Кукун. Открыли школу, и через два года в этом стойбище не стало ни одного неграмотного, кроме маленьких детишек. За это райисполком выдал колхозу премию – новый рульмотор.

– Правда? – зашумели старики.

– Правда,– ответил Татро.– Семнадцатисильный мотор.

– Что ж,– степенно сказал Рычып.– Ради такой премии стоит постараться. Как вы думаете?

– Можно, конечно,– сказала Пээп.– Только мне все равно нельзя: глаза плохо видят.

– Тебя и не будут считать,– махнул на нее рукой Рычып.– Ты помнишь, как тебя назвал начальник, который отбирал бубны? Классовый враг. Вот! Для нас ты вроде как не существуешь.

– Как это не существую? – обиделась Пээп.

– Я посмотрел у вас в колхозе, как вы распределяете продукцию,– перевел разговор учитель.– И думаю, что так не годится. Десять процентов вы отделяете в колхозную кладовую, а остальную добычу делите поровну между собой. А что говорит закон социализма? От каждого по способности, каждому по его труду. Особенно во время охоты на вельботе.

– А чем плохо делить добычу поровну? – спросил Мутчин.

– Плохого, может быть, и нет, но не все же одинаково работают,– ответил Татро.

– Как не одинаково?

– Ну, один больше, другой меньше. Сила у людей неодинаковая и старание тоже неодинаковое.

– Но желудок у всех одинаковый,– перебил учителя Рычып.– После трудного промысла все одинаково хотят есть.

– А может быть, кто-нибудь меньше устал? Ленился и надеялся, что все равно и без него убьют зверя и ему достанется равная со всеми доля.– Татро уставился на Рычыпа в ожидании ответа.

Рычып спокойно ответил:

– Если мы перестанем доверять друг другу, тогда что получится? Никто не будет работать, и все подохнут с голоду. Жить надо так, как требует природа.

– Так распределять добычу, как вы это делаете, возможно только при коммунизме,– не сдавался Татро.

Старик Рычып широко улыбнулся:

– Вот и хорошо! Я слышал: коммунизм – это то, что всего лучше. А сейчас давайте есть добычу Кмоля. Для этого мы и пришли.

– Послушай, Татро,– обратился к учителю Мутчин.– Слушал я сейчас твои разговоры и думал: почему не быть тебе председателем колхоза?

Рычып сильно толкнул Мутчина в бок. Но слова, сказанные стариком, услышали все, хотя никто и не показал виду. В пологе воцарилось неловкое молчание.

Тетя Рытлина украдкой подозвала Ринтына и спросила:

– Разве ты не звал Гэвынто?

– Нет,– шепотом ответил Ринтын.– Я совсем забыл…

Ему и в голову не пришло, что отчима надо было позвать.

Как-то, возвратившись из школы домой, Ринтын увидел около яранги привязанных собак. Это была чужая упряжка. Ринтын хорошо знал всех собак стойбища. “Должно быть, гость приехал”,– подумал он.

Мать высунула голову из полога:

– Ринтын, накорми собак гостя.

Упряжка состояла из отборных, но усталых собак: наверно, путь был не близкий. Но кто же гость? Не тот ли самый Таап, о котором часто упоминали и Гэвынто и мать? По их словам, Таап был их близкий друг и лучший каюр на всем побережье от Улака до Въэна. А быть может, и не он. С тех пор как отчим Гэвынто стал председателем колхоза, к нему часто наезжали незнакомые люди, имевшие с ним какие-то дела.

Ринтын накормил собак и вполз в полог. Под меховым потолком плавал густой табачный дым. В нос ударил спертый запах спирта.

Когда глаза привыкли к тусклому свету, Ринтын разглядел незнакомца. Он был в одной набедренной повязке, и его рука лежала на спине сидящей рядом матери. Напротив мотал головой пьяный отчим. Когда отчиму удавалось приподнять от груди голову, он кричал и лез целоваться к гостю: