Нодар Думбадзе - Я, Бабушка, Илико и Илларион

— Садись, Мери!

— Нет, спешу!

— Проводи девушку! — говорит мне Илико.

— Что вы, не нужно! — отказывается Мери.

— Это смотря кому как! — улыбается Илларион.

Мери, забыв про сито, быстро прощается и уходит, Я иду за ней. Бабушка, Илико и Илларион выходят на балкон.

Я догоняю Мери. Мы молча шагаем по дороге и чувствуем на себе ласкающий взгляд четырех глаз…

…На третий или четвертый день после моего приезда к нам во двор зашел Илико.

— Прохвост! Где ты? — позвал он.

— Чего тебе? — откликнулась бабушка.

Я лежал на тахте и отдыхал.

— С просьбой я, дорогая Ольга! Затеял я перекопать землю в винограднике, да вижу, не справиться одному… Одолжи на пару дней твоего прохвоста, пока его паралич не разбил от безделья!

— Паралич тебе на язык! Нет, брат, мой Зурико уже не тот Зурикела, которого можно было гонять то туда, то сюда! Он теперь студент!

— Укутай ему ноги! Одень потеплее! Подумаешь, студент! Я за него беспокоюсь, чтоб не заржавел, а то — мне чихать!

— Что ты пристал ко мне, Илико?

— Болван! Вино пить любишь? Для тебя же стараюсь, неблагодарный.

— Мне работать запрещено! Правительство направило меня сюда отдыхать, понятно? Увидит кто-нибудь меня за работой, проговорится в городе — будет скандал!

— Не волнуйся, надену на тебя такой парик — сам черт не узнает!

Пришлось согласиться. Весь день я, Илико и Илларион работали, не разгибая спины.

— Завтра явиться чуть свет! — приказал Илико. Мы кивнули головой и поплелись домой. Шли молча.

— Нет, брат, так дело не пойдет! — вдруг заявил Илларион, надо придумать что-то, иначе этот проклятый виноградник доконает нас!

— Доконает! — согласился я Там работы хватит на сто лет!

— Ну вот и придумай что-нибудь, ты ведь теперь образованный человек!

— Что я могу придумать? Провести Илико не так-то просто…

— Да, это верно…

Я допоздна засиделся у Иллариона. Мы с наслаждением тянули охлажденное вино из маленького кувшинчика и ломали голову — как увильнуть от тяжелого труда в винограднике Илико.

— Этот кувшинчик я нашел в земле, — сказал Илларион,. наполняя стаканы, — чуть не ошалел от радости: думал — клад!

— И что же?

— Ничего… Кувшинчик был полон обыкновенной земли…

— В старые времена люди с погибающего корабля бросали в море закупоренные бутылки или кувшины с письмами, — сказал я.

— Потом?

— Потом кто-нибудь находил бутылку, извлекал письмо и узнавал про судьбу тех людей…

— Что ты сказал?! — воскликнул вдруг просиявший Илларион. — Письмо?! В запечатанном кувшине, да?

— Что с тобой, Илларион?

Илларион вскочил, опрокинул стол, обнял меня, расцеловал, потом начал носиться по комнате, хохоча и потирая руки:

— Ну, погоди, Илико Чигогидзе! Погоди! Сыграю я с тобой шутку, какой свет еще не видал! Письмо, да? Такое письмо напишу — за все расквитаюсь!

Я изумленно глядел на ошалевшего Иллариона, не понимая, что с ним происходит. А он выбежал в другую комнату, вынес листок бумаги, чернильницу с ручкой и, положив их на стол, крикнул:

— Садись, Зурикела! Садись и пиши! Нет, сперва изомни бумагу!

— Илларион!

— Мни, мни!.. Вот так! Теперь расправь!.. Так!.. Теперь пиши! Илларион закурил папиросу, прислонился к стене, закрыл глаза и начал диктовать:

— «Я, Леварсий Чигогидзе, пишу это письмо перед своей смертью. Прожил я жизнь без радости. В последнем куске хлеба себе отказывал, копил копейку про черный день. Подорвал свое здоровье. Вот и умираю теперь. Одно утешение — не пропали даром мои труды. У яблони, под большим камнем, зарыл я кувшин с золотом. Настанет время, найдет его мой мальчик. А может, и не найдет. На все божья воля. Да хранит господь моеro Илико. Аминь».

Я разгадал дьявольский план Иллариона, но тут же усомнился:

— А он поверит письму? Почему, скажет, он зарыл его в землю? Не проще ли было передать прямо мне?

— Не мог он сделать этого! Ведь бедный Леварсий скончался, когда Илико не было и года!

— Хорошо, но почему он не сказал жене?

— Потому что Какано умерла еще раньше от родов.

— Тогда все в порядке! Обязательно клюнет! Мы сложили письмо трубочкой, обмотали тряпкой, брызнули водой и засунули в кувшинчик. Потом тщательно закупорили его и вышли из комнаты…

…На другое утро точно в назначенный срок мы были в винограднике. Илико дал нам по стаканчику водки и по кислому помидору с куском холодного мчади, и мы принялись за работу.

Солнце уже стояло высоко, а Илико и не думал устраивать перекур. Я стал с беспокойством поглядывать на Иллариона — не сорвется ли наша затея, — как вдруг заступ Илико издал подозрительный звон. Илико чертыхнулся, поднял заступ, осмотрел его и продолжал копать. Раздался треск разбитого сосуда. Илико опустился на одно колена и стал ощупывать землю.

Сначала он осторожно извлек горлышка, потом весь разбитый кувшинчик и удивленно посмотрел на нас.

— Что это? — спросил еще более удивленный Илларион. Илико не ответил. Он быстро вынул из кувшинчика тряпку и дрожащими руками развернул письмо.

— Дай-ка прочту! — сказал я.

— Отстань, я сам умею читать! — огрызнулся он и начал: — «Я, Леварсий Чигогидзе, пишу это письмо перед своей смертью. Прожил я жизнь без радости. В последнем куске хлеба себе отказывал, копил копейку про черный день. Подорвал свое здоровье. Вот и умираю теперь. Одно утешение — не пропали даром мои труды, У яблони, под большим камнем…»

Илико задрожал всем телом, поперхнулся, закашлялся.

— Ну, чего ты стал? Читай дальше!

Побледневший Илико проглотил слюну и дико взглянул на Иллариона.

— Да скажи же, что там написано!

Я протянул к письму руку, но Илико резко оттолкнул ее, поднес бумагу к глазам и прохрипел: — «Под яблоней, где лежит большой голыш… Сидел я днем и ночью… Так и прошла моя жизнь… Да хранит господь моего Илико… Аминь…»

Илико сложил дрожащими руками письмо и спрятал его в карман.

— Ничего не понимаю, — сказал Илларион, — зачем ему понадобилось закапывать письмо в землю? Положил бы на стол…

Я больше не мог вытерпеть. Чтобы не расхохотаться и не провалить все дело, я сослался на страшную жажду и убежал к роднику. Нахохотавшись, я вернулся в виноградник. Илико и Илларион сидели на траве и курили.

— Пожаловал? Ну, за работу! — встал Илларион.

— Илларион, дорогой, может, хватит на сегодня? Что-то нездоровится мне…

— Да что ты!

Илларион взял Илико за руку, нащупал пульс. Тот прикинулся умирающим.

— Ты иди, Илико, приляг, а мы поработаем.

— Нет, Илларион, идите и вы, отдохните!

— Что ты, Илико, какой там отдых!

— Говорю тебе, идите!

— Бросить тебя больного, одного? Ни за что!

— И не подумаем! — добавил я.

— Сукин сын! Ты что, сегодня помешался на работе? Катись домой! Илико терял терпение.