Кэндес Бушнелл - Все на продажу

Он зашагал через поле с уверенностью молодого бога, она неуклюже заковыляла за ним, стараясь не отстать. Она не могла оторвать от него глаз (ни одной женщине это было бы не под силу). Когда он оборачивался и улыбался, она убеждалась, что добрая снисходительность сочетается в нем с немного высокомерной небрежностью, отличающей человека, чья красота приподнимает его над остальным человечеством.

— Вы любите поло? — осведомился он.

— Нет, до поло мне нет никакого дела, — ответила Джейни о несвойственной ей честностью и приподняла брови, словно предлагая ему с ней поспорить, однако ее лицо выражало при этом больше откровенного женского кокетства, чем она обычно готова была использовать в отношении мужчины, с которым еще не нашла правильного тона. Он поощрил ее одобрительным смешком, она ответила скромным смехом, удивляясь, что куда-то подевалась вся броня, обнажив ее подлинное естество. Они обменялись понимающими взглядами.

— Кажется, нас ждет неплохой денек, — сказала она.

Их отвлек конский топот. В их сторону, нацеливаясь на ворота, скакали от края поля два всадника. От них отстал третий, похожий на мешок картошки, кое-как привязанный к седлу. Он опасно раскачивался во все стороны сразу. Когда мешок на лошади приблизился, Джейни узнала Гарольда Уэйна.

Два всадника развернулись и поскакали к нему. Испуг на лице Гарольда свидетельствовал, что он уверен в неизбежности столкновения. Уже не пытаясь предстать мало-мальски умелым наездником, он доверился своей лошади, которая, как он, видимо, надеялся, тоже не хотела, чтобы ее затоптали, и обхватил руками ее шею. Лошадь, старая кобыла по кличке Бисквит, недавно оторванная от пенсионного досуга именно для того, чтобы безопасно носить в седле Гарольда, поняла, что от нее требуется. Закусив удила, чтобы Гарольд при всем старании не смог сбить ее с верного пути, она решительно затрусила к конюшне.

Единственной заботой Гарольда Уэйна было теперь не свалиться с Бисквит и провести в седле милю, отделявшую их от конюшни, где ему вернет свободу недовольный конюх. Но внезапно его внимание привлекла стройная женская фигура, а еще через секунду, присмотревшись, он узнал в женщине Джейни Уилкокс. Какого черта ей здесь понадобилось? Потом он с тревогой увидел, что она стоит близко, даже слишком, к его лучшему игроку в поло. Они не прикасались друг к другу (еще не прикасались, удрученно отметил он), но в их позе уже чувствовалась интимность. Она смотрела на него, он на нее. Проклятие, он не позволит, чтобы его лучший игрок спутался с Джейни Уилкокс! Надо будет поговорить с Зизи и уничтожить эту опасность в зародыше. Он убеждал себя, что так будет лучше для команды: он хотел, чтобы она выиграла, а для этого от Зизи требовалась полная отдача.

«Придется Зизи ко мне прислушаться!» — думал Уэйн, повиснув на шее у благоразумной лошадки с цепкостью и терпением богача, никогда не сомневающегося в успехе. В конце концов, он хозяин, он тратит на команду полмиллиона долларов в месяц, и аргентинским игрокам приходится подчиняться его желаниям. Значит, сильно беспокоиться из-за Джейни Уилкокс нет необходимости. Он напомнил себе, что она принадлежала ему, а потом он сам ее отверг: Джейни из тех женщин, которые ловко завоевывают мужчин, но не умеют их удерживать.

Но с уменьшением расстояния до спасительной конюшни он все отчетливее осознавал неприятную для себя истину: он ревновал! Да, он отверг Джейни Уилкокс, но не для того, чтобы у него на глазах ее подхватил другой. Тем более мужчина на двадцать лет моложе его, в сто раз красивее и, главное, выше на все двенадцать дюймов!

«Он — именно то, что мне нужно!» — думала Джейни по пути домой. В том, что касалось чувств: любви, ненависти, ревности, радости, ликования — Джейни не отличалась ни особенной тонкостью, ни поэтичностью, зато она испытывала их с большой силой. Она уже решила, что полюбила Зизи сильнее, чем кого-либо до него.

Во всяком случае, размышляла Джейни, выезжая на загруженное шоссе номер 27 (не без умысла — медленная езда оставляла время подумать), она не увлечется Селденом Роузом, тем более теперь, после волшебных минут рядом с Зизи. Вливаясь на мерно урчащем «бокстере» в плотный автомобильный поток и чувствуя, как припекает солнце, она вспоминала свою забавную встречу с Селденом Роузом на приеме у Мими.

Первым впечатлением Джейни от Селдена Роуза стало то, что внешне он был вполне приемлем: высокий брюнет, сильно за сорок, но лицо еще молодого мужчины. Однако стоило ему поздороваться с ней за руку и натянуто улыбнуться, как она поняла, что он считает себя находкой для любой женщины и ни одной не позволит это забыть.

Джейни заняла отведенное ей место с ним рядом покорно, без всякого воодушевления. Когда она села, он сознательно отвернулся. Она испытала разочарование: этот кавалер не стоил такого платья.

На их половине стола беседу в основном направлял он.

— Проблема людей заключается ныне в том, — разглагольствовал Роуз с уверенностью человека, считающего, что к его мнению всегда отнесутся серьезно, — что без войны исчезает нравственная цель. Люди стали изнеженными и безнравственными, поскольку им позволили забыть о реальности смерти. Мы привыкли к этому. Теперь смерть забирает человека за закрытыми дверями, ее никто больше не видит…

Джейни, неспособная принимать всерьез такие речи, вставила:

— Для Истгемптона это слишком пафосно.

Он повернулся к ней (давно пора, подумала она) и без тени сарказма в голосе, словно не сомневался, что перед ним полная дура, предложил:

— Хотите, я вам растолкую?

— Нет, не портите мне удовольствия. Лучше я сама пороюсь в словарях. — И Джейни сделала глоток коктейля из шампанского и перье.

— Как вам угодно, — ответил он, будто не знал, о чем еще с ней говорить.

Джейни решила, что он совершенно неотесанный, и объяснила это тем, что он раньше жил в Лос-Анджелесе. Она отвернулась к своему соседу слева, он — к своей соседке справа.

Сосед Джейни слева был сенатором-республиканцем из Нью-Йорка, простым в обращении, хотя и очень влиятельным шестидесятилетним человеком по имени Майк Мэтьюз. Обсуждая с ним достоинства нового, вычищенного Нью-Йорка, Джейни не забывала про закуску-белужью икру на крохотных картофелинах. Но когда тарелки унесли, в разговоре возникла пауза, и ей пришлось снова повернуться к Селдену. Тот оказался неиссякаем на дурацкие умозаключения — чего стоили утверждения о различиях между мужчинами и женщинами, которыми он терзал элегантную даму средних лет справа от себя! Впрочем, беседы на эту тему нельзя было избежать, раз Селден холост: рано или поздно кто-то обязан был спросить о причинах его одиночества. Словно уловив мысли Джейни, Селден ляпнул: