Наталия Осс - Антиглянец

Рюсси, Куршевель, Рюсси, Саркози, Прохорофф. Я посмотрела внимательнее. На экране мелькали какие-то отели, машины, горные лыжники… Что-то про наших. Что там случилось, интересно? Кто-то упал с горы?

– Vous êtes Russe? – спросил меня официант.

– Oui, moi Russe! – ха, я заговорила по-французски! А думала, что твоя муа не понимай.

Интересно, как он догадался, что я русская? По мешкам, наверное. Только русские скупают в таком количестве. Французы думают, что мы не знаем, куда девать деньги. Не объяснить им, что на самом деле мы так пытаемся сэкономить. А мне даже приятно ощущать себя этакой мешочницей – пусть думают, что деньги есть. Может, и правда будут.

– Monsieur Prohorov est en état d’arrestation!

Арестован? Прохоров арестован? Или я чего-то не поняла? Это что, номер два после Ходорковского? А Потанин, интересно, тоже? У нас всегда так – уедешь на пару дней, и что-нибудь случается. Без твоего надзора страна выходит из-под контроля.

Недоглядели мы за Прохоровым. А все от бездуховности, между прочим. Вот они, ночные прогулки по девочкам, самолеты с бл…дями! Я вдруг представила, а если его вот так же возьмут, и все? И ничего не поможет. Не дай бог! Пусть лучше будет Настя. Декабристка херова! А вот интересно, могла бы я, если бы вышла за него замуж, а его посадили… О чем я думаю, господи! Я пыталась прогнать идиотскую мысль. Она немного повертелась в голове и улетучилась… Все-таки Канны не гармонировали с суровой правдой российской жизни.

Возле отеля из микроавтобуса выгружались наши. Маруся ринулась ко мне.

– Алена, мы суперски съездили! В Ницце были. Там магазины такие правильные… А ты, смотрю, тоже поработала. В Диоре была, есть сейчас сейл на сумки?

– Нет, туда не дошла. Сил уже не было, – я вошла в роль успешной барышни без финансовых комплексов.

– Слышала новость? Прохорова в Куршевеле повязали. – Марусю лихорадило от возбуждения. – Вытащили из постели с девками.

– А кто повязал-то, наши?

– Да прям! Нет, французы, конечно, у них же тут законы. Наши там в шоке. Уезжают все. Возмущены страшно. Представь, какое национальное унижение?! Кому Миша мешал? Делал человек людям суперский праздник… Умер Куршевель. Без наших бабок он ничто. Теперь все к Канторовичу будут ездить. Все-таки он победил. Хорошо, что мы с тобой здесь!

Я сделала стойку на ключевое слово.

– В смысле победил? Кого Канторович победил?

– Да Прохоров с Канторовичем давно друг с другом бодаются за русское Рождество. Чья тусовка круче. К Прохорову всегда ездили сливки, а к Канторовичу – так, пожиже народ, те, кого к Мише не пригласили. Теперь тренд поменяется. Точно тебе говорю. Но я-то молодец, как знала, что в этом году правильно в Канны ехать!

Вчера Маруся скулила, что надо было ехать в Андорру.

Платье еще не успело помяться. Отлично! Сегодня я буду самая красивая. И пусть она умоется. А ему вообще ни слова не скажу! Надеюсь, что он там все-таки будет! Интересно, о чем он собирался со мной поговорить?

В автобусе народ обсуждал историю с Прохоровым. Злорадствовал и смаковал подробности. Я молчала. Во-первых, никого из ребят я не знала, а знакомиться на второй день совместного путешествия поздно и как-то глупо. Во-вторых, мне было его жалко. Несмотря на самолеты с моделями… Несмотря на Настю. Как это, наверное, страшно – сидеть в тюрьме, хоть и французской. Там, наверное, холодно, в этой тюрьме. Почему, интересно, тюрьма ассоциируется с холодом, с шершавыми стенами, по которым стекает ледяная вода… Слишком быстрый взлет из подвального этажа, где воняет совковым дерьмом, к пентхаусу на крыше мира с панорамным обзором, чреват кессонной болезнью. А кто бы не сошел с ума? И как страшно, когда лифт срывается вниз – раз, и ты снова в ледяном подвале… Бедный Канторович… Тьфу, черт! Прохоров, бедный Прохоров. Надеюсь, его выпустят.

Мы подъехали к огромному замку. В темноте он выглядел довольно зловеще. Вот в такой крепости держали заключенных, Железную Маску, например. Впечатление усиливали факелы, освещавшие шершавые, мощные стены. На аркой главного входа светилась корона и логотип Empire.

Девушки в платьях с кринолинами, в буклях и с веточками белых цветов в руках, выстроились вдоль ковровой дорожки. Опустили веточки вниз и склонились в поклоне, когда мы ступили на ковер. Тут тоже самолеты с бл…дями?

Мы вошли в огромный зал, мрачноватый на мой вкус – средневековые своды, арки, каменная кладка, ржавые железяки, торчащие отовсюду. Неужели настоящий замок? На столах – икра, водка, вино, омары, русско-французский гастрономический союз. Все лучшее сразу.

Разноязычная публика постепенно наполняла зал. Фанфары! – и на сцене появились велосипедисты-эквилибристы, балансирующие на одном колесе. Такие развлекали разъяренную публику в фильме «Цирк», пока Орлова за кулисами боролась с расистом-империалистом. Иностранцы аплодировали, наши на сцену не смотрели, сосредоточившись на еде. А я все искала глазами его. Клоуны, жонглеры… Под потолком летали акробаты на лонжах. Это напоминало кино, и даже несколько фильмов сразу. «Три толстяка», где циркачи ходят по краю, пока гламурная публика изволит отобедать, Феллини и что-то из французского и итальянского неореализма.

Настя выехала на лошади. Лошадку вел под уздцы цирковой мужичок. Посадка – а-ля тропининская наездница. Опять вся в белом, с черной отделкой. Фасон – как у Татьяны Лариной (когда она еще в глухом селенье) или Наташи Ростовой (когда она еще девственница). Сверкали бриллианты, такие большие, что я различала их на расстоянии. Или у меня глаза теперь, как у ведьмы из «Дракулы», – смотрю на Ведерникову и вижу все с преувеличением, как будто в бинокль.

Потом на сцене зарычали тигры, очень подходящие к зверскому антуражу происходящего, заиграл оркестр… Вечеринка набирала обороты. А Канторовича нигде не было.

Справа, недалеко от сцены, я заметила дверь на балкон. И выскользнула наружу. Балкон выходил в сад. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела черную бархатную бездну – море. Замок стоял над морем. Несколько светящихся точек покачивались в темноте. Яхты или рыбацкие лодочки. А может быть, здесь есть привидения?

Кто-то засмеялся. Я вздрогнула. В дальнем углу балкона угадывалась пара. Привидения здесь были.

– Ты дурочка потому что! – услышала я знакомый голос. Его голос.

Черт, это они! Сердце заколотилось.

Они шептались.

Невыносимо! А если… Если они сейчас начнут?

Курить, срочно надо закурить! Я их спугну. Зажигалка спасет меня – как в фильме Бессона «Пятый элемент» спасла мир последняя спичка Брюса Уиллиса.

Черт, никак не получается! Ветер гасил пламя. Дождь идет (нет, не идет), ветер дует (затих на секунду), огонь горит (ура, горит)! Как еще земля их носит! Я раскурила сигарету. Пусть теперь только попробует целоваться.