Дмитрий Липскеров - Осени не будет никогда

На третий час езды мужики начали перешептываться.

— В сторону Тулы едем, — уверенно предположил один, белобрысый, с малоросским выговором. — Туда, иуда!

— В Рязань! — не согласился крохотного роста мужичок лет сорока, с кудрявой нечесаной бородой. — Я хорошо географию знаю. У меня и компас есть. Вот он, на ремешке часов.

— Разговорчики! — донеслось по радиотрансляции начальственное.

Сопровождают, догадался Слизкин.

Их привезли в какой-то, как показалось Андрюшке, совхоз, из которого всех работников выселили, заменив их военными, снующими туда-сюда, так что в глазах мельтешило.

Несколько построек, напоминающих казармы, сооружение, похожее на водонапорную башню, и четыре параллельно стоящих длинных, как был уверен Слизкин, коровника. Трехэтажное кирпичное здание, напоминающее сельсовет.

В него и отвели вновь прибывших, на второй этаж, завели в комнату, где на одной из стен темнела обыкновенная школьная доска, а все пространство было заставлено партами. Еще на стенах висели портреты людей, лица которых Андрюшка не припоминал даже отдаленно.

Школа, подумал он. Будут чему-то учить.

Мужики в ожидании развязки шептались меж собой, строя самые немыслимые предположения, что, мол, на них опыты ставить будут, какое-нибудь психическое оружие испытывать! Вот они дураки, подписали неразглашенку, не выяснив, что к чему!..

Через полчаса ожидания в классе появился пехотный капитан лет пятидесяти, и, если бы не форма на нем, то никак нельзя было предположить в таком очкаристом добряке военного призвания. Такие мужики обычно за лошадьми ходят на ипподроме.

И обратился он не по-военному:

— Здрасте!

— Здравия желаем, — вразнобой ответили настороженные мужики.

— Меня зовут Василий Кузьмич, — опять не по-военному представился капитан. — А вас как?

— Зыков, Стеклов, Мозгин, Чеботаренко… — вразнобой запредставлялись мужики.

— Вообще-то хором хорошо только песни петь! — прокомментировал капитан. — Все служили?

— Все, — опять хором.

— Я не служил, — признался Андрюшка.

— Как фамилия?

Капитан достал из нагрудного кармашка маленький блокнотик и карандашиком записал, повторяя: «Слиз-кин».

— Так вот, дорогие товарищи, — начал речь Василий Кузьмич, — я вас в течение недели проэкзаменую на соответствие будущей профессии. Не скрою, будет нелегко, и половина из вас отсеется еще в первые дни. Не волнуйтесь, тех, кого не отберут, доставим до дома бесплатно и выдадим суточные.

— А какие экзамены? — поинтересовался Чеботаренко, крупный мужчина за сорок, с заметной одышкой. — У меня всего восемь классов, и те лет двадцать пять назад!

— Ничего, ничего, — заулыбался капитан. — Мы здесь все не доктора наук. Как-нибудь!.. Подъем в пять, начинаем в шесть! До свидания!

Василий Кузьмич быстро вышел из класса, оставив мужиков раздраженными.

— Какого хрена! — озлился Мозгин, мужик плечистый, с силой настоящей, не накачанной железом. — Как кролики!

— Какие экзамены! — поддержал блондинчик Чеботаренко.

— Какие экзамены — ладно, — неожиданно для себя встрял Андрюшка. — Важно, на что сдавать будем, или на кого!..

— А тебе, Слизняку, слова не давали! — огрызнулся Стеклов. — Ты, как простой салага, служить будешь! Дедам портянки стирать! Во рту! — и засмеялся.

Озабоченные неизвестностью, товарищи шутку поддержали кислыми улыбками, но сладкое воспоминание, что они когда-то были дедами, затеплило в душе надежду, что все не так страшно будет, салаге, хоть он и единственный среди них, всегда страшнее!

Их отвели в одну из казарм. Внутри оказалось достаточно комфортно. Помещение было разбито на комнаты, в каждой должны были жить по двое.

— А ужин? — поинтересовался кто-то.

— Поздно. Утром завтрак.

Слизкину достался в соседи Стеклов, парень лет двадцати пяти, нахальный и злой. Ему легче всех было вспомнить недалекое армейское прошлое, а потому он тотчас распорядился, на какой койке будет забывать свой кошмарный день Слизняк, а на какой будет отдыхать товарищ Стеклов. А еще Слизняку надо взять носки, мамой подаренные, и постирать их на добрую солдатскую совесть!

— Понял?

Андрюшка пожал плечами и утешил соседа, пояснив, что у того тоже красивая фамилия, пожалуй, даже красивше, чем Слизкин. Чем-то свиньей отдает.

— Что касается носок, товарищ, — добавил Андрюшка, — вы их лучше выкиньте. Запах такой, что ни один порошок не возьмет! А у нас даже мыла нет.

У Стеклова челюсть отвалилась. Лицо налилось кровью, и он расставил ладони, словно муху прихлопнуть хотел.

— Ты чего, рыжая морда! Наглитуры наглотался?!

— Я присяги не принимал, так что пока держите себя в руках!

— Ах, ты…

Стеклов запросто сбил с ног Андрюшку, уложил его животом на пол и стал руку выкручивать. Не было в парне страха, и рука должна была вот-вот сломаться.

Неожиданно дверь в комнату открылась, и, когда сустав уже хрустел, раздалась команда:

— Отставить!

Стеклов неохотно отпустил руку Слизкина и поднялся на ноги.

Андрюшка поглядел с пола на вошедшего и признал в нем Василия Кузьмича.

«А командный голос у него имеется», — подумал и с достоинством встал.

— Чтобы я такого больше не видел! — приказал капитан. — Ясно?

— Ясно, — ответил Андрюшка.

Стеклов молчал, демонстративно отворотив налитое кровью лицо от двери к окну.

— Пятьдесят отжиманий! — приказал Василий Кузьмич. — Сей-час-же!!! — взревел этот с виду интеллигентный очкарик.

Стеклов рухнул на пол и принялся в быстром темпе делать физическое упражнение.

— Какого хрена! — причитал он. — Чего командуете! — но все равно продолжал исполнять приказание. — Я уже оттрубил, слава Богу, свое в армии!

Никто Стеклову не отвечал, просто все молча считали. Когда он закончил и сел на полу, в комнате погас свет, и тихий голос Василия Кузьмича произнес:

— Всем спать!

Слизкин быстро разделся и повернулся лицом к стене. Отчего-то стало грустно, бабка Нина вспомнилась, Абрек. Чуть было слезы на глаза не навернулись, но их зарождение остановил гремучий шепот Стеклова, утверждавший, что Слизняку пришел тот самый, с оттяжкой во времени. Где-нибудь в лесном массиве он зароет рыжего в землю, а то место засыплет негашеной известью. И еще, что с такой задницей, шире плеч, надо в бане работать, в бабском отделении! Ха-ха!

Андрюшка ответил на атаку своим приемом. Тихо и обильно пустил газы.

— Что это? — не понял Стеклов, дергая носом. — Не пойму никак!.. Вроде, жарят чего где?

— Спи, — успокоил Слизкин. — Это я просто сегодня утром курицу несвежую съел, вот газы и мучают. Не волнуйся!

— Убью!!! — прошипел сосед. Хотел было сорваться с койки, но Андрюшка предупредил:

— Здесь, судя по всему, камеры, так что смотри…