Ярослав Астахов - Чудовище (сборник)

– Ни в коем случае! Нет!

Арсений смог приподнялся чуточку на столе, неимоверным усилием разрывая морок в сознании, продираясь как будто бы из другого мира.

– Пожалуйста! Оставьте на моем теле крест! Это моя последняя надежда! Без этого все бессмысленно! Я прошу вас…

– Спокойнее, брат, спокойнее, – равнодушно бубнил хирург, совершая стандартные приготовления. Андреев давно привык не обращать внимания на истерики, нередкие со стороны больных перед операцией, сосредотачиваясь на предстоящей работе скальпелем. – Не надо быть таким суеверным. Бог ведь всегда с тобой… Бог с нами, все будет хорошо…

Профессор выразительно мигнул, покосившись, анестезиологу: чего медлишь? Коли, мол, ему поскорей по полной, чтоб отключился. Не видишь – нервничает больной, мешает нам всем готовиться.

Арсений почувствовал укол в область позвоночника. Это врачи лишали чувствительности его спинной мозг. И сразу же затем еще – в руку, увеличивающий дозу снотворного… Это был конец! Ведь крест с Арсения обязательно теперь снимут, а без креста он не сможет противостать нечисти, спора которой находится в его теле.

Новокаин отключал нервные корешки позвоночного канала и они гасли, как линия фонарей… Накатывала какая-то бездна снизу, притягивая… Последним усилием гаснущего сознания Изгоняющий отделил, все-таки,

(я должен хотя бы видеть – пусть даже не смогу действовать!)

астральное свое тело.

Разверзшаяся внизу бездна перестала притягивать и она исчезла… Арсений всплыл и завис, бессмысленно созерцая пыль, скопившуюся у несущей консоли бестеневой лампы.

Он видел тело свое, лежащее на операционном столе. Андреева, сосредоточено и уверенно производящего по нему глубокий надрез. Грицко и старшую операционную сестру, внимательно наблюдающих.

– У нас прекра-асно получится, – бормотал профессор. – А на томограф наплевать можете. У нас на компьютерной томографии олух царя небесного сидит. Гнать его надо в шею. А мы сейчас увидим кла-ассическую…

Профессор вздрогнул. Операционная рана начала вдруг стремительно расти, расшириваясь под руками столь быстро, что доктор отшатнулся от стола и уронил скальпель, зазвеневший тонко и долго о плитки пола.

Грицко, стоявший по другую сторону, тоже отступил невольно на шаг и замер, не отрывая от операционного поля округлившихся глаз. Сестра вскрикнула.

Анестезиолог, привлеченный столь странным поведением коллег, оторвался от приборов и, напротив, – приблизился и заглянул в рану. Затем откачнулся мягко и повалился набок, лишившись чувств.

Вот и тебе перепало немного анестезии, – мысленно улыбнулся Веспов, паря над собственным телом. – Не удивительно: представляю, что значит увидать этакое впервой!

Операционная сестра отступала к выходу, пятясь, мелко крестясь…

Андреев произнес грязное ругательство.

Скальпель ассистента Грицко дрожал, отражая трепещущий яркий блик.

Из раны восходил черный лоснящийся пузырь… и в этом пузыре отражались, вздрагивая, огни бестеневой лампы.

Арсений был единственным из присутствующих, кто понимал, что именно происходит. Спора сарги, встревоженная уколом скальпеля, – трансформировалась, приобретая вид некоего гриба, черного гигантского дождевика… и гриб рос, перетекая бугристо внутри себя и напоминая миниатюрный ядерный взрыв, невероятно замедленный.

Гриб выпростался из тела Веспова и повис, и медленно дрейфовал в воздухе, подобный теперь по форме какому-то зловещему монгольфье… Кровь Арсения, скопившаяся на споре, капала на кафель операционной. И это рождало звук, как если бы по ее полу цокали какие-то маленькие копытца.

Спора сарги отплывала от стола наискось, изменяя форму. Она уменьшалась и, кажется, утрачивала постепенно летучесть, приобретая плотность, все более превосходящую таковую воздуха. Ее снижение к полу завершилось падением и к этому времени спора успела уже уменьшиться до размера теннисного мяча. И черный мячик заскакал по стерильным плиткам. Остановился и успокоился, уменьшившись и еще, и сплюснувшись. Спора напоминала теперь широкое ребристое колесо игрушечного автомобиля (возьми меня! поверти в руках…).

Веспов знал, какая именно судьба ожидает этого незадачливого, что подберет «колесико». Арсений запланировал покинуть физическое тело свое в момент операции именно для того, чтобы…

Но и сарга понимал, конечно, что существуют вещи, способные воспрепятствовать беспроблемному вызреванию его споры. Встреча с изгоняющим, например. Поэтому и сарга не преминул выйти из плотного своего тела – то есть из вот этой самой споры – и встал над ней… Приветливый привратник для простаков. Стремительный убийца для всякого, кто попытается помешать… Сарга ждал.

Довольно странное зрелище, надо сказать, представляло собою это недоношенное зло в астральном теле своем. Как будто плотный пульсирующий кокон, витой из колючей проволоки… фасеточные глаза по сторонам раздувающегося верхнего выступа… многосуставные щетинистые лапы, подергивающиеся непрестанно, напоминающие конечности насекомого.

И вот он заметил Веспова. И сразу же безошибочно почувствовал изгоняющего – смертельного своего врага. Наверное, это был какой-то безусловный рефлекс, врожденный инфернальный инстинкт…

Сарга извлек из-за спины изогнутое оружие (ну прямо половина государственного герба приснопамятного Союза Советских… – подумалось почему-то Веспову) и закрутил им над собой в воздухе. Сарга угрожал изгоняющему мечом, напоминающим одновременно и зазубренный крючковатый серп, и уродливый ятаган.

Окно операционной вылетело, задетое острием крутящегося серпа. Взор хирургов, растерянный и вопрошающий, – немедленно приковался, конечно же, к осиротевшей раме. По полу потянул сквозняк… Никто не видел саргу и его оружие, разумеется. Также точно, как не могли они видеть и Веспова в тонком теле, парящего над столом.

Старшая операционная сестра, приостановившаяся было, развернулась и выбежала в дверь с долгим воплем. Ее не остановил и не возвратил гневный возглас профессора Андреева:

– Куда?! Стоять!! Операция!..

Сарга крутил в этот миг уродливое лезвие свистящим винтом, наступая на Изгоняющего, который был… безоружен. Ведь перед операцией с Веспова сняли крест. А только сила надетого на тебе креста принимает форму меча, когда ты выходишь в астральный мир.

Лезвие серпа рассекло консоль – и бестеневая лампа обрушилась, испустив сноп искр, чудом не задев тело, распростертое на столе. Автоматически включилось аварийное освещение и залило тусклым красноватым светом пространство операционной.

Враги застыли, глядя неотрывно каждый в глаза другому, как будто в детской игре «мигни» (мигнуть, впрочем, сарга не смог бы даже и при желании, потому что у твари не было вовсе век)…