Эн­ни Прул - Корабельные новости

Ку­ойл за­ка­зал еще од­ну пор­цию ру­ле­та и вы­ло­жил па­ке­тик с ча­ем на блюд­це. Ин­те­рес­но, хва­тит ему ру­ле­та или бу­дет ма­ло?

— А с со­бой он раз­ве не так по­сту­па­ет? Ко­гда вы­хо­дит в мо­ре, ко­то­рое от­ня­ло у не­го от­ца и де­да, двух брать­ев, стар­ше­го сы­на и по­ку­ша­лось на млад­ше­го. Он хо­чет за­глу­шить боль. И она про­хо­дит уже от­то­го, что ты ви­дишь, что ты не оди­нок в сво­их пе­ре­жи­ва­ни­ях, что есть лю­ди, ко­то­рые стра­да­ют так же, как и ты. На­вер­ное, прав­ду го­во­рят, что стра­да­ние не лю­бит оди­но­че­ст­ва. Да­же уми­рать лег­че, ко­гда во­круг те­бя уми­ра­ют дру­гие.

— Что за оп­ти­ми­сти­че­ские мыс­ли, Ку­ойл! Вы­пей еще чаю и пре­кра­щай мять этот не­сча­ст­ный па­ке­тик. Ты ви­дел, что ут­ром при­це­пи­лось к шта­нам Тер­та Кар­да?

Но Ку­ойл не слу­шал. Он был за­нят раз­мыш­ле­ния­ми о том, не съесть ли ему два кус­ка ягод­но­го пи­ро­га.

В че­ты­ре ча­са он по­ехал за Уэй­ви.

С се­ве­ра над­ви­га­лась хо­лод­ная по­го­да. Дождь пе­ре­шел в мок­рый снег, по­том снег стал гу­ще. Ту­ман пре­вра­тил­ся в об­ла­ко тон­ких, как иг­лы, ле­дя­ных кри­стал­лов. Ку­ойл дей­ст­во­вал по при­выч­но­му рас­по­ряд­ку: ут­ром от­во­зил Сан­шайн к Би­ти, Бан­ни в шко­лу, под­во­зил Уэй­ви. Око­ло че­ты­рех ча­сов все по­вто­ря­лось в об­рат­ном по­ряд­ке. «Муж­чи­на под­ра­ба­ты­ва­ет шо­фе­ром». Ко­гда он за­кан­чи­вал с де­ла­ми, то мог вы­пить чаю на кух­не Уэй­ви. Ес­ли ему при­хо­ди­лось за­дер­жи­вать­ся на ра­бо­те, то они мог­ли ос­тать­ся у нее на ночь. Она под­ре­за­ла Ку­ой­лу во­ло­сы. Он ко­лол ей по суб­бо­там дро­ва. Ино­гда они вме­сте обе­да­ли. Ста­но­ви­лись бли­же и бли­же. Как две ут­ки, ко­то­рые сна­ча­ла пла­ва­ли по раз­ные сто­ро­ны пру­да, но в ито­ге встре­ча­лись на са­мой се­ре­ди­не. Для это­го сбли­же­ния по­тре­бо­ва­лось мно­го вре­ме­ни.

— Это ведь со­всем ни к че­му, — шеп­та­ла мис­сис Бэнгз на ухо До­ун. — Все эти разъ­ез­ды на ма­ши­не. Эти де­ти впол­не мог­ли бы ез­дить на школь­ном ав­то­бу­се. А по­том во­ди­тель ав­то­бу­са вы­са­жи­вал бы де­воч­ку воз­ле ре­дак­ции. По­ка отец ра­бо­та­ет, она мог­ла бы де­лать уро­ки. Или чем он там за­ни­ма­ет­ся? Пи­шет? Не боль­но под­хо­дя­щая ра­бо­та для муж­чи­ны. А мис­сис Ге­рольд Про­уз и во­все не­за­чем столь­ко хо­дить по та­кой от­вра­ти­тель­ной по­го­де. Она за­тея­ла всю эту ис­то­рию с кни­га­ми, толь­ко что­бы его под­це­пить. Прав­да, он то­же мог все это за­те­ять из-за нее. Ему про­сто не­об­хо­ди­ма жен­щи­на, что­бы при­смат­ри­вать за его де­ви­ца­ми и го­то­вить еду. И для дру­го­го то­же. Ну, ты по­ни­ма­ешь, что я имею в ви­ду. Он же та­кой здо­ро­вяк, на­вер­ное, из­го­ло­дал­ся.

На кух­не Уэй­ви воз­ле ок­на сто­ял ра­бо­чий стол, на ко­то­ром она по­кры­ва­ла жел­той крас­кой ми­ниа­тюр­ные гру­зо­ви­ки, ко­то­рый де­лал ее отец. На ка­ж­дом из них бы­ла вы­ве­де­на кро­хот­ная над­пись: «Сто­ляр­ная мас­тер­ская бух­ты Муч­ной Ме­шок». Она шку­ри­ла и кра­си­ла под­став­ки для сал­фе­ток с изо­бра­же­ни­ем ре­си­ве­ра, де­ре­вян­ные ба­боч­ки для ту­ри­стов, ко­то­рые они при­би­ва­ли к тор­цам сво­их до­мов, и ча­ек, стоя­щих на од­ной но­ге. Кен раз­во­зил эти по­дел­ки по су­ве­нир­ным ма­га­зи­нам по все­му по­бе­ре­жью. Они хо­ро­шо про­да­ва­лись.

— Я знаю, что это де­ла­ет­ся для ту­ри­стов, — ска­за­ла она. — Но не ви­жу в этом ни­че­го пло­хо­го. При­лич­ная ра­бо­та, ко­то­рая при­но­сит не­пло­хой за­ра­бо­ток.

Ку­ойл про­вел паль­цем по тща­тель­но вы­пол­нен­ным швам и глад­кой крас­ке и ска­зал, что на­хо­дит по­дел­ки дей­ст­ви­тель­но не­пло­хи­ми.

Ма­лень­кий дом был на­пол­нен яр­ки­ми цве­та­ми, буд­то под су­хой ко­жей Уэй­ви пря­та­лась мя­теж­ная ду­ша. Фио­ле­то­вые сту­лья, объ­ем­ные алые с го­лу­бым ков­ри­ки, рас­пис­ные бу­фе­ты и двер­ные ко­ся­ки. Оку­на­ясь в этот цвет, она буд­то ли­ша­ла се­бя при­над­леж­но­сти к че­ло­ве­че­ско­му ро­ду, к жен­ско­му по­лу.

Сан­шайн боль­ше все­го нра­вил­ся шкаф со стек­лян­ны­ми двер­ца­ми, за ко­то­ры­ми стоя­ли бе­лая суп­ни­ца, ряд та­ре­лок с пла­ваю­щи­ми по кай­ме ры­ба­ми и че­ты­ре зе­ле­ных бо­ка­ла для ви­на. На ниж­них двер­цах Уэй­ви на­ри­со­ва­ла соб­ст­вен­ный дом с ог­ра­дой и от­цов­ский дво­рик с де­ре­вян­ны­ми фи­гу­ра­ми. Сан­шайн от­кры­ла двер­цу с от­цов­ским дво­ри­ком. Она из­да­ла тон­кий скрип. Сан­шайн не мог­ла сдер­жать смех.

Те­туш­ка вы­шла прой­тись. Ей нуж­но бы­ло от­дох­нуть от Ку­ой­ла и его де­тей, на­хо­див­ших­ся в до­ме. От то­по­та Сан­шайн и ее пря­мых во­про­сов. От ау­дио­за­пи­си, по­да­рен­ной На­тби­мом, ко­то­рую Бан­ни кру­ти­ла без ос­та­нов­ки, рас­тра­чи­вая ба­та­рей­ки. В по­след­ние дни ок­тяб­ря над по­бе­режь­ем раз­но­сил­ся гро­хот, по­хо­жий на ору­дий­ные зал­пы. Пред­вест­ник ско­ро­го раз­рас­та­ния льда. Пти­цы уле­та­ли с шель­фа на за­пад. Ис­то­щен­ная сем­га ле­жа­ла глу­бо­ко в рус­лах рек под ле­дя­ной кор­кой или вы­хо­ди­ла в мо­ре.

Она дош­ла до ма­лень­ко­го пру­да. Вспом­ни­ла его. Оваль­ное зер­ка­ло во­ды, ок­ру­жен­ное ко­лю­чим кус­тар­ни­ком и лав­ром. Жен­щи­ны и де­ти идут по осен­не­му бо­ло­ту, яго­ды, по­хо­жие на ка­п­ли на­ли­то­го солн­цем ме­да. Мок­рые бо­тин­ки, взле­таю­щие из-под ног ягод­ни­ков пти­цы. Ее мать все­гда лю­би­ла бо­ло­та, не­смот­ря на оби­лие там кро­во­со­су­щих тва­рей. Она на­хо­ди­ла не­боль­шую коч­ку, ло­жи­лась и за­сы­па­ла под об­ла­ка­ми на­се­ко­мых. По­том про­сы­па­лась и го­во­ри­ла: «Я так мо­гу про­спать всю свою жизнь». Она да­же не зна­ла, сколь­ко со­бы­тий про­спа­ла! Мать умер­ла от пнев­мо­нии в Брук­лин­ской боль­ни­це, ду­мая, что не­жит­ся под се­вер­ным солн­цем в ле­су.

Те­туш­ка по­зво­ли­ла се­бе вспом­нить осень, за­мер­ший пруд с бес­цвет­ным льдом, об­ла­ка, по­хо­жие на тон­кие се­рые паль­цы, как ка­ран­да­ши в ко­роб­ке, во­ро­ни­ку в ле­дя­ной ко­роч­ке. Ве­тер вне­зап­но стих. По­вис­ла глу­бо­кая ти­ши­на. Изо рта вы­ры­ва­лось об­ла­ко па­ра. Из­да­ле­ка слы­ша­лись ти­хие вздо­хи волн. Не ше­ве­ли­лась тра­ва, не мель­ка­ла кры­лом про­ле­таю­щая пти­ца. Все во­круг бы­ло пер­ла­мут­ро­во-се­ро­го цве­та. Ей бы­ло один­на­дцать или две­на­дцать. Си­ние вя­за­ные чул­ки, пе­ре­ши­тое ма­ми­но пла­тье, паль­то из вы­па­рен­ной шер­сти, сде­лан­ное в Анг­лии. Оно жа­ло ей под мыш­ка­ми. Оно по­па­ло к ним в ка­че­ст­ве по­мо­щи ну­ж­даю­щим­ся от бла­го­тво­ри­тель­но­го фон­да церк­ви пя­ти­де­сят­ни­ков. У нее бы­ла па­ра ог­ром­ных муж­ских конь­ков, ко­то­рые она при­вя­зы­ва­ла к сво­им бо­тин­кам. Ко­гда по­рвал­ся шну­рок, она свя­за­ла его гру­бым уз­лом, про­де­ла его сквозь от­вер­стие и ту­го за­вя­за­ла.