Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица

– Конечно, Александр Васильевич! Зачем мне рисковать на рынке, состояние и нюансы которого я плохо себе представляю. Нанимать консультантов «на свой карман», которые еще, не дай Бог, кинут меня и разорят? Лучше я заключу договор с профессионалами и стану спокойно получать дивиденды, сидя в Москве.

– Роман, а позвольте спросить, какую сумму вы намерены инвестировать в надежный проект?

– Александр Васильевич, я так понимаю, что это разговор деловой и серьезный?

– Безусловно деловой и безусловно серьезный. Как и все, что связано с деньгами.

– Ну, что ж… В таком случае я с удовольствием побеседовал бы с вами, но позвольте, не здесь же, в самом деле. Что касается первоначальной суммы, то она, думаю, составит три-четыре миллиона долларов. Затем, после того как я буду иметь удовольствие убедиться в том, что все идет, как и задумано, я смогу увеличить сумму в десятки раз. Мой банк располагает для этого достаточными возможностями. Согласитесь, что лететь за пятнадцать тысяч километров и не получить при этом никакого результата – это не в правилах делового человека. В названии вашей компании есть слово «investments». Я так понимаю, что это неспроста?

Струков еще глубже заглотнул наживку. Я почувствовал, как его захлестнул адреналиновый прилив, на висках выступила испарина, глаза забегали, а пальцы правой руки, лежавшей на столике, начали подрагивать, выбивая дробь. Это неприятно удивило меня. Такое поведение для жулика его масштаба – верх отсутствия выдержки и хладнокровия. Не надо быть игроком в покер по имени Мэверик, из одноименного фильма с Мэлом Гибсоном в главной роли, чтобы понять, какие карты в колоде у этого негодяя. Обреченный строитель пирамиды тем временем говорил:

– Роман, разумеется, это слово здесь неспроста. Я привлекаю деньги вкладчиков и гарантирую высокий годовой процент. Их деньги работают в самых прибыльных финансовых проектах на всей территории Латинской Америки и за ее пределами, в том числе и в Соединенных Штатах. Есть большое количество вариантов инвестирования, но говорить сейчас что-то и объяснять что-то на пальцах – это не серьезно. Могу ли я пригласить вас в мой дом, который находится отсюда менее чем в минуте езды на машине? Там мы не спеша, в уютной обстановке сможем обсудить все вопросы. Я наглядно покажу вам схемы движения денежных средств, расскажу, как все это работает, чтобы у вас не возникало сомнения в том, что мы, русские, друг друга не обманываем.

– Знакомая фраза. Где-то я ее уже слышал. Только вот не могу вспомнить где… Хотя постойте-ка! Ведь это из фильма «Брат-2», кажется? Как раз тот самый момент, когда Данила покупает автомобиль-развалюху у еврея Куйбышева, и тот говорит именно эти слова, не так ли? Вы поклонник творчества Балабанова?

– Да я не то чтобы… Просто как-то пришлось к слову…

– А вы знаете, я ведь страстный его поклонник! У меня, если вам угодно, два любимых кинорежиссера, чьи фильмы абсолютно близки мне по духу, – это Тарантино и Балабанов. Я так и называю его, Балабанова: «наш российский Тарантино». Только его фильмы глубже, наверное, потому что ближе российскому менталитету. Ну, достаточно о кино, давайте лучше о делах. Я согласен. С удовольствием приму ваше предложение. Едем прямо сейчас?

– А зачем напрасно терять время? Побегать мы с вами еще успеем, а вот дело ждать не любит. Давайте-ка в душ и вперед! Внизу ждет мой автомобиль.

Все шло в точности так, как и должно было идти. Струков с подозрением было покосился на мой потрепанный рюкзак, но, перед тем как сесть в его машину, я показал ему пальцем на велосипед, принайтованный к перилам возле входа в торговый центр.

– Уж извините, что не облачился по такому поводу, как наша встреча, в смокинг. Всем другим видам городского транспорта предпочитаю велосипед, а чтобы руки были не заняты, все необходимое барахло ношу с собой в рюкзаке. Он у меня видал виды, но я, знаете ли, человек весьма экономный и с вещами расстаюсь только после их полной, так сказать, амортизации.

– Вот качество, достойное настоящего банкира! Мне такой подход импонирует.

– Еще бы! Я люблю, когда денег много, когда они работают и порождают, так сказать, себе подобных, а сорить ими направо и налево я не привык. Тем более какие у банкира могут быть свои деньги? Это деньги вкладчиков, инвесторов, всех тех, кто хочет, чтобы я зарабатывал для них. Надеюсь, что наша сегодняшняя встреча принесет свои плоды и мои клиенты будут довольны.

– Да, да. Я, Роман, также очень надеюсь на это. А вот мы уже и подъехали, извольте: мой скромный дом.

– Вы называете этот королевский дворец «скромным домом»? Прекрасная вилла! Одного взгляда, брошенного на фасад этого дома, достаточно для того, чтобы понять, что хозяин отличается тонким и изысканным вкусом. Александр Васильевич, вы меня просто поразили! Я, признаться, сразу задался вопросом о цене такого дома. Позвольте напрямую задать вам этот вопрос, как финансист финансисту.

– Вы знаете, не так уж он и дорог, если сравнивать с уровнем московских цен. Я вам так скажу: после ценников в родном Отечестве все остальные страны кажутся вполне доступными. Эта вилла обошлась мне в… – он замешкался, но лишь на долю секунды, – в три миллиона долларов.

– Это совершенные копейки за дом такого уровня. На Рублевском шоссе за один только проект пришлось бы отвалить несколько десятков тысяч, а это просто бумага. Сама же постройка обошлась бы в десять-двенадцать миллионов.

– Роман, жизнь здесь, в Аргентине, тем и прекрасна, что здесь не надо платить колоссальные деньги за то, что по определению стоит в несколько раз дешевле. Прибавьте к этому прекрасный климат, отсутствие зимы как таковой, а следовательно, и отсутствие целого ряда простудных заболеваний, и вы получите почти идеальную для жизни страну, которая не имеет тех проблем, что имеет Европа, страдающая от недостатка свободного места и перенаселения ее нелегальными эмигрантами из стран Африки. Я люблю эту страну, в ней прекрасно можно жить и работать, ни в чем себе не отказывая. Всеобщая бедность – это прекрасный шанс разбогатеть самому, что я и делаю.

Автоматические ворота распахнулись, и мы въехали в небольшой ухоженный парк перед домом. К собственной радости, стаффордов я нигде не увидел, должно быть, днем их держали в вольерах. Несколько огромных старых деревьев с толстыми стволами и раскидистыми кронами, аккуратные, словно по линейке проведенные, дорожки, множество тенистых уголков с красивыми скамейками плюс, конечно же, сам великолепный дом – все это создавало идиллическую картину жилища большого и заслуженного мошенника. Везде здесь царила этакая добротная роскошь, и все мне настолько нравилось, что у меня буквально засосало под ложечкой от нахлынувшей злобы, и почти мгновенно это чувство трансформировалось в желание поскорее прервать эту идиллию, выдернув из нее, словно гвоздь из доски, неправедного владельца этого украденного оазиса. Это было чувство сродни двигателю всех революций – классовой ненависти, и тем яростнее оно разгоралось в моем сердце, чем яснее я понимал, что, как и в большинстве подобных случаев, владелец не заработал на этот мир, а украл его для себя. Ну, что ж, пришло время пожинать плоды, Александр Васильевич. Идемте скорее в дом, мне не терпится увидеть Клаудию и достать из рюкзака предмет, который станет последним из того, что вы увидите при жизни.