Марк Леви - Следующий раз

— Питер, давай говорить серьёзно. Если мне улыбнётся удача, если эта Последняя Картина приедет сегодня, мне потребуется на экспертизу много времени. А на мне висят ещё четыре отчёта.

— Если удача улыбнётся НАМ, мы устроим аукцион десятилетия. На этом я тебя оставляю. Постарайся сделать так, чтобы уже в понедельник мы подписали контракт с очаровательной молодой женщиной из галереи напротив. Если этот аукцион выскользнет у меня из рук, моей карьере придёт конец. Все мои надежды — только на тебя.

— Я постараюсь.

— Только смотри, не перестарайся! Напоминаю: я твой свидетель на свадьбе, ты случайно не забыл?

— Иногда ты становишься вульгарен, старик.

— Это точно. Но как мне нравится слышать это от тебя!

Питер похлопал друга по плечу и вышел из кафе. Джонатан дождался, пока он сядет в такси, и тоже встал из-за столика.

Остановившись на тротуаре, он стал наблюдать за Кларой через витрину. Она только что закончила устанавливать освещение над картиной, доставленной накануне. С озабоченным видом она спустилась со стремянки и пошла открывать ему дверь. Он ничего не сказал, только сверился с часами. До прибытия фургона оставалось совсем немного времени, и он не знал, куда деваться от нетерпения.

Все утро он провёл между четырьмя картинами. Каждые четверть часа он выглядывал на улицу. Клара, сидевшая за письменным столом, следила за ним краем глаза. Подойдя в очередной раз к окну, он задрал голову и сказал:

— Похоже, небо скоро затянется облаками.

— На мркчин правило тоже распространяется? — спросила Клара, отрываясь от работы.

— Какое правило?

— Насчёт разговоров о метеорологических условиях.

— Скорее всего… — смущённо согласился Джонатан.

— Вы заметили, что на улицах пусто? Сегодня в Англии выходной. Никто не работает — кроме нас. Тем более что это пятница, люди ещё накануне разъехались кто куда. Лондонцы обожают отдыхать за городом. Я сама уезжаю сегодня в свой загородный дом.

Джонатан молча глянул на Клару и, ничего не сказав, возобновил прерванное занятие. Наступил полдень, магазины на улице были закрыты. Джонатан встал и сообщил Кларе, что пойдёт в кафе напротив выпить кофе. Когда он уже стоял в дверях, она схватила со стула свой плащ и присоединилась к нему. На тротуаре она взяла его под руку.

— Не будьте так нетерпеливы. Этот вид вам совсем не идёт. У меня идея: я переменю свои планы.

Этот вечер я проведу в Лондоне. В темноте о погоде не поговоришь, к тому же я заранее узнала прогноз на уик-энд: в субботу дождь, в воскресенье солнце — или наоборот, здесь никогда не угадаешь. Эта тема уже исчерпана.

После кафе она оставила его работать в галерее одного.

Работа продвигалась медленно. Ближе к пяти часам позвонил Питер.

— Ну что? — спросил он нетерпеливо.

— Ничего! — хмуро отрезал Джонатан.

— То есть как ничего?

— Пишется, как слышится. Ничего нового.

— Черт!

— Всецело разделяю твоё мнение.

— Значит, все пропало… — пробормотал Питер.

— Не обязательно все. Никто не застрахован от хороших известий.

— Это интуиция или упрямая надежда? — спросил Питер.

— Наверное, то и другое.

— Этого я и опасался! Жду твоего звонка! — И Питер повесил трубку.

Невозмутимый Фрэнк приехал под конец дня запереть галерею. Клара задерживалась, она пообещала встретиться с Джонатаном по адресу, который её молодой сотрудник записал для него на бумажке.

Вернувшись в гостиницу, он не нашёл ответа от Анны на свой факс. Он переоделся и ещё раз набрал бостонский номер, чтобы опять внимать собственному голосу на автоответчике. Пришлось со вздохом положить трубку, не оставив сообщения.

Клара назначила ему встречу в маленьком модном баре в квартале Ноттинг-Хилл. Заведению придавали очарование мягкое освещение и приятная музыка. Клара ещё не пришла, и Джонатан сел дожидаться её у стойки. Он в десятый раз переставлял перед собой блюдце с миндалём, когда она появилась в дверях. Он вскочил. Под лёгким плащом у неё оказалось облегающее чёрное платье. Она сразу нашла глазами Джонатана.

— Простите, я опоздала. Полиция украсила мою машину изящным капканом на правом колесе, а все такси, как назло, куда-то подевались.

Джонатан обратил внимание, какими внимательными взглядами провожают Клару присутствующие. Она изучала меню коктейлей, он в это время разглядывал её. В свете свечи на стойке выделялись её скулы и рот. Джонатан дождался, пока отойдёт официант, и робко придвинулся к ней.

Они заговорили одновременно, их голоса слились.

— Сначала вы, — предложила Клара со смехом.

— Вам замечательно идёт это платье.

— Я перемерила целых шесть, потом чуть не передумала ещё раз уже в такси.

— У меня было то же самое с галстуками… четыре раза.

— В итоге на вас водолазка.

— Результат нерешительности.

— Я рада, что мы с вами ужинаем, — призналась Клара, в свою очередь затевая игру с миндальными орешками.

— Я тоже, — сказал Джонатан.

Клара обратилась к бармену за советом. Он порекомендовал прекрасное сансерское вино, но она продолжала сомневаться. Джонатана посетило вдохновение, и он брякнул:

— Моя жена предпочитает красное.

Клара округлила глаза, но быстро приняла игру, отдала меню Джонатану и заявила, что доверяет выбор мужу, который никогда не ошибается в том, что ей по вкусу. Джонатан заказал два бокала красного бордоского вина «помероль», и бармен отошёл, оставив их вдвоём.

— Вы становитесь похожи на юношу, когда расслабляетесь. Вам идёт юмор.

— Вы бы так не говорили, если бы знали меня юнцом.

— А каким вы были?

— Чтобы решиться рассмешить женщину, мне требовалось полгода.

— Не то что теперь?

— Теперь дело обстоит получше, с возрастом я обрёл уверенность в себе: три месяца — и готово! В обществе ведущей метеосводок я чувствовал себя гораздо раскованнее.

— Постараюсь вам помочь. Поверьте, в вашем обществе мне очень легко, — выпалила Клара, зардевшись.

В помещении было очень накурено, Кларе понадобился свежий воздух. Они вышли на улицу, Джонатан остановил такси, и покатили к набережным Темзы. Там они зашагали пешком по длинному тротуару вдоль неспешной реки. В спокойной воде отражалась луна, ласковый ветерок шевелил листву платанов. Джонатан расспрашивал Клару о её детстве. По причинам, о которых никто не мог ей поведать, её четырехлетней девочкой забрала к себе жить бабушка. С восьми лет она воспитывалась в пансионе. Ей всегда всего хватало, состоятельная бабка неизменно навещала её в день рождения. Клара навсегда запомнила тот единственный раз, когда бабка увезла её из школы в честь её шестнадцатилетия.

— Странно, считается, что от первых лет жизни у нас не остаётся никаких воспоминаний, а мне врезался в память силуэт отца в конце нашей улицы. По крайней мере, я думаю, что это он. Он неуклюже помахал рукой, словно прощался со мной, потом сел в машину и уехал.