Джон Тул - Сговор остолопов

В сценарии также есть мерзкий реакционный негодяй, ирландский домовладелец, отказывающийся сдать квартиру паре, которая к этому времени уже сочлась узами в такой скромной этически-культурной церемонии. Домовладелец живет в своей маленькой комнатке-утробе, стены которой покрыты изображениями Папы и тому подобного. Иными словами, зрители без труда поймут его, стоит им бросить на комнату единственный взгляд. На роль домовладельца мы еще никого не нашли. Ты, разумеется, фантастически подойдешь на эту роль. Видишь ли, Игнациус, если б ты только решился перерезать пуповину, связывающую тебя с этим застойным городом, с этой своей матерью, с этой постелью, ты мог бы оказаться здесь с такими возможностями, как эта. Тебя интересует эта роль? Заплатить много мы не сможем, но остановиться можешь у меня.

Может быть, я буду играть на своей гитаре немного настроенческой музыки или музыки протеста для звуковой дорожки. Надеюсь, что нам, наконец, удастся перенести этот великолепный проект на пленку, поскольку Леола, эта невероятная девушка из Гарлема, начинает доставать нас по поводу своего жалованья. Я уже выдоила из папаши 1000 долларов, и он подозрительно (как обычно) относится ко всему нашему предприятию.

Игнациус, я достаточно долго потакала тебе в нашей переписке. Не пиши мне больше, покуда не согласишься на роль. Ненавижу трусов.

М.Минкофф

P.S. Напиши также, хотел бы ты сыграть домовладельца.

— Я проучу эту оскорбительную профурсетку, — пробормотал Игнациус, швыряя программу художественного театра в огонь, разведенный под кастрюлькой с рагу.

«Штаны Леви» представляли собой две структуры, сплавленные в одно жуткое целое. Фасадом фабрики служило кирпичное торговое здание девятнадцатого века с мансардной крышей, выпиравшей несколькими слуховыми окнами в стиле рококо, большинство стекол которых были разбиты. В этой части контора занимала третий этаж, склад — второй, а мусорка — первый. К зданию, о котором мистер Гонзалес упоминал не иначе как о «мозговом центре», примыкала собственно фабрика — амбароподобный прототип самолетного ангара. Две дымовые трубы, возносившиеся с жестяной крыши фабрики, расходились друг от друга под таким углом, что получались гигантские заячьи уши телевизионной антенны — антенны, не принимавшей ни единого обнадеживающего электронного сигнала из внешнего мира, но зато время от времени изрыгавшей клубы дыма весьма тошнотворного оттенка. «Штаны Леви» горбились рядом с аккуратными серыми причальными складами, выстроившимися вдоль реки и канала по другую сторону железнодорожной ветки, молчаливой и закопченной мольбой о перестройке всего городского хозяйства.

В самом же мозговом центре происходила деятельность, активная более, чем обычно. Игнациус кнопками прикреплял к столбику около своих шкафчиков раскидистую картонную табличку, гласившую жирыми синими готическими буквами:

Он пренебрег утренней систематизацией документов для того, чтобы изготовить эту табличку, распростершись на полу с куском картона и синей плакатной краской и более часа тщательно выписывая буквы. Мисс Трикси наступила на табличку во время одного из своих периодических бесцельных обходов конторы, но ущерб свелся лишь к маленькому отпечатку ее тапочка на одном из уголов картонки. Тем не менее, Игнациус счел крохотный след оскорбительным и зарисовал его драматичной стилизованной вариацией геральдической лилии.

— Как это мило, — сказал мистер Гонзалес, когда Игнациус закончил стучать. — Она придает конторе определенную тональность.

— Что это значит? — вопросила мисс Трикси, остановившись непосредственно под табличкой и неистово всматриваясь в нее.

— Это всего лишь указательная веха, — гордо пояснил Игнациус.

— Мне все это непонятно, — заявила мисс Трикси. — Что здесь происходит? — Она повернулась к Игнациусу. — Гомес, кто эта личность?

— Мисс Трикси, вы же знаете мистера Райлли. Он уже неделю с нами работает.

— Райлли? Я думала, это Глория.

— Ступайте на место и займитесь цифрами, — велел ей мистер Гонзалес. — Мы должны отослать ведомость в банк до полудня.

— О, да, мы должны отослать эту ведомость, — согласилась мисс Трикси и зашаркала в дамскую уборную.

— Мистер Райлли, мне бы не хотелось оказывать на вас давление, — осторожно проговорил мистер Гонзалес, — но я не могу не заметить, что на вашем столе скопилась гора материалов, требующих систематизации.

— Ах, это. Да. Так вот, когда я сегодня утром выдвинул первый ящик, меня приветствовала довольно крупная крыса, которая, казалось, пожирала папку «Мануфактуры Абельмана». Я счел благоразумным дождаться, пока она не насытится. Мне бы весьма не хотелось подцепить бубонную чуму и потом возлагать вину на «Штаны Леви».

— Вполне справедливо, — встревоженно произнес мистер Гонзалес, и вся его резвая натура затрепетала от такой перспективы несчастного случая на производстве.

— А в дополнение к этому, мой клапан плохо вел себя и препятствовал мне в попытках наклониться и достичь нижних ящиков.

— У меня на этот случай как раз кое-что имеется, — сказал мистер Гонзалес и исчез в конторском чуланчике, чтобы достать, как вообразил себе Игнациус, некое лекарство. Однако, вернулся он с миниатюрнейшей металлической табуреточкой — Игнациус никогда в жизни с такими дела не имел. — Вот. Человек, работавший с документацией, бывало, катался на ней взад-вперед вдоль нижних ящиков. Попробуйте.

— Я убежден, что особенности строения моего тела не так легко адаптируются к такого рода устройствам, — заметил Игнациус, пробуравив взглядом ржавую табуретку. У него всегда было неважное чувство равновесия, и с самог о тучного своего детства он был подвержен тенденции падать, поскальзываться и спотыкаться. До пяти лет, пока ему, наконец, не удалось пойти нормальным образом, он представлял собой сплошную массу синяков и шишек. — Тем не менее, ради «Штанов Леви» я попробую.

Игнациус стал приседать, все ниже и ниже, пока объемные его ягодицы не соприкоснулись с табуреткой, а колени не задрались почти до плеч. Когда он, наконец, утвердился на своем насесте, то стал походить на баклажан, балансирующий на канцелярской кнопке.

— Ничего не выйдет. Я чувствую себя довольно некомфортабельно.

— А вы попробуйте, — бодро произнес мистер Гонзалес.

Приведя себя в движение ногами, Игнациус тревожно пропутешествовал вдоль ряда выдвижных ящиков, пока одно из микроскопических колесиков не застряло в трещине. Табуретка накренилась, а затем опрокинулась, тяжело вывалив Игнациус на пол.