Харуки Мураками - Хороший день для кенгуру

В конце очередного закоулка находилась такая же стальная дверь. На ней табличка — «Читальный зал». Тишина вокруг стояла как на кладбище. Единственным источником звука были мои ботинки — скрип! скрип! Старичок же передвигался совершенно бесшумно.

Он полез в карман пиджака и со звоном вытащил большую связку ключей. Встав под фонарем, выбрал один и сунул в замочную скважину. От этих манипуляций мне почему-то сделалось нехорошо.

— Ну что же ты? — сказал старичок. — Заходи.

— Там темно, — запротестовал я.

Мой провожатый недовольно кашлянул и, потянувшись, повернулся ко мне. Он вдруг сразу как-то вырос. Глаза у него горели, будто у козла в сумерках.

— Вот молодежь! Что же ты хочешь, чтобы тут никого не было и целый день свет горел? Так прикажешь?

— Да нет. У меня и в голове…

— Все, хватит! Надоело! Ступай отсюда. Иди на все четыре стороны.

— Простите. — Я чувствовал, что у меня едет крыша. Библиотекарь казался мне каким-то злобным существом и одновременно просто несчастным раздражительным старикашкой. Вообще-то старики для меня — темный лес, поэтому я абсолютно не представлял, как себя вести в такой ситуации.

— У меня и в голове такого не было. Извините, если не так сказал.

— Все вы одинаковые, — заключил старичок. — Язык без костей.

— Что вы! Темно так темно. Я правда лишнего сболтнул. Прошу прощения.

— Хм-м… — Он заглянул мне в глаза. — Ну ладно. Так ты войдешь или нет?

— Войду, — сказал я уверенно. Со мной всегда так — думаю одно, а говорю и делаю совсем другое.

— Там сразу лестница, — предупредил старичок. — Хватайся за перила, а то свалишься.

Я ступил в темноту первым. Библиотекарь закрыл за нами дверь, со щелчком провернув ключ в замке.

— Зачем вы дверь на ключ закрыли?

— Правила такие, правила. Начальство их тысячами придумывает. А ты поменьше болтай.

Смирившись, я начал спуск. Ну и лестница! Кто ее только соорудил такой длины? Как колодец у инков. Вдоль стены тянулись старые ржавые перила. Ни единого лучика, ни пятнышка света. Мрак кромешный, будто кто-то нахлобучил мне на голову капюшон.

Только мои подошвы скрипели в темноте. Без этого я бы вообще забыл про свои ноги.

— Стоп! Пришли, — скомандовал старичок. Я остановился, а он, отодвинув меня, загремел ключами, доставая их из кармана. Послышался лязг ключа в замке. В полной темноте библиотекарь орудовал как у себя дома.

Дверь отворилась, и на меня пролился желтоватый, но такой желанный свет. Хоть он был и тусклый, все равно глазам пришлось к нему привыкать. На пороге возник маленький человечек. То ли человек, то ли овца — толком не разберешь. Он взял меня за руку:

— А-а… Добро пожаловать! — проговорил Человек-Овца.

— Здравствуйте, — сказал я. Что за чертовщина!

Человек-Овца был с головы до пят закутан в настоящую овечью шкуру. Руки в черных перчатках, на ногах черные рабочие ботинки, лицо скрыто черной маской, из-под которой дружелюбно косились маленькие глазки. Что это он так вырядился? Хотя маскарад был ему очень к лицу. Внимательно посмотрев на меня, Человек-Овца скользнул взглядом по книгам, которые я держал в руках.

— Значит, почитать сюда пришел?

— Да.

— Сам? Добровольно?

Как— то странно он выражается. Я замялся, не зная, что сказать в ответ.

— Ну, отвечай же! — торопил меня старичок — Добровольно или нет? Что ты мнешься? Опозорить меня хочешь?

— Добровольно, — выдавил я.

— Вы поглядите на него! — с видом триумфатора заявил старичок.

— Однако, сэнсэй, — обернулся к нему Человек-Овца, — он ведь еще ребенок.

— Эх! Отстань! — Библиотекарь вдруг выхватил сзади из-за пояса коротенький ивовый прутик и хлестнул Человека-Овцу по лицу. — Шевелись, давай. Веди.

Со смущенным видом Человек-Овца опять взял меня за руку. У рта сбоку у него набухала красная полоса.

— Ну, идем.

— Куда?

— В читальню. Ты же читать пришел?

Мы двинулись по узкому, извилистому, как дорожка в муравейнике, коридору. Человек-Овца возглавлял процессию.

Шли довольно долго. Несколько раз поворачивали направо, потом налево. Коридор изгибался под немыслимыми углами, вился змейкой в виде латинской «s». Из-за этого определить, как далеко мы ушли, было невозможно. Я уже не пытался запомнить обратный путь и всю оставшуюся дорогу не сводил глаз с крепкой спины Человека-Овцы. Сзади к его костюму был прицеплен коротенький хвостик, покачивавшийся в такт ходьбе вправо-влево как маятник.

Человек-Овца неожиданно остановился:

— Вот и пришли.

— Подождите, — сказал я. — Это что, тюрьма?

— Ну да, — кивнул Человек-Овца.

— Совершенно верно, — подтвердил старик.

— Как же так? Вы же говорили про читальный зал. Вот я с вами и пошел.

— Тебя надули, — не мудрствуя, заявил Человек-Овца.

— Я тебя обманул, — сказал старик.

— Но это…

Старик дернул из-за спины ивовый прут и ударил меня по лицу:

— Молчать. Заходи. Прочтешь эти три книги и выучишь наизусть. Через месяц я тебя лично проэкзаменую. Выучишь все как следует — выйдешь на волю.

— Это же ерунда! — запротестовал я. — Разве можно за месяц такие толстые книги выучить! Мама сейчас дома…

Старик взмахнул прутом. Я увернулся, и удар пришелся Человеку-Овце по лицу. Потом взбешенный старик ударил его еще раз.

Зачем такая жестокость?

— В общем, запихивай его туда как хочешь, — сказал старик и торопливо удалился.

— Больно? — спросил я у Человека-Овцы.

— Ничего. Я привык. А теперь я должен тебя туда посадить.

— Я не хочу.

— Я тоже. Но так уж устроено в этом мире.

— А если я откажусь?

— Тогда мне опять достанется. Он меня изобьет.

Я пожалел Человека-Овцу и послушно вошел в камеру. Кровать, стол, туалет. На умывальнике — зубная щетка и стакан, грязнее не бывает. Зубная паста — клубничная. Терпеть ее не могу. Вверху тяжелой металлической двери зарешеченное смотровое окошко, внизу — узкий лоток для еды. Человек-Овца пощелкал выключателем стоявшей на столе настольной лампы, посмотрел на меня и улыбнулся.

— Ну как? Неплохо?

— Да так, — ответил я.

— Еда полагается три раза и еще в три часа — пончики и апельсиновый сок. Пончики я сам делаю. Очень вкусные получаются. С хрустящей корочкой.

— Спасибо за заботу.

— А теперь вытяни ноги.

Я послушался. Человек-Овца выкатил из-под кровати тяжелый с виду металлический шар, обмотал вокруг моей лодыжки прикрепленную к нему цепь и запер на замок. А ключ положил в устроенный на груди в овечьей шкуре карман и застегнул его на молнию.

— Как же здесь холодно, — пожаловался я.

— Что? Ничего, скоро привыкнешь, — утешил меня Человек-овца. — Вечером ужин принесут.

— Погодите, — остановил его я. — Мне что, и вправду целый месяц тут сидеть?