Маргарет Этвуд - Лакомый кусочек [litres]

Произнеся «пока!» сладким голосом для любопытных ушей и положив трубку, Мэриен почувствовала ужасную усталость. Надо бы последить за своим языком в разговорах с Питером и обходиться с ним более бережно, на работе у него сейчас явно напряженно…

– Что-то я становлюсь бесчувственной, – упрекнула она себя, повернувшись к пишущей машинке.

Закончив составлять опросник о бритвенных лезвиях, она перешла к другому проекту: нужно было написать инструкции для тестирования нового продукта – сухого собачьего корма, и тут телефон снова зазвонил. Это был Джо Бейтс. Мэриен подсознательно ждала его звонка. Она поприветствовала Джо с наигранным энтузиазмом: в последнее время она беспардонно уклонялась от обязательств перед подругой, не принимая приглашений прийти к Бейтсам на ужин, хотя Клара очень хотела ее видеть. Ее беременность затянулась сначала на неделю дольше положенного, потом на две, и Клара жаловалась по телефону, что постепенно превращается в гигантский тыквообразный плод.

– Я едва могу встать, – хныкала она.

Но Мэриен просто не могла посвятить еще один вечер разглядыванию вздувшегося живота Клары и обсуждению загадочных внутренних процессов. В прошлый раз в попытке разрядить обстановку она пыталась весело отшутиться явно невеселыми шутками: «Может, у младенца три головы!» или «А может, там у тебя и не ребенок вовсе, а какой-то паразитический нарост, вроде древесного гриба, или пупочной бородавки, или гигантской мозоли…»

После того вечера она сочла, что ее визиты наносят Кларе моральный урон, и решила вообще к ней не ходить. И в порыве заботливости, вызванной чувством вины, в тот раз взяла с Джо обещание, что он сразу ей сообщит, если будут какие-то новости, и даже героически предложила посидеть с остальными детьми в случае необходимости; и теперь в трубке звучал его бодрый голос:

– Слава богу, все позади. Это тоже девочка, десять фунтов семь унций [9] Приблизительно 4700 г. , я ее отвез в больницу сегодня в два часа ночи. Мы боялись, что она родит прямо в такси.

– Это просто замечательно! – воскликнула Мэриен и добавила несколько стандартных для такой ситуации вопросов и поздравлений. Она узнала у Джо номер палаты и время посещений и записала все это в блокнотике. – Передай, что я заеду к ней завтра.

Она подумала, что теперь, когда Клара наконец-то сдулась до своего нормального размера, с ней легко можно поболтать, и ей больше не будет казаться, что она обращается к раздувшейся горе плоти с крошечной головкой; к муравьиной матке, на которой лежит тяжкое бремя всего муравьиного сообщества; к получеловеческому существу, в котором, как ей иногда чудилось, таится ватага разных людей, совершенно ей незнакомых. Она решила, под влиянием мимолетного чувства, купить ей букет роз – в знак возвращения настоящей Клары, снова вступившей в безраздельное владение своим хрупким телом.

Мэриен вернула телефонную трубку на место и откинулась на спинку кресла. Секундная стрелка настенных часов медленно бежала по кругу под стрекот пишущих машинок и цокот каблуков. Она ощущала, как время кружит незаметно вокруг нее, вокруг ее ног, вокруг ее тела, поднимает его из офисного кресла и несет медленно и неумолимо с неотвратимостью стекающего вниз по горному склону ручья к уже не столь далекому дню, который они вместе выбрали, – в конце марта? – когда закончится нынешняя фаза ее жизни и начнется новая. Где-то кто-то согласовывал все необходимые процедуры: родственники энергично договаривались заняться то тем, то другим, так что ей не о чем было беспокоиться. Она отдалась во власть потока, она доверилась ему, зная, что он вынесет ее куда нужно. Теперь надо было только пережить тот важный день, это будет веха, которую надо установить на берегу, или дерево, не слишком отличное от прочих, кроме того, что оно будет поставлено в определенном месте, не ближе и не дальше, с той лишь целью, чтобы отмерить пройденную дистанцию. Ей хотелось миновать это дерево как можно скорее. И чтобы убыстрить бег секундной стрелки, она допечатала до конца опросник о сухом собачьем корме.

К концу дня миссис Боге́ вылезла из своей стеклянной норки. Вздернутые вверх брови и все ее лицо изображали крайнюю степень ужаса, но взгляд, как обычно, был совершенно спокоен.

– Боже ты мой! – обратилась она ко всем присутствующим – в этом заключалась ее принципиальная политика управления коллективом в периоды несерьезных производственных кризисов. – Ну и денек! У нас не только проблемы на Западе, но и новые неприятности с этим ужасным «любителем женского белья»!

– Опять этот мерзкий тип! – воскликнула Люси, с отвращением наморщив свой напудренный носик.

– Да, – подтвердила миссис Боге́. – И это удручает.

Она сжала ладони вместе и потрясла ими в воздухе, изобразив женское отчаяние. Сама-то она явно не была удручена.

– Похоже, он теперь стал действовать в пригородах, а именно – в Этобико [10]. Мне сегодня оттуда звонили две дамы и жаловались. Он, вероятно, обычный и даже приятный человек, совершенно безвредный, но для репутации компании это очень плохо.

– А что он делает? – спросила Мэриен. Она раньше никогда не слышала про «любителя женского белья».

– Он из тех, кто названивает женщинам по телефону и говорит всякие гадости, – сообщила Люси. – Он и в прошлом году так делал.

– Беда в том, – скорбно продолжала миссис Боге́, все еще сжимая руки перед собой, – что он представляется им сотрудником нашей компании. Как я слышала, у него располагающий голос. Очень официальный. Он говорит, что проводит опрос о нижнем белье, и я так думаю, что первые вопросы, которые он задает, звучат весьма правдоподобно. Называет бренды, виды белья, размеры и тому подобное. А потом начинает задавать все более интимные вопросы, женщинам это не нравится, и они бросают трубку. Ну и, конечно, они звонят нам с жалобами и даже обвиняют нас в предосудительном поведении, прежде чем я успеваю заверить их, что он у нас не работает и что интервьюеры нашей компании никогда не задают непристойных вопросов. Надо бы этого пакостника поймать и потребовать, чтобы он прекратил свои звонки, но его, разумеется, очень трудно отследить.

– Интересно, зачем он этим занимается? – подумала вслух Мэриен.

– Наверное, он сексуальный маньяк, – предположила Люси, нервно передернув лиловыми плечиками.

Миссис Боге́ нахмурилась и покачала головой.

– Но все говорят, что он очень милый . Вполне нормальный, даже интеллигентный. Не то что те жуткие типы, которые звонят и дышат в трубку.

– А может быть, это только доказывает, что среди сексуальных маньяков попадаются нормальные милые люди, – шепнула Мэриен Люси, когда миссис Боге́ вернулась к себе в закуток.