Маша Трауб - Плохая дочь

Но после переезда в город и бурного творческого и карьерного роста Колян менялся не то чтобы на глазах, но заметно. К матери, надо отдать ему должное, приезжал регулярно. И уже многие из незамужних, да и замужних женщин готовы были взять свои слова назад и составить Коляну счастье. Однако Коровинского как подменили – пил с матерью чай, налево не ходил, да и на женщин, откровенно говоря, не смотрел в смысле женщин, а смотрел исключительно в смысле подруг детства. Со всеми был мил, вежлив и сыпал комплиментами. Терпеливо выслушивал жалобы на мужей, бывших и нынешних, знал про всех любовников, стал этакой «жилеткой» для Машки, Тамарки, Наташки и прочих. Впрочем, они рассчитывали на другое, признаваясь Коляну в личных несчастьях. Пожалеет и утешит, а там, глядишь, и в большой город заберет. А если не заберет, то и здесь, на месте, утешит – тоже сгодится.

Первой заметила неладное Тамарка.

– Подруженция из Коляна вышла отличная, – как-то грустно заметила она.

– Просто он в городе живет, там по-другому к женщинам относятся, – сказала Машка.

– Ой, – догадалась Наташка.

– Вот тебе и ой, – подтвердила Тамарка.

– Ну не, он же бабник, – засомневалась Наташка.

– Так, может, он и туда, и сюда, – пожала плечами Тамарка.

– Девочки, наверное, у него женщина есть постоянная в городе, – подала голос Машка.

– Ну ты как была дурой, так и осталась, – хмыкнула Тамарка. – Точно вам говорю, через пару лет наш Колька станет только в одну сторону. Эх, какой мужик пропадает.

– Не может быть! – ахнула Машка, до которой наконец дошло, почему Колян так хорошо ее понимал, так сочувствовал. Даже расплакался один раз.

Тамарка как в воду глядела – через пару-тройку лет Колька стал окончательно городским, знаменитым и творческим. Сплетничали, что его называют Николясик и видят, что он всегда сопровождает какого-то совсем знаменитого пожилого мэтра. Николясик при нем вроде оруженосца, горничной или даже жены – на всех ответственных мероприятиях по правую руку стоит, в театре сидит рядом.

Спустя много лет, а может, и не так уж и много, но достаточно, Коровинский, уже лысый и седой, был признан живым классиком, достоянием и гением. Его именем решили назвать поселок. И тут местные жители взбунтовались. Они, конечно, гордились выходцем и односельчанином, но не до такой же степени. Местные жители не возражали против Коровинского конкретно, а возражали против этих… которые как бы помягче сказать…

– Не хочу называться в честь пидоросни, – сказал Славик на общем собрании жителей поселка, чем выразил общее мнение. После все же состоявшегося торжественного переименования табличка с названием поселка Коровинское была отвинчена неизвестными, след которых простыл. Силами правопорядка ее вскоре вернули на столб и на указатель, но неизвестные снова свинтили и исчезли. Так продолжалось раза три, и силы правопорядка решили оставить все как есть. Тем более что сами были местными и в честь этих самых никак не хотели называться.

Поселок стал вроде как мертвой душой или кораблем в Бермудском треугольнике. На новых картах он значился как Коровинское, а местные жители, забывшие исконное название признавали одно: Бабка. Так что, если туристы следующих поколений захотели бы попасть на родину классика и при этом современника, в чью честь назван поселок, им пришлось бы проявить недюжинную смекалку. Поселков обычных, городского типа, сел и поселений с названием Коровинское хватало. Бабок тоже имелось в достатке – и Новых, и Старых. Но даже если самым упрямым и дотошным удалось бы проследить взаимосвязь и найти те самые Бабки, бывшие Старыми, потом Новыми, а потом Коровинским, то они все равно не имели бы шансов добраться до нужной местности. Как в последний раз неизвестные хулиганы свинтили все указатели со всех столбов, так и осталось. А попасть в село через главную дорогу не представлялось возможным. Требовалось проехать дальше, свернуть на Васьки (не путать с Нижними и Верхними, а также Васильками, Василевскими, Васюткиными, Васиковскими, Васильевыми и другими Васюками), после этого проехать Валентиновку, Катькино, Катюхино, Марьино и Машкино, вырулить снова на основную дорогу и уже потом по указателю, которого нет, свернуть на Бабку, она же Коровинское.

Но история не про это. Совсем стала плоха мать Коляна Коровинского, которая сначала умерла от счастья, когда в честь сына назвали их поселок, а потом умирала от горя, признав, что сын этот самый – ну вы поняли. Баба Вера решила пойти к ней проститься – все-таки считались задушевными подругами в молодости, столько всего вместе пережили. Баба Вера не выходила из дома последние лет десять, как и мама Коровинского, тетя Таня. Но ради такого случая обе решили встретиться – во дворе у тети Тани. Баба Вера согласилась сделать несколько лишних шагов по улице ради умирающей подруги.

Но тетя Таня по такому случаю временно передумала умирать и с утра решила сбегать в парикмахерскую сделать шестимесячную завивку. Во-первых, чтобы козырнуть перед подругой, во-вторых, чтобы в приличном виде в гроб ложиться. В то же самое время баба Вера захотела сделать прическу для визита и оказалась в той же парикмахерской. Одной на весь поселок. За мужские стрижки отвечала Машка, за женские завивки – Валька. Так они потом наперебой пересказывали тете Анжеле весь состоявшийся раньше запланированного разговор.

Баба Вера, что знали все, была возлюбленной покойного мужа тети Тани. Причем многолетней «зазнобой», что тоже не тянуло на страшную тайну. Коляна, в будущем Николясика, тетя Таня родила с одной целью – удержать мужа.

Поскольку тетя Таня умирала вот-вот, буквально на днях, а баба Вера все еще не умирала, хотя сто раз как должна была согласно очередности – на семь лет старше подруги, то получалась загвоздка. Баба Вера собиралась унести с собой в гроб кольцо, которое когда-то ей подарил любовник – муж тети Тани. Но тетя Таня собиралась встретиться с мужем раньше, чем баба Вера. Так что последняя решила, что лучше бы передать бывшему любовнику кольцо заранее. О чем и попросила тетю Таню. Мол, возьми с собой в гроб, на палец надень перед смертью, а там передашь.

Тетя Таня чуть из кресла не вывалилась от возмущения. Ну, это вообще ни в какие ворота – передавать мужу на том свете привет и кольцо от бывшей!

– Сама подыхай и передавай, что хочешь, – крикнула тетя Таня бабе Вере, которая этого не услышала – сидела под сушкой. Поэтому услышала только «да». Между тем тетя Таня кричала, что баба Вера «старая п…».

– Спасибо тебе, дорогая, – освободившись от колпака, сказала баба Вера. Тетя Таня смогла лишь изобразить какой-то мах руками в воздухе, что баба Вера сочла согласием. Подошла, крепко обняла тетю Таню и нацепила ей на палец кольцо. Тетя Таня с помощью всех подручных средств, а также при участии Машки и Вальки пыталась стянуть кольцо с пальца, но то так впилось, будто вросло. Ни мыло, ни другие средства его не брали. Машка предложила попробовать спилить ножовкой, но тетя Таня отказалась, смирилась.