Ольга Сафонова - Таня, домой! [litres]

– Да, приятель, тебе лучше не залупаться…

Не успела Настя договорить, как брат схватил длинную металлическую цепь, на которой у него висели ключи, и со всей силы ударил худенькую девочку по ноге. От неожиданности и боли, Настя выронила пакет с хлебом…

– Что ты сказала? – рявкнул Степа. – А ну-ка-повтори!

Настя понимала, что лучше не спорить, она боялась брата.

… тебе лучше не залупаться, – тихо сказала она.

Брат, что было сил, ударил ее еще раз. Кожа на ноге у Насти заалела и надулась полосой от колена до бедра, а к горлу подступил такой ком, что, с минуту, она не могла ни вздохнуть, ни заплакать.

Настя сжала ладонью саднящую ногу, присела на корточки и в слезах подняла пакет. Она догадалась, что слово означало что-то нехорошее, но почему нельзя было спокойно сказать об объяснить? Она плакала от бессилия и обиды, что человек, который должен ее защищать, так с ней поступает.

А потом случилось неизбежное – Настя выросла, узнала много всяких интересных слов и их значений. Использовать их уже никто не запрещал, и даже брата можно было теперь запросто послать куда подальше.

Алена и Даша были знакомы всю свою жизнь. Их родители подружились еще до рождения детей, и девчонки росли, как сестры – только абсолютно непохожие друг на друга. Алена смуглая, с темными кудряшками и огромными карими глазами, маленькая и хрупкая; Даша – светловолосая, сероглазая и пухлощекая, уже тогда ясно было, что она будет гораздо выше подружки.

Даше тогда было пять лет, Алене – шесть с половиной. Разница вроде бы смешная, но Алена казалась Даше такой взрослой, что она безропотно подчинялась подруге, с готовностью ввязываясь во все шалости, которые та придумывала. Да что там с готовностью, – с удовольствием!

Они вместе бродили по лесу, который начинался прямо за забором их дома. Сейчас такое и представить себе невозможно: малые дети, еще даже в школу не пошли, а носятся где-то целыми днями, предоставленные сами себе. А тогда… Тогда детям, когда родители были на работе, а садик уходил на каникулы, приходилось развлекать себя самим. Телевизор в то время был просто украшением гостиной, каналы с круглосуточными мультиками появятся только лет через 30, поэтому домой девчонки заходили, только если деваться было совсем некуда: мама позвала, «Спокойной ночи, малыши» начались, или стемнело окончательно.

В лесу интересных дел было не перечесть: ловить лягушек в ручье, взбираться на корявое дерево у опушки, прятать секретики в самых тайных местах, под камнями и в старых трухлявых пнях, искать грибы и поедать дикую ежевику, собирать желуди и плести венки из полевых цветов. Веселье заканчивалось только протяжным криком, доносившимся от дома: «Даша!.. Алена!..» Пора было возвращаться, торопливо смывать с себя разводы грязи, щедро украшавшие лица, шеи, руки и ноги, садиться ужинать. Набегавшись за день, засыпали прямо за столом, с трудом добредали до кроватей, видели самые яркие в жизни сны, а утром просыпались в ожидании новых приключений, и снова рвались на улицу.

Самым сложным делом было отвертеться от обеда. Когда родители на работе, то и загнать домой, чтобы поесть, было некому. А вот в выходные… Помните вот это, произносимое страшным шепотом: «Мама есть зовет, потом уже не выпустит»? Это было самым страшным наказанием – остаться сидеть дома. Поэтому Даша с Аленой старались близко к дому не подходить – чтоб мамы не заметили, и не загнали обедать. Удивительно, но если не получалось дозваться девчонок, мамы не волновались. «Загулялись опять», – махали рукой и возвращались к своим делам.

Но неужели есть не хотелось весь день? Хотелось, еще как. Иногда выручала лесная ежевика, а иногда – набеги на собственный огород. Выглядело это со стороны, наверное, очень смешно: две девчонки, притворяясь, будто их никто не видит, пробираются сквозь дырку в заборе на грядки, и объедают все, до чего только могут дотянуться. При этом важно было передвигаться буквально ползком, прикрываясь травой и прячась за кустами, – иначе ведь мама увидит, и все, прощай, веселье и приключения, придется есть скучный суп на кухне.

Летом было проще: то клубника поспеет, то смородина или сливы, можно выдернуть морковку, наспех ополоснуть в ручье и весело слопать, помидоры и огурцы тоже регулярно исчезали с грядок. А вот осенью «меню» становилось поскуднее. От черноплодной рябины нещадно вязло во рту, других ягод уже не было, сырую тыкву есть тоже не станешь.

«Дашка, давай капусту утащим», – Аленка пихнула подружку в бок локтем. «Она же большая, – засомневалась Даша. – Мы же столько не съедим». «Съедим, – припечатала Алена. – Пошли, не трусь».

Шурша опадающими со слив листьями, девчонки двинулись «на дело». Пробрались к заветной грядке с тыла, забравшись в огород через калитку, выходящую в лес. Огляделись – вроде вокруг все тихо, никто их не заметил. Капуста в этом году уродилась на славу: кочаны стояли стройными светло-зелеными рядами. Авось, пропажу одного никто и не заметит.

«Вон тот давай», – Алена махнула рукой в сторону кочана поменьше. Пыхтя, девчонки выкрутили капусту вместе с корнем, и уволокли добычу за забор. Там отломили кочерыжку, счистили внешние листья, устроились на поваленном дереве с видом на ручей – чем не ресторан? Хруст стоял оглушительный. Даша то и дело испуганной оглядывалась в сторону дома: казалось, этот звук должен быть слышен даже на другом конце города. Но никто ничего не услышал, а капуста была такой вкусной – ничего вкуснее в целом свете не было!

Вечером у обеих болели животы: с непривычки слопать такое количество сырой капусты – шутка ли. Признаться, в чем было дело, ни одна, ни другая не решилась. Впрочем, мамы особо и не беспокоились: поболит, да перестанет, не аппендицит же. Преступление осталось нераскрытым.

Спустя годы подружки сидели на кухне в Аленкиной квартире. На столе лежал вилок капусты: Даша привезла из деревни от мамы. «Что делать с ней будем? Салат?» – спросила Алена. Даша рассмеялась – тот эпизод с краденой осенней капустой всплыл в памяти, будто это было вчера.

«Мам, а помнишь, вы в огороде капусты не досчитались? Думали, соседские мальчишки напакостили?» – звонок по видеосвязи застал Дашину маму врасплох. «Помню, а как же», – улыбнулась она. Давясь от смеха, девчонки – нет, уже взрослые женщины – наперебой рассказывали, куда на самом деле пропадала капуста. «Так вот почему у вас животы болели», – догадалась мама и тоже рассмеялась. Смех трех девчонок разносился по всей квартире, под ногами вертелся Аленкин песик Шерлок, недоуменно глядя на хозяйку – чего это она? А за окнами город накрывала осень – терпкая и прозрачная, пронизанная сладким запахом свежей капусты.