Андрей Шляхов - Расследование доктора Данилова

– Выходит так, что с меня коньяк, – сказал Денис Альбертович в ответ на даниловское «приветствую!». – Сегодня у нас было шоу в аптеке, с задержанием руководства. Заведующую тоже увезли за компанию, но подозреваю, что уже отпустили. Она-то тут явно не при чем.

– Как настроение? – Данилов определенно знал, какие вопросы нужно задавать.

– Препоганейшее, – честно признался Денис Альбертович. – Правда, как плова натрескался, стало немного лучше, но в целом чисто «Утро стрелецкой казни», если ты понимаешь, что я имею в виду…

– Понимаю! – хмыкнул Данилов. – В школе водили в Третьяковку, да и мама любила живопись…

– Да я не об этом! – вспылил Денис Альбертович. – Я о том, что очень больно разочаровываться в людях! Такое ощущение, будто это я виноват в происходящем… в происходившем…

– Ты-то тут при чем? – удивился Данилов.

– Вроде бы и не при чем, но сижу и думаю, что если бы я в свое время женился бы на Ларисе, то ничего этого не было! Ну и сравнения тоже лезут в голову, хотя глупо сравнивать то, что есть, с тем, что могло бы быть…

– Приезжай в гости! – неожиданно пригласил Данилов. – А то ведь неудобно как-то – я у тебя несколько раз был, а ты у меня – ни разу. Приема на высшем уровне не обещаю, но вкусным холодцом угощу. Давай-подгребай, как говорит мой сын.

– Спасибо, в другой раз! – решительно отказался Денис Альбертович. – Мне до своего подъезда тридцать метров идти, холодец в меня уже не полезет, а завтра вставать в половину седьмого. Опять же я коньяк еще не купил…

– С коньяком не торопись, – сказал Данилов. – Я честный человек и хочу получить выигрыш заслуженно. Задержание еще не означает признания вины. Вот когда ее осудят, тогда и проставишься. По чесноку. А то мало ли что…

– Да там без вариантов, – вздохнул Денис Альбертович. – Мой одноклассник сказал, что в четырех ампулах с физраствором нашли что-то сильнодействующее, а что именно он, якобы, не запомнил. И это при выборочной проверке! Я в шоке! Не могу не верить, но и поверить не могу! Нет, знаешь, мужики как-то проще устроены. Мужик может набить морду своему счастливому сопернику, но он не станет мстить так изощренно!

– Не обобщай! – одернул Данилов. – Мужики разные бывают. А морды счастливым соперникам бить бессмысленно. Можно только себе бить, но это весьма непродуктивное занятие. У тебя ручка и лист бумаги под рукой есть?

– Есть, а как же, – Денис Альбертович протянул руку к сумке, лежавшей на соседнем стуле.

– Напиши крупными буквами: «Все закончилось», перечитай три раза и иди спать, – посоветовал Данилов. – Как говорится, «сколько веревочке ни виться, а концу все равно быть».

– У меня такое ощущение, будто ничего не закончилось… – признался Денис Альбертович. – Прости, что гружу тебя этой хренью, но больше и поделиться-то не с кем. Впрочем, ты прав – все закончилось и взрослому мужику не стоит изображать из себя Офелию.

– Офелию – это нормально, – успокоил Данилов. – Главное, чтобы не Дездемону. Все в порядке вещей – нервное напряжение схлынуло, уступив место депрессии. В воскресенье мы с тобой вместе над этим посмеемся. Кстати, можешь дать мне телефон Веры Нечухаевой?

– Сейчас эсэмэской пришлю, – пообещал Денис Альбертович. – А чего вдруг?

– Поговорить надо, извиниться опять же, это ведь с моей подачи ты их уволил…

– Мне, наверное, тоже надо извиниться? – подумал вслух Денис Альбертович.

– Не знаю, – ответил Данилов. – В принципе, ты поступил так, как должен был поступить. Но настроил-то тебя я. А теперь получается, что Вера не принесла эти несчастные ампулы, а хотела унести их домой. Она, конечно, тоже хороша – вместо того, чтобы попытаться все объяснить, пошла на скандал, но моей вины это не умаляет. Не следовало так спешить с выводами… Если они решат вернуться, ты, я надеюсь, их возьмешь?

– Я возьму, – пообещал Денис Альбертович. – Если еще буду заведовать. Что-то у меня плохие предчувствия по поводу Реналова. Сразу их не было, а потом начали одолевать, после того, как я хорошенько обдумал случившееся. Если эта история уйдет в народ, то мне точно не поздоровится. Ты представь, как все выглядит со стороны… Ну а если он помрет, то родственники точно поднимут тарарам. А шансы у него – тридцать на семьдесят, с перевесом в плохую сторону.

– Если сутки после операции прожил, то выкарабкается, – обнадежил Данилов. – И еще у меня есть такая примета – г…юки более живучи, чем хорошие люди. Видимо во вредности есть какая-то особая энергетика. А Реналов – тот еще г…юк, патентованный! Придет в сознание – сам в этом убедишься.

Дениса Альбертовича еще сильнее потянуло в статистики…

– Ну вот, наконец-то, и все! – сказал Данилов Елене, когда та вернулась домой после совещания, затянувшегося чуть ли не до полуночи – обсуждали готовность к отражению очередной коронавирусной волны. – В больнице сегодня задержали заведующую аптекой и ее заместительницу, а саму аптеку закрыли для проверки. Пока что всем необходимым их будут снабжать соседи, у которых, я надеюсь, нет зуба на Дениса.

– Теперь на него будет зуб у главного врача, – заметила Елена. – Такой… я даже слова подходящего не подберу… такого бардака в аптеке главному не простят.

– Ничего страшного, – махнул рукой Данилов. – Если не простят, то снимут и он ничего Денису не сделает. А если простят, то какой тут может быть зуб? И вообще, Денис в этой истории жертва, а не преступник.

– Не имеет значения, кто преступник, а кто жертва. Психология начальства такова, что побуждает избавляться от всех, кто вольно или невольно создает проблемы.

– Не знаю, – Данилов пожал плечами. – Лично я так никогда не поступал.

– Ты – уникум! – улыбнулась Елена. – А я говорю о условно-среднем большинстве. Ну что, на выходных можно отпраздновать завершение этого муторного дела?

– В субботу я работаю, – напомнил Данилов. – У Дениса с кадрами напряженка – один из «полутораставочных» врачей ногу сломал, так что я пока останусь. Воскресные планы будут зависеть от того, как пройдет ночь. К тому же дело еще не закончилось – надо исправить одну ошибку и получить ответ на один вопрос.

– Я смотрю – тебе это занятие понравилось, – усмехнулась Елена. – Не хочешь с ним завязывать, вопросы какие-то придумываешь. Какие могут быть вопросы, если виновница установлена и задержана?

– Да остался один, – увильнул от прямого ответа Данилов. – А занятие и впрямь интересное, затягивает. До сих пор в моем послужном списке были только воры, а теперь к ним добавилась убийца.

– Каких это воров ты ловил? – Елена удивленно посмотрела на Данилова. – Когда? Где? И почему я об этом не знаю?

– Не ловил, а разоблачал, – уточнил Данилов. – Первого – в самом начале работы на «скорой». Он лазил ко мне в шкаф за сахаром, причем не одалживался ложечкой-другой, а брал по-крупному. Сахар – мелочь, но было очень неприятно сознавать, что кто-то шарит в моем шкафчике. Камер наблюдения тогда не было, пришлось искать другие способы. Сосед, работавший на производстве газированных напитков, принес мне немного ацесульфама калия. Это, если ты не в курсе, убойный подсластитель, в двести раз слаще сахара. Я подсыпал к сахару магнезии, [47] «Магнезией» в медицине называют сульфат магния, который при приеме внутрь оказывает выраженный слабительный эффект. Сульфат магния представляет собой белый, растворимый в воде порошок, обладающий умеренно-горьким вкусом. отлакировал ацесульфамом, чтобы не горчило и оставил баночку в шкафчике. Вором оказалась диспетчер Галя, жена преуспевающего автомеханика, у которой было все, в том числе и три шубы – лисья, беличья и норковая. Я бы скорее на заведующего подстанцией подумал бы, чем на нее. А вот же!