Андрей Дмитриев - Этот берег

— У меня к вам просьба, — сказала мне Варвара, не откладывая, — как к другу Авеля и моему, надеюсь, тоже.

Я привстал со стула и чинно кивнул, предпочитая обойтись без слов. Варвара продолжала:

— Наш с вами Авель, как вы заметили, отчего-то страшно интересуется, где и с кем я провожу свободное от него время. Он ни о чем меня не спрашивает, считает, что выше этого; он ждет, когда я сама, по своей воле ему все расскажу…

Я осмелел:

— Может быть, так и поступить?

— Не может быть! Не может! — сумела сдержать крик Варвара. — Это отвратительно. Это унизительно, в конце концов… Не знаю уж, в чем он меня подозревает, он этого не говорит, а просто жалуется, даже и на крике, — что я уделяю ему мало внимания, и слишком много о себе чего-то возомнила непонятного, — но ведь и не спрашивает ничего, потому что гордый!.. Вот прямо сейчас мне необходимо ехать, меня ждут, и я поеду!.. Я ему прямо предложила ехать со мной и все узнать, что он хочет знать, но о чем не хочет спрашивать, — и что?

— И что? — подхватил я невольно.

— Уперся и отказывается… Он говорит: его это не касается. И правильно говорит: его это, в общем, не касается.

— Может быть, лучше вам все же рассказать ему, — предположил я уныло. — Я, правда, тоже не знаю, о чем… Возможно, это будет тяжело, но он поймет, — я на нее старался не глядеть.

Варвара отмахнулась:

— Перестаньте! Что вы в этом понимаете? Это вам не книжки детишкам пересказывать. Это вам не литература. Это живая жизнь живых людей. А живые люди очень не любят, когда их задевают за живое…

— Пожалуй, я пойду, — сказал я ей, вставая. — Я не знаю, чего я не понимаю, и не понимаю, что тут нужно понимать, но помочь ничем не могу.

— Сядьте, — сухо сказала Варвара. — И не сердитесь на меня; я больше так не буду… Братва на нервах, как вы можете заметить, — она усмехнулась одними лишь губами.

Я сел. Она сказала:

— Вы очень можете помочь. И вы поможете, я знаю… Вы допивайте чай спокойно, потом мы с вами уберем со стола… И поедем.

— Куда? — не понял я.

— Не все ли вам равно? Но вы поедете со мной.

— Простите, Варя; я хотел спросить: зачем?

— Затем, что вы вернетесь и расскажете, — да, все как есть передадите Авелю.

— Немного странная история, — заметил я. — И непонятно, что на это скажет Авель.

— Авель ничего не скажет, он согласен, — спокойно ответила Варвара. — Это его идея, — она подумала секунду и сочла нужным уточнить: — Отчасти. Невдалеке раздался сильный глухой удар по мятому мячу; я не увидел, кто ударил по нему, Авель или же Татьяна, и успел лишь разглядеть, как мяч взмыл над поляной и, пролетев над нею по дуге, шлепнулся точно на кружку с моим чаем, разбрызгав его по столу и по моей футболке. С азартным лаем ко мне подбежала Герта, надеясь завладеть мячом. Татьяна не двинулась с места и осталась ждать на середине поляны, когда ей этот мяч вернут… К столу подошел Авель, ухватил мяч двумя пальцами и сказал с оскорбительной вежливостью:

— Простите за вторжение… и еще раз простите… Вечно я вторгнусь, куда не звали, — он отвернулся и, глядя вдаль, деловито спросил: — Что, договорились обо всем? Ты едешь? — обратился он ко мне. — Вот и славно. Я, ты понимаешь, не унижусь до того, чтобы выспрашивать ее, куда и к кому она опять едет. Но я хотел бы знать зачем. Да, для чего? Что ее влечет такое, чего она найти не может здесь и находит только где-то?

Варвара встала из-за стола и, не сказав ни слова, пошла в сторону гаражей… Авель повернулся к нам спиной и с криком «Держи!» изо всех сил бросил мяч на середину поляны. Пока мяч летел, Герта догнала его и поймала в прыжке, едва не сбив Татьяну с ног.

Открытый желтый джип Варвары мчался в сторону Киева. Варвара недовольно поглядывала на часы. Теплый ветер бил в лицо и пел в ушах. Кабы не он, я бы уснул. Тем более что не хотелось бодрствовать с мыслью о навязанной мне непонятной роли… Не заезжая в город, мы свернули на запад, на трассу М-06: она тянется с востока, через Киев, Львов и сквозь Европу до Парижа, где и обрывается, если верить картам, которые я иногда люблю разглядывать.

— Мы в Париж? — спросил я у Варвары.

— Так себе шутка, — ответила она. — Нет, мы не в Париж. Даже не в Вену… Нам нужен Житомир, и мы должны спешить.

— Куда? — пытался я шутить. — Житомир тыщу лет стоит на одном месте, да и сегодня никуда не денется.

— Еще и человек стоит на трассе, — ответила Варвара, — ждет, чтобы мы его подобрали. Мне не хотелось бы его нервировать.

Мне было любопытно взглянуть на человека, который терпеливо ждет Варвару у дороги, но вместе с тем я чувствовал заранее: мне будет неприятно его видеть… Встречный воздух с запада дохнул в лицо сгоревшей соляркой и снова стал свеж; потом опять лицо обдало дымом дизеля — и вновь воздух очистился… Далеко впереди, у дорожной развязки, на разделительной полосе был виден бело-синий автомобиль полиции и рядом с ним — военный бурый внедорожник. Сотрудник полиции жезлом приглашал машины, шедшие по нашей полосе на запад, прижаться к отбойнику обочины — и они останавливались, выстраиваясь в колонну по одной. Вскоре встали и мы. Варвара откинулась на подголовник и выругалась…

Встречные полосы трассы долго были тревожно пусты. Потом откуда-то издалека донесся тяжкий рев моторов; он нарастал, накатывался; не прошло и пяти минут, как нам навстречу двинулись один за другим, соблюдая меж собой большую дистанцию, огромные тягачи. На их открытых платформах стояли бронемашины, и гусеничные, и на колесах, укрытые сверху брезентом и не укрытые… Гром моторов, пока тягачи шли и шли нам навстречу, и мимо нас, на восток, оглушал, накрывая меня с головой, — потом мимо прошел последний, груженный броней, тягач; звуки моторов скоро стихли вдали за спиной, и все вокруг стихло; военный внедорожник сорвался с места и по пустой встречной полосе понесся тягачам вслед; полицейский взмахом жезла разрешил всем продолжить путь; вереница машин, застоявшихся у отбойника, тронулась с места, понемногу и мы набрали скорость… Воздух трассы обрел прежнюю свежесть; Варвара, глянув на часы, повеселела и больше не глядела на часы. Нас обгоняли слишком уж нетерпеливые, мы обгоняли слишком медленных, — внезапно те, что обогнали нас, замедлились, и вот уже никто никого не обгонял. Варвара хмурилась, поток машин впереди нас слипся в тянучку , дальше тянучка сбилась в пробку, и мы стояли в ней, трогаясь с места раз в десять минут — чтобы уже через минуту снова встать минут на десять… Варвара убито молчала, я придумывал шутку, подходящую случаю, чтобы ее развеселить, — но вовремя сообразил, что лучше мне ее совсем не трогать…

Так, то и дело вставая намертво, то и дело дергаясь с места, мы добрались в буквальном смысле слова до причины удручающей задержки: почти поперек трассы, то есть наискось, перекрыв движение в обе стороны, встал тягач, отставший от колонны, с бронетранспортером на платформе, опасно накренившейся, поскольку у кабины, тоже накренившейся, не было переднего колеса. Там возились с инструментами трое в армейском камуфляже; они нервничали, но чем у них закончилось, мы не узнаем никогда: аккуратно въехав в узкий зазор между задом платформы и стальным отбойником, мы следом за другими наконец вырвались на простор… Варвара прибавила газу — тут же ударила по тормозам и, взяв правее, встала. Человек, сидевший прямо перед нами на отбойнике, помахал рукой, вскочил и подбежал к нам. Сел на заднее сиденье, и Варвара сорвала джип с места. Она попыталась извиниться за опоздание, но человек, которого мы подобрали, — низенький, щупленький, лысоватенький, то есть, на придирчивый мой взгляд, совершенно никакой, — перебил ее: