Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

Когда я заканчиваю фотографировать, мы выходим из церкви и дальше просто бродим по улицам. Мы переходим от одного ориентира к другому. Время от времени я останавливаюсь, чтобы сделать еще несколько снимков и дополнить свои записи новыми наблюдениями. Некоторые журналисты предпочитают пользоваться электроникой, но мне ближе бумага — есть что-то особенное в том, чтобы делать записи от руки. Это усиливает атмосферу того места, в котором я нахожусь, — я представляю себе, как Хемингуэй сидит в кафе под вечерним гаванским солнцем, потягивает мохито и пишет что-то в старых тетрадях пальцами, перепачканными в чернилах.

Гавана навевает романтическое и радостное настроение, хотя, куда бы я ни посмотрела, я вижу, что поводов для радости у местных жителей не так уж много. Возможно, это особенность всех кубинцев — мы одновременно прагматичные реалисты и непревзойденные мечтатели.

Мы идем дальше, солнце светит все ярче, жара усиливается. Воздух наполнен влагой, и мое платье прилипает к телу. Я словно снова оказалась во Флориде.

Повсюду в городе я вижу изображения Хосе Марти. Этого отца кубинской независимости считают своим и революционеры, и кубинцы, живущие в изгнании.

— Время обеда. Ты проголодалась? — спрашивает Луис, когда мы идем по улице.

— Да, очень.

Мы продолжаем идти вперед, и Старая Гавана остается позади. Здания становятся более ветхими, и атмосфера постепенно теряет свое очарование. На улицах много собак — они либо бродят по тротуару, либо отдыхают в доступной тени. Европейских туристов вокруг нас становится все меньше, улицы заполнены в основном местными жителями. Оказавшись здесь, я начинаю остро ощущать ту пропасть, которая лежит между мной и теми, кто живет здесь. Я должна чувствовать себя как дома, а чувствую себя гостьей в родной стране.

В киоске в Ведадо мы покупаем тамалес [8] Блюдо мексиканской кухни. Лепешка из кукурузной муки с начинкой, свернутая в рулет. и содовую. Теплая и влажная лепешка идеально сочетается со сладкой газировкой.

Я спотыкаюсь о трещину в тротуаре, и тут же меня подхватывает Луис. Я ощущаю прикосновение его крепкой руки. Краем глаза я снова замечаю тех мужчин, которых уже видела в церкви и отеле «Насьональ», но теперь, когда они удалились от туристических зон, мне стало ясно, что они не туристы.

— Ты в порядке? — Его рука поддерживает мою, и я ощущаю его дыхание на своей коже.

Я киваю, отстраняясь и борясь с желанием прижаться к нему и расслабиться. Вот почему опасно чувство влюбленности — оно настигает вас в самое неподходящее время, и зачастую объектом страсти становится самый неподходящий человек.

Мы продолжаем идти, и на этот раз я обращаю больше внимания на то, что происходит вокруг нас. Продавцы в этой части города торгуют не туристическими товарами, а тем, что требуется кубинцам в повседневной жизни, — фруктами и овощами, обувью и книгами. Я вижу здание, похожее на магазин товаров первой необходимости, перед которым выстроилась очередь. Здесь тоже ошиваются бродячие собаки.

— Они пришли сюда, чтобы получить свои продовольственные пайки, — отвечает Луис, когда я спрашиваю его о людях, стоящих в очереди. — По продовольственной книжке мы можем каждый месяц получать рис, сахар, растительное масло, яйца, макароны и кофе. Раз в десять дней — мясо, обычно это курица. Каждый день — хлеб. Раз в несколько месяцев мы получаем соль… Маленькие дети и беременные женщины получают молоко. Но продуктов в магазинах постоянно не хватает, — добавляет он, снова понизив голос. — Чтобы получить все пайки, нужно ходить по всему городу и постоянно стоять в очередях. Это самая настоящая работа.

Меня переполняет глубочайший стыд, когда я думаю о том, что на протяжении всей жизни я относилась к еде как к должному, и для меня было естественным обедать в ресторанах, отмеченных звездами Мишлен.

— Некоторые богатые семьи нанимают специального человека, который добывает им еду, — объясняет Луис. — И раньше кубинцы не могли купить некоторые вещи, если у них не было туристической валюты.

— Ты имеешь в виду кубинское конвертируемое песо? Он кивает.

— Теперь ты понимаешь, почему так важно, чтобы работали частные рестораны и гостиницы, организованные в жилых домах? Ситуация в стране постепенно меняется, и сейчас кубинцам стали доступны товары, которые раньше не продавались за обычное песо, но они такие дорогие, что мало кто может себе их позволить. В нашем ресторане мы предлагаем гостям блюда из говядины в то время, как некоторые кубинцы говядину за всю свою жизнь ни разу не пробовали. Снабжение продуктами питания — это большая головная боль, учитывая, что подавляющее большинство продуктов нам приходится импортировать.

— Куда люди идут за покупками, когда государственных запасов не хватает?

— На черный рынок.

— Если человека поймают — каково будет наказание?

— Это зависит от масштабов вовлечения в черный рынок, но не исключено, что пойманный будет приговорен к более чем пятнадцати годам тюремного заключения. На Кубе за убийство коровы можно получить более суровое наказание, чем за убийство человека.

— Иисус…

— …уже очень давно не навещал Кубу, — подхватывает Луис.

Между нами воцаряется молчание.

Я просто не знаю, что сказать. Жизнь, которую он описывает, очень непохожа на мою собственную, и я чувствую себя неловко рядом с ним. Мне кажется, что все, что я сейчас скажу, прозвучит легкомысленно и поверхностно.

Я провела очень много времени, слушая рассказы моей бабушки и ее сестер о революции, но я так и не смогла понять, насколько плохо обстоят дела у тех, кто остался на Кубе. Мою семью волновало только, как революция повлияла на нашу жизнь, и мы почти не думали о том, как сейчас обстоят дела на родине.

Из рассказов Луиса следует, что на Кубе правят страх и продовольственный паек. Я же представляла себе Кубу иначе, но чем дольше я гуляю по улицам Гаваны, тем яснее вижу, насколько мои представления были далеки от реальности. Я приехала сюда в надежде узнать больше о своих корнях, но теперь я чувствую себя совсем потерянной.

Мы идем в сторону площади, которая, по словам Луиса, называется ла Рампа. Толпы людей стоят вокруг с включенными телефонами, их взгляды прикованы к экранам мобильников.

— Зона Wi-Fi, — объясняет Луис. — Одна из немногих в городе.

Мы проходим мимо кинотеатра и здания, в котором раньше находился отель «Хилтон» — после революции Фидель Кастро разместил там свою штаб-квартиру.

— Теперь тебе понятно, как живут здесь обычные кубинцы, — говорит Луис. — Старая Гавана — это прекрасно, но она ориентирована на туристов. А здесь совсем другая атмосфера.

Луис указывает на «Коппелию» — кафе-мороженое, ставшее знаменитым после революции благодаря Фиделю.