Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2: Последнее десятилетие глазами мистической богемы

Вернувшись из Москвы после проводов Рама в эмиграцию, я сразу же поехал в Каазиксааре. Атмосфера в доме была очень специфическая: в ней соседствовали медитационное поле и одновременно ситуация отъезда. Рамовское присутствие ощущалось физически: казалось, зайди в кабинет — и обнаружишь там мастера, склонившегося над письменным столом за рукописью… Теперь в кабинете разместился я. Было в этом жесте что-то кощунственное — словно въехать в святая святых с собственной раскладушкой. Но, с другой стороны, если не мы — то кто?

Уезжая в Москву, я уволился из «Автотранса» — организации, где я в то время числился инструктором и вел кружок карате, — поскольку директор уперся и не хотел давать мне исчезнуть вот так, сразу на целый месяц, в течение которого шла горячая фаза отъезда. И вот теперь, словно в мистическом озарении, я вдруг совершенно кристально ясно понял, что никогда больше не буду работать на советское государство. С одной стороны, статуса свободного художника требовало само состояние, в котором человек готовит свой отъезд из СССР, — затея по тем временам почти немыслимая: вот Раму, не гражданину, и то с четверть века понадобилось!.. Вместе с тем я настолько однозначно сориентировался на отъезд, что больше не нуждался ни в трудовом стаже, ни в производственных характеристиках.

С того момента я стал зарабатывать исключительно в частном секторе. Прежде всего я продолжал вести кружок йоги, который из спортзала «Автотранса» переехал по инициативе ряда активных членов группы в Институт повышения квалификации руководящих работников. Своим каратешникам я предложил перейти в группу к Сереже Бердюгину, а сам сосредоточился больше на тайцзи и кунфу, введя их элементы в новый курс йоги и автосуггестии. Кроме того, я экстенсивно развивал сеть по сбыту самиздатовской литературы религиозно-мистического профиля, прежде всего Корана и хадисов. В целом я мог свободно регулировать свое время, а при необходимости — внезапно или надолго уезжать.

В том году я прожил на хуторе практически безвылазно до самого лета. Большую часть свободного времени я корректировал и перепечатывал русские переводы текстов ТГН [1] Теория-Гипотеза-Нуль – философский концепт Михаэля «Рама» Тамма, основанный на адвайта-веданте. До 1980 года Тамм использовал «зеркальный» термин: Нуль-Гипотеза-Теория. Согласно авторскому символизму, Нуль отождествляется с познавательным состоянием глубокого сна (сушупти), Гипотеза с состоянием сновидений (свапна) и Теория – с состоянием бодрствованием (джаграт). Первоначальный порядок (НГТ) соответствует движению познающего субъекта от глубокого сна к бодрствованию, последующий (ТГН) – от бодрствования к глубокому сну. . Новый 1982 год я встречал со своей тогдашней подругой Ниной, Хайдар-акой [2] Гейдар Джахидович Джемаль (1947–2016) – российский исламский общественный деятель, председатель Исламского комитета России, один из инициаторов создания и член координационного совета «Левого фронта» России, депутат Национальной ассамблеи Российской Федерации. и Линой Шахматной. Лина была знакомой Володи «мастера Джи» Степанова [3] Владимир Григорьевич Степанов (1941–2011) – русский философ и эзотерик, один из тех, кто возрождал гурджиевскую школу на территории СССР, основатель проекта «Корабль дураков» (кочующая группа дервишей проходит под руководством мастера через серию обучающих ситуаций). (не путать с его женой — художницей Линой), который любил захаживать к даме на партию в древнюю индийскую игру. Однажды он привел с собой Хайдар-аку. Лина играла очень круто. Вот так они и доигрались…

На хутор довольно часто наведывался Леонид Претцер. Он некогда учился в медицинском техникуме вместе с Геной [4] Гена «из Ласнямяэ» – таллинский юродствующий мистик, по психотипу располагающийся между городским сумасшедшим и церковным блаженным. Долгое время подвизался при соборе Александра Невского. , другом Баграта [5] Баграт «Рэд» Купрашвили – грузинский фотограф, с начала 1990-х живет в Стокгольме. Автор «Семейного альбома» королевской семьи Швеции. . Родители Леонида, немцы из Киргизии, жили неподалеку от хутора, под Пайде, где была квартира и у самого Лени. Он был абсолютно медитативным типом и сразу проникся Рамовской пустотой [6] Ключевое понятие ТГН. — можно сказать, тотально. Леонид работал в пайдеской клинике врачом-массажистом, а свободное время проводил или с подругой Риммой, или у Рама. Леня интенсивно занялся йогой и быстро достиг неплохой формы. Рамовские тексты он не столько читал, сколько, как он говорил, «пропускал через себя». Его семья переселилась из Средней Азии в Эстонию в надежде, что оттуда им будет легче когда-нибудь уехать в ФРГ. Но российских немцев в Таллине не прописывали (был такой пункт), и поэтому им пришлось осесть в Пайде — небольшом провинциальном городке в ста километрах от столицы и двадцати — от Каазиксааре. Главное их затруднение состояло в том, что найти «родственников» в Германии с фамилией Претцер все никак не удавалось: она оказалась слишком редкая. Но психологически все были готовы уехать в любой момент. Леня собирался непременно добраться к Раму в Бостон, где к тому времени мастер при содействии знакомых Миши Мейлаха [7] Михаил Борисович Мейлах (р. 1944) – литературовед, поэт и переводчик. В 1983-м был арестован по обвинению в распространении антисоветской литературы, осужден на семь лет лагерей. Освобожден в ходе перестройки в 1987 году. из околосахаровских кругов осел на постоянное жительство.

Время от времени к Леониду присоединялся Йокси — Валерий Пронкин-Галич, мой старинный знакомый, с которым мы когда-то вместе впервые нанесли визит Раму. С Йокси и Леонидом мы ездили из Каазиксааре в парилку при пайдеской бане, которая была на порядок круче не только хуторской, но и любой таллинской. Приезжали и другие люди, в компаниях и поодиночке: из Таллина, Каунаса, Питера, Москвы и других мест. Очень быстро определилось, кто собирается выезжать из СССР и будет последовательно работать на эту перспективу. Выходило около десяти человек.

Нашим первым агентом влияния в нужном направлении стал Том. Все началось с текстов, вернее, с проблемы вывоза из страны англоязычного экземпляра ТГН. А ведь это была как-никак почти тысяча листов ксерокопий. Решение вопроса пришло, как это ни странно, через Володю Степанова. На одной из московских тусовок, буквально на следующий день после отъезда Рама в Вену, Степанов познакомил меня с Томом, сотрудником американского посольства, который очень хорошо говорил по-русски. Том прибился к степановской компании, очевидно проявляя интерес ко всему мистическому. Я сразу подумал: если посольский, может вывезти. Мы разговорились, я ему, естественно, тут же рассказал, что вот, мол, отправился гуру за океан, в благословенную Америку, а плоды собственных трудов большевики вывезти так просто не дают! И надо же, Том повелся и первый предложил соучастие: хоп, майлиш [8] Ладно, хорошо (тадж.). , могу отправить, у меня, мол, тоже есть в Америке гуру-диссидент, и я понимаю ваше положение. Я передал Тому англоязычную копию THN — ксерокс на голубой бумаге. А потом познакомил с Айварасом и Вяйно — моими партнерами по планам уехать вслед на мастером. Первый, литовский режиссер и переводчик, был трижды инициирован гуру в адвайту под именем Брахман (четвертая ступень реализации достижима лишь самостоятельно — такой здесь требуется уровень самоинтеграции). Второй — эстонский мистик, энтузиаст буддизма и боевых искусств.