Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2: Последнее десятилетие глазами мистической богемы

Разумеется, я пробовал и предупреждать, и договариваться насчет специальных условных стуков. Но если наркоты зарубались от своих препаратов в несознанку, то поднять их не удалось бы даже краном. Искать же новое место жительства было не с руки, поскольку квартира на Жуковского считалась местом весьма центральным и к тому же хорошо известным многим моим иностранным друзьям, приходившим сюда менять валюту и посылавшим ко мне с этой целью собственных знакомых.

Подчас отдельные заморские девушки даже оставались тут ночевать, ломаясь в поздний час пилить в гостиницу куда-нибудь на Петроградскую. Для них это была бешеная экзотика: железные питерские крыши, двор-колодец, огромный крюк на дверях, странные соседи. Последних я выдавал за духовных диссидентов, выпавших из системы социалистического производства и промышляющих отварами в духе альтернативной медицины. Жилище парочки, состоявшее из огромной комнаты с наглухо завешанными тяжелыми шторами окнами, было сплошь заставлено древними шкафами, диванами и креслами, заваленными сверху какой-то неразличимой в темноте рухлядью. Свет как таковой отсутствовал. Лишь маленькая свечка на полу запаливалась в экстренных случаях, чтобы не промазать по венякам. Конспирация! Не ровен час, менты засекут свет в окошке — и тогда наряд неизбежен…

Иногда я устраивал в своей комнате небольшие сборища в стиле среднеазиатских худои. На застланном одеялами полу расставлялись напитки с закусками, здесь же на электроплитке готовился чай. Со стен из многочисленных застекленных рам на нас глядели мутными глазами неизвестные люди. Дама, сдавшая мне эту комнату, рассказывала, что здесь до самой смерти жила ее бабушка-блокадница. Видимо, нас окружали родственники и знакомые этой бабушки — целая вереница портретов в камзолах, униформах, открытых платьях с рюшами или с глухими воротниками под горло. Дети, молодежь, взрослые дяди и тети, пожилые люди и совсем старики… Я представлял себе, как эта бабушка годами сидела у окна, в самом конце длинной и узкой комнаты, словно в экзистенциальном тупике, созерцая море железных крыш и мрачный колодец двора — сразу за обрывом подоконника. А сзади на ее давило поле воспоминаний, манифестированное мутными взглядами человеческих теней из застекленных портретов…

Питерские квартиры — питомники привидений. Делая ремонт, можно обнаружить под многослойными обоями еще дореволюционные газеты. Олег-барабанщик случайно наткнулся у себя на Лиговке на тайную замурованную комнатку, нечто вроде чуланчика без окон, метра два на два, а там — целый склад дореформенных вещей: одежда образца эпохи Серебряного века, фарфоровые чайные сервизы, пачки царских денег и прочая хренотень. Наверняка толстые стены городских коммуналок до сих пор хранят в себе секреты былых состояний и состояньиц. Убегая от беспредела пьяных матросов, люди наскоро прятали то, что не могли взять с собой, рассчитывая на скорое возвращение. Никто не предполагал, что триумф советской власти затянется на семь десятилетий…

Здесь же, на Жуковского, давал под гитару свои первые публичные концерты Саша Дугин, приезжавший в Питер навести европейские каналы для выхода к интересовавшей его герметической литературе.

Стайка итальянских девушек с лицами моделей художников эпохи кватроченто слушала его, затаив дыхание. Узнав, что Александр большой поклонник писателя Габриэле д'Анунцио и оккультиста Юлиуса Эволы, они окончательно убедились, что все русские — опасные сумасшедшие и неисправимые дадаисты. Одна из них, миланская красавица Лиза Чиккерини, едва не испытала всей беспощадной тяжести русского дада на собственной шкуре. Правда, Саша в данном случае был совершенно ни при чем. Речь идет о Каландаре, тоже крутившемся в Питере в это время и познакомившемся с очаровательной итальянкой на одной из наших вечеринок. Он так на нее запал, что принял бескомпромиссное решение бежать на Запад, в Италию — к Лизе.

Для этого он решил воспользоваться тропой, протоптанной Вяйно через финскую границу. Рассказанная мной история о бегстве на крокодиле настолько поразила его своей изобретательной наглостью, что он с бескомпромиссной решительностью уверовал в собственные силы. Ведь ему случалось без всякого специального снаряжения преодолевать заснеженные хребты Припамирья, а здесь — какая-то лесная лужа. Смешно прямо! А главное — каков стимул! Он мне позже рассказывал, как собирался без предупреждения появиться на пороге Лизиной квартиры в Милане: типа вот он я, прошел через пол-Европы ради твоих черных глаз! Ну а потом можно и к Раму, в Америку…

Каландар собрал рюкзачок, не забыл положить туда и карту. Правда, не приграничной местности, а Италии, чтобы Милан найти. И отправился на петрозаводском поезде в Карелию. Все делал, как и положено братьям мистического ордена Каландария, — интуитивно. Сошел на какой-то мелкой безлюдной станции и отправился по солнцу на запад. Одного не учел дервиш: пограничная зона начиналась не в километре-двух от нейтральной полосы, а в полусотне. Зашел он на первый попавшийся по пути хутор воды попить, хозяин ему говорит:

— А чо воды? Давай, я тебя обедом угощу. Чай, далеко собрался-то?

Каландар, конечно, от такого предложения не отказался. В самом деле, где еще придется плотно поесть? Наверное, уже в Финляндии… Присел он на лавку подождать, пока хозяйка за сметаной к соседке сходит, а та вернулась уже не одна, и даже не с соседкой, а с целым нарядом погранцов. Подходит к Каландару офицер:

— Что делаем, отдыхаем?

— Отдыхаем, гражданин начальник.

— Сюда-то как попали, зачем?

— Да вот решил по грибы сходить.

— Что ж непременно к нам? Сами-то откуда будете?

— Из Душанбе. Средняя Азия.

На офицера накатывает ступор. Такого, видимо, даже он не ожидал. Может, человек просто прикалывается? Проверили документы: точно — Душанбе.

— А в рюкзаке что? Небось карта?

— Есть такое дело.

— А ну покажь!

Карта Италии произвела на погранцов еще большее впечатление, чем душанбинская прописка. А Каландар и дальше под дурика косит — в принципе, единственная возможность в его ситуации избежать крупных неприятностей. Приехал, мол, в Питер к другу на свадьбу, решил по этому случаю грибов собрать, фирменный супчик приготовить. В пригородах — народу тьма, все срезано. Вот сюда и занесло. Сел на поезд, слез на станции поглуше, где явно грибники толпами не шастают. Ну и… Одним словом, парню выписали штраф за «непреднамеренное» нарушение приграничного режима и отправили обратно на станцию. Легко, нужно сказать, отделался. Видимо, сильно пробила зеленопогонников итальянская карта!