Эшли Шумахер - Мгновения Амелии

– А что за книга, Александр? – Валери протягивает его имя, как слово из песни: А-лек-сандр.

Наш разговор похож на качающуюся вышку, которая вот-вот упадет. И тут мой заторможенный разум начинает разбирать подсказки. Алексу точно что-то известно о сто первом экземпляре, причем он не только не говорит мне об этом, но и не хочет, чтобы это узнала его мать.

– Да так, – отмахивается он и поворачивается ко мне. – Извиняюсь за Уолли… и за инцидент с книгой.

Уставшая с дороги и опасающаяся показаться парню слишком назойливой, я встряхиваю головой, чтобы прогнать оседающий в мыслях туман.

– Хорошо. Я поняла. Ты не знаешь, откуда мне пришла книга. Прости за расспросы, – произношу я с намеком, что все понимаю, но не буду устраивать сцен и допытываться перед его мамой . – Можешь показать, где находится отель? Останусь здесь на пару дней.

– В городе они будут заполнены туристами, – сообщает Алекс.

– Ничего страшного, можешь остановиться здесь, – предлагает Валери. – На третьем этаже у нас личные апартаменты. Это самое малое, что я могу для тебя сделать после случившегося с Уол- ли и… – она одаривает испепеляющим взглядом Алекса, – поведения моего сына.

– Но, мам…

– Никаких «но», Александр. И вообще, где тот парень? Я знаю, что он не покормил Уолтера, а забрал ли он возврат с почты?

Парень притихает. Я наблюдаю за происходящим, ощущая себя не в своей тарелке из-за новой темы разговора. Алекс медленно закрывает глаза, и прежде чем ответить, выдыхает воздух сквозь сжатые губы.

– Нет, я забрал.

Он бросает на меня испуганный взгляд, а Валери напрягается всем телом.

– Значит, он отказался идти на почту, да? – Ее тон моментально меняется с голоса великодушной королевы до главнокомандующего. – И ты просто закрыл кафе, чтобы за него сходить на почту?

– Меня не было всего минуту. Никто и не заметил… – начинает парень, но быстро замолкает.

– Алекс, дело не в посылке. Тот мальчик должен понять, что может спрятаться от окружающего мира, своих книг и проблем, но никогда не спрячется от Валери Страутсбург.

Когда она опускает руку на перила лестницы, Алекс раздраженно стонет.

– Мам, твои колени. Вспомни, что доктор Кроун говорил о лифте.

Развернувшись, она бросает такой взгляд, от которого даже я съеживаюсь, но Алекс только удивленно вскидывает руки.

– Ладно, – говорит он, – но помни, что с ним должен жить я, а не ты.

Когда его мать поднимается до середины лестницы, Алекс поворачивается в мою сторону и вздыхает с выражением смирения на лице.

– Мой сосед. Мы с ним живем в доме на этой улице. Ему не дается общение с людьми. А мама… ну, пытается это исправить.

– Он тоже работает в книжном?

Алекс бросает на меня тяжелый взгляд, будто вот-вот выгонит из магазина, но раз это не в его силах, то парню придется против воли смириться с моим присутствием.

– Нет. Он писатель.

– Почему ты об этом так говоришь? Он пишет постыдные статьи в газету или что?

– Нет, – осторожно отвечает Алекс. – Ты его сразу узнаешь. Без обид, но мы с тобой не знакомы, поэтому умоляю, не пиши о нем в сетях типа твиттера или чем там пользуются. Он…

Мы с Алексом смотрим на второй этаж, откуда доносятся топот и громкие голоса.

– Эндсли, – шепотом поясняет Алекс, когда к нам приближаются голоса, – Н. Е. Эндсли. Нолан. Также не спрашивай его об ограниченном тираже. Пожалуйста. У него и без того куча проблем.

Я ощущаю, как подкашиваются ноги, и для этого не нуждаюсь в дуновении волшебного ветра или бегущего на меня Уолли.

Конечно же.

– Н. Е. Эндсли, – недоверчиво тяну я, – наверху? Здесь? Я думала, он живет в Нью-Йорке.

– Жил, – поправляет Алекс, и в этот момент предмет обсуждения с топотом спускается по лестнице. Где он был? Как я могла его не заметить, бродя по второму этажу? Пес и хозяйка магазина следуют за ним по пятам.

– И еще, – говорит Валери, – твоя дурная собака испугала бедную девушку, когда она зашла в магазин.

Эндсли совершенно не обращает на нее внимания, мне даже на секунду кажется, что он оглох. Хоть отчитывают и кого-то другого, все же я едва подавляю желание спрятаться за Алекса, который взволнованно переводит взгляд с друга на меня, оценивая мою реакцию.

Валери гораздо ниже Эндсли, но, как только они спускаются с лестницы и оказываются бок о бок, она будто заполняет собой пространство. Парень, наклонив голову, стоит с засунутыми в карманы толстовки руками. Эта поза без слов рассказывает, что его легко обидеть.

Где-то вдали разумный ветер сдавленно смеется, нет, ухохатывается. Инструкция Дженны привела меня туда, где я хотела оказаться всего несколько глав назад – рядом с автором «Орманских хроник». Вот сам Н. Е. Эндсли, не в Нью-Йорке, а в захолустном мичиганском городке, о существовании которого я бы и не подозревала, если бы мне не пришла посылка от погибшей лучшей подруги.

– Не выполняешь обязанности, – продолжает Валери, когда я выныриваю из водоворота мыслей, – и не думаешь о других. Я сыта по горло, Нолан Эндсли. По. Горло.

С каждым словом ее рука поднимается все выше и выше, пока не достигает головы парня; она хватает с его темных как ночь волос поношенную красную кепку и хлопает ей Эндсли по плечу. Вокруг них с лаем наматывает круги Уолли, и теперь, когда нас остается всего пятеро в магазине, обстановка выглядит более суматошной, нежели когда он кишел людьми. Алекс вздыхает и направляется к матери, я же пытаюсь слиться с прилавком.

– Пусть я и наслаждаюсь зрелищем, – заявляет Алекс, – все же утром у меня миллион дел, чтобы подготовиться к благотворительной ярмарке. Мам, можно я его уже заберу домой?

Валери и Алекс обмениваются многозначительными взглядами, и он показывает глазами в мою сторону, будто говоря: «Не перед ней».

Женщина что-то обдумывает, снова внимательно взирая на Эндсли, который смотрит себе под ноги, и согласно кивает.

– Ладно. Но сначала Нолан. Сегодня есть улучшения?

Н. Е. Эндсли смелей меня. Он достает из кармана несколько сложенных листов и, не глядя, кладет их в раскрытую руку Валери. Та решает не обращать внимания на его отношение.

– Завтра жду от тебя большего, – просто произносит она и отпускает парня.

Эндсли резко разворачивается на пятках, проходит мимо меня и Алекса к большой деревянной двери, открывает замок и рывком распахивает ее, отчего мне кажется, что она слетит с петель. Не оборачиваясь, он бросает:

– Алекс. Уолтер.

В The New York Times его называли загадочным. В The Washington Post – неоднозначным. Это было еще до того , как он перестал давать интервью и появляться на публике, что произошло вскоре после публикации первой книги.

Будь мои мысли заняты только чудесной встречей со знаменитым отшельником Н. Е. Эндсли, я бы описала его как затворника и неприветливого человека. Скорее всего, я бы заговорила и объяснила ему, как нас с подругой сплотили его книги, его слова.