Маарья Кангро - Обезьяны и солидарность

Иногда я думала, насколько осознанно мое желание, чтобы ребенок стал для меня тем же, чем для верующих является религия, а для консерваторов — традиции и родина. Он бы понизил мою АСС , и я меньше отчаивалась бы из-за своих промахов и неудач.

Я снова принялась разглядывать парней.

Может ли означать перелом кисти Герда, что у него склонность к хрупкости костей? По внешнему виду не скажешь.

Полюбовалась кожей лица Лекса. Черт побери. За последние пять лет моими партнерами были мужчины, приближающиеся к сорока или перевалившие за сорок. Самому младшему было 30. Что это за ощущение — прикоснуться к шелковистой щеке 22-летнего паренька? Такого я уже и не помнила.

Но Лексу, похоже, понравилась Катарина, и я с облегчением подумала, что это поможет мне принять решение. Так, в лотерее участвует более подвижный и легкомысленный Герд. Я посмотрела ему в глаза и попыталась придать лицу располагающе-дружелюбное выражение. И тогда он сказал:

— А у нас еще есть Майдо. Вы его видели там, за столом.

— Который? — спросила я.

— В пестрой рубахе, — ответил Лекс.

— Он хороший мужик, но у него нет девушки, он не умеет с ними обходиться, — поведал Герд. — Например, приносит на первое свидание цветы. А потом ничего не умеет сказать. Это пугает.

— А мне бы понравилось, если бы мне на первом свидании подарили цветы, — сказала Катарина. — Так и полагалось. В старину.

— А-а, — протянул Лекс.

— Я бы и сама подарила цветы какому-нибудь славному стеснительному пареньку, — призналась я.

Лекс взглянул на часы:

— Да мне уже пора. Я маме обещал, что к двум приду домой.

— Так рано? В два часа субботним вечером — это же детское время! — возмутилась я.

— Нет, я правда обещал, — повторил Лекс и поднялся.

Герд тоже поднялся.

— Ничего не поделаешь, надо идти, если шофер говорит. А вы что будете делать, здесь останетесь? — спросил он.

Мне показалось, что он на это наделся, хитрый птенчик.

— Нет, — ответила я и встала. Взглянула на часы. Час потрачен на мальчиков. Я набросила жакет на сгиб руки.

— Мы пойдем в «Куку», — сказала Катарина.

— A-а, в «Куку»! Там же этот… ну, художник бородатый! — воскликнул Герд.

— Да. Может, прихватим и вашего Майдо? — спросила я.

— Ну, конечно. Совершенно правильно. Он уже заплесневел в своем офисе, — сказал Герд. — Он бы точно воспрянул бы, если бы его какая-нибудь женщина подобрала.

По дороге Лекс рассказал Катарине о том, как участвовал в аттракционе банджи-джампинга. У его друга белки глаз покраснели от кровоизлияния, а у Лекса самого — хоть бы хны.

— Крепкие ткани, генетика! — похвастался парень. Ну-ну.

Мы вернулись на Ратушную площадь, и я без всяких предисловий подошла к парню в гавайской рубахе.

— Так, значит, ты Майдо, да?

— Да, я, — ответил Майдо, глядя на меня с недоверчивым прищуром.

— Да, это он, — подтвердил Герд. — Чертовски хороший мужик, только робкий.

— Майтс — мужик, — поддакнул Лекс, отечески кивнул и выдохнул клуб дыма.

Я положила руку на плечо Майдо. Уверенно и, по моему мнению, успокаивающе.

— Послушай… Майтс, давай прогуляемся немного, что ты на это скажешь? Я тебе кое-что расскажу.

Парень, улыбнувшись, покосился на меня, потом отвел взгляд и помотал головой.

— Мне сейчас не хочется гулять, правда.

— Да не бухти ты, послушай, — сказал Герд. — Девушка приглашает тебя погулять, ты понял?

Майдо стыдливо прыснул и опять помотал головой.

— Я на самом деле не хочу гулять.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — сказала я. — У меня хорошие намерения, серьезные.

От квартиры Катарины нас отделяло несколько улиц.

— Нет, я просто не… да я, правда, не хочу.

— Ты же свободный мужчина?

— Мхм. — Застолье оживилось.

— Да свободен он, свободен. Слышь, Майтс, иди с девушкой, черт бы тебя побрал! Будь лапочкой!

— Да и не совсем я свободен, — пробурчал парень.

— Ты чего порешь, мужик! — воскликнул Герд. — Свободен!

Обеим руками я обняла Майдо за плечи, высокий парень скукожился как черепаха, пытающаяся спрятать голову под панцирь. Народ громогласно веселился.

— Сейчас я не пойду, — пробубнил Майдо, глядя в землю.

— Ну что за мужик, черт, — возмутился Герд и покачал головой.

— Майтс, так ты никогда не заведешь себе женщину, обрати внимание, — сказал Лекс.

Мальвина смеялась не переставая, видимо, думала, что я вознамерилась жестоко подшутить над робким парнем. Выставить на посмешище.

— А вы сами что собираетесь делать? Может, перед тем, как пойти домой, успеем завернуть в «Куку»? — предприняла я последнюю попытку, обратившись к Лексу и Герду. Катарина взглядом сигнализировала мне, что с мальчишками дело не выгорит. Ничего не выйдет, не выйдет.

— Нет, мне через четверть часа нужно уходить, честно, — ответил Лекс. — Я на самом деле обещал маме, что буду в два дома. Мы собирались за город поехать. Черт, ведь пора уже. Машина стоит там… возле универмага.

Я никогда не считала грехом сесть за руль после бокала вина и кротко поинтересовалась:

— Как же вы поедете в таком состоянии. Напившись пива и…

— Да нет, я ничего особенного и не пил, — заявил Лекс.

— Этот тип все время мне подливал, — ухмыльнулся Герд, и Катарина кивнула.

— Но мы все равно увидимся, правда. Скоро же фольк-фестиваль и… Ты мне свой э-мейл оставишь? — спросил Лекс у Катарины.

Катарина быстренько чиркнула что-то на протянутом ей кусочке бумаги. Я скосила глаза: по-моему, она раньше не использовала адрес wingwoman@mail.ee . Лекс на прощание поцеловал Катарине руку, Герд отвесил глубокие поклоны в разные стороны. Мы пересекли теплую Ратушную площадь вместе с парой испанских туристов. Женщина прижималась к локтю мужчины. Мужчина, судя по всему, скоро совсем облысеет.

— «Куку»? — спросила Катарина.

— Да. Похоже. Ничего другого не остается.

— По субботам там обычно диджей.

— А-ха. Йее.

— Постой, ты написала какой-то рассказ.

— Что ты сказал?

— Какой-то рассказ! Написала!

— Ах. Ну. Наверное.

— Я когда-то читал.

— А-а.

— Мне показалось, что он автобиографичный.

Я усмехнулась и пожала плечами.

— Ну да… Был, конечно. Большей частью.

— Мне так и показалось.

— О чем же еще, — я глотнула зеленого чаю.

— Что ты сказала?

— Я сказала, о чем же еще писать. Тогда возникает, по крайней мере, подобие жизни. Возможно.

— Что? Сорри.

— Жизни! Возможно.

— По-моему, автобиографичный текст не настоящая литература.

— Почему?

— Ну, это не художественная литература.

— Не твоя литература?

— Не художественная.

— Ох. Да, художество. Красота. Значит, то, что не фикция, не является художественной литературой?