Маарья Кангро - Обезьяны и солидарность

— Здравствуйте. К вам жюри.

В светло-зеленом коридоре типового дома стояли люди — четыре человека.

Райн Ийрис прищурился. Жизнерадостная гороховая зелень стен ошарашивала его до сих пор, хотя он лицезрел ее уже второй год почти каждый день. Заработал лифт. Райн Ийрис напряженно размышлял. Он что-то забыл или перепутал?

— Жюри? — переспросил он.

Упитанный мужчина улыбнулся. У него были волнистые в стиле барокко волосы, и выглядел он совсем не типично для эстонца. Райну вспомнился портрет Расина, хотя у этого мужчины волосы не доходили даже до плеч. Упитанный кивнул, взглянул на Райна с теплотой и ответил:

— Да. Жюри. Вы ведь поэт Райн Ийрис?

Райн смешался. В то же время ему стало приятно.

— Ну да, я, действительно, публиковал стихи, но…

— Три сборника?

— Четыре.

Упитанный мужчина смотрел на него располагающим дружелюбным взглядом.

— Значит, мы в правильном месте, — подтвердил он.

— Ну да, — отозвался Райн Ийрис. И внезапно ощутил радостное волнение. Его последний сборник — тот, в котором причудливо переплелись прямодушие, гротеск и нежность, в котором он писал об Иной трансцендентности и об обществе, и о любви — так, значит, тот?..

Упитанного мужчину Райн Ийрис прежде никогда не видел. Как и остальных трех членов жюри, стоящих за спиной: рыжую девушку с восточными чертами лица, блондина со взъерошенной бородой и вьюноши со скульптурным лицом. Юноша, обратил внимание Райн Ийрис, был в черном пальто с белым кашне, Райн тоже любил так одеваться.

Из квартиры напротив вышла соседка с маленькой дочкой и собачкой, недоверчиво оглядела компанию, поздоровалась с Райном и стала спускаться вниз по лестнице. Члены жюри вежливо посторонились, уступая женщине дорогу, и тоже поздоровались.

Затем упитанный мужчина протянул Райну руку и представился:

— Велло Мяги.

— Аннабель Каськ, — назвалась рыжая девушка.

— Каур Сепп, — кивнул юноша со впалыми щеками.

— Якоб, — завершил представление блондинистый бородач. — Якоб Суйтс.

— Мы жюри литературной премии культурного фонда Karamanlis-Kaseste Investment Group. Вы слышали о такой премии? — улыбнулся Велло, не переставая излучать теплоту, моргнул и сам же ответил: — Конечно, не слышали. Данную премию в этом году присуждают впервые. И мы подумали, раз уж вас выбрали одним из кандидатов, то почему бы нам не зайти и не побеседовать с вами. Недолго.

— Если вы, конечно, не возражаете, — добавила Аннабель. — Вот, видите, здесь постановление фонда о выдаче премии. И статут.

Аннабель протянула Райну папку в полупрозрачной обложке. Райн разглядел суммы — 90 000 и 60 000.

— Сегодня, к счастью, воскресенье, — подсказал Велло.

— Мгм, — только и произнес поэт. Он ощутил легкое возбуждение.

— Мы долго людей не мучаем, — подключился Каур с милой улыбкой.

Райн нервно рассмеялся и пропустил пришедших:

— Пожалуйста. Проходите.

— Большое спасибо, — поблагодарил Велло и еще раз пожал руку Райна. Члены жюри зашли в прихожую и стали снимать верхнюю одежду.

— Сейчас я поищу вешалки… — заволновался Райн.

— Не беспокойтесь, мы найдем, куда их повесить, — дружески успокоил его Велло.

— Здравствуйте, — поздоровалась появившаяся в проеме гостиной Яна, хрупкая сожительница Райна, магистрант живописи. Она взглянула на Райна. Он пояснил:

— Жюри. Новой литературной премии.

Велло обменялся с ней сердечным рукопожатием. Он улыбался так интеллигентно и ободряюще, что сразу понравился Яне. А Каур своим необычным лицом напомнил ей ирландского актера Киллиана Мёрфи.

Прежде чем войти в гостиную Якоб указал на сапоги Райна, стоящие у стены, и спросил:

— «Д-р Мартенс»?

— Ну, теперь все должны разместиться, — улыбнулась Яна. Райн откатил к стене компьютерный столик.

— Не волнуйтесь, мы все разместимся наилучшим образом, — отозвался Велло.

— Кто-то может сесть рядом со мной, — предложила Аннабель и прижалась к правому краю маленького пятнистого дивана.

— Ах нет, я лучше сяду поближе к поэту, — отказался Каур.

— Вот как, — сказала Аннабель.

— Я заварю чай или кофе, или и то, и другое? — спросила Яна. На своих картинах Яна иногда изображала себя дикой розой. Райн почему-то вспомнил об этом, когда вслед за ней сказал:

— Овсяное печенье тоже есть. — Голос поэта прозвучал и для него самого неожиданно высоко, но он добавил: — Я и сам могу сварить кофе, Яна! — Поди знай, что благотворнее воздействует на жюри.

— Ах, этого я и боялся! Что вы приметесь из-за нас хлопотать, — сказал Велло.

— У нас есть выбор: Ёрл Грей, ройбос, зеленый чай с жасмином, первоцвет и липовый чай, — объявила Яна.

— Что касается меня, старика, то я с удовольствием выпью липового чаю, а насчет остальных — не знаю.

Велло был грузным мужиком с красным лицом, но теплота, которую он излучал, и тонкие манеры придавали ему шарм.

— Очень милая квартирка, — сказал он.

— Собственноручный дизайн, — не удержалась Яна.

Велло кивнул и достал электронную записную книжку.

— Ваши сборники у вас под рукой? — поинтересовался Якоб.

— Да, — мигом отозвался Райн и, достав с полки четыре книжки, положил их на стол, добавив парочку иностранных антологий и один англоязычный журнал.

— У меня они тоже имеются, — сообщил Якоб и достал из дипломата сборники Райна. Яна улыбнулась, Каур взял из стопки верхнюю книгу.

продекламировал Каур, драматически интонируя. Райн смотрел на него нерешительно и произнес «гм». А вдруг придется что-то объяснять?

Велло добродушно улыбнулся и развел руками, сигнализируя Райну, мол, такой уж этот Каур есть. После чего сказал:

— Чрезвычайно замечательное печенье. Кто испек?

— В магазине купил, — ответил Райн. Яна приподняла брови, потому что на самом деле это она купила печенье, но уточнять не стала.

громко продолжал декламировать Каур.

— Одна ваша тетя страдает sclerosis multiplex? — спросил Якоб.

— Да, — ответил удивленный Райн.

— Вы, наверное, о ней тоже писали? — предположил Якоб.

— Да, — ответил Райн. — То есть…

— Твой ве-сен-ний за-ты-лок от-ри-ца-ет, — прочел Каур и издал нечто вроде «хы-хых». Райн заерзал и нахмурил брови. Велло добродушно махнул рукой и поднялся.