Маарья Кангро - Обезьяны и солидарность

— Простите, я на минуту. Где тут у вас туалет?

— В конце коридора, — подсказала Яна. — На двери — писающий мальчик.

— По правде говоря… эти давние тексты я бы не стал вспоминать, — сказал Райн Кауру. — Если бы мне самому пришлось выбирать, то я бы взял, например… — Райн принялся листать свой последний сборник.

Каур прочел что-то про себя и, продолжая шевелить губами, уставился в пространство.

Велло вернулся из туалета и уселся на прежнее место напротив Яны, поправляя свои пышные локоны, Яна вдруг выпрямилась. Что такое? Она наклонилась вперед и втянула воздух. И правда. Велло окружало облачко свежего парфюма. Это был Yves Saint-Laurent Kouros — аромат, которым пользовался Райн. Яна прищурилась и вопросительно взглянула на Райна. Райн в это время нервно листал свой сборник и ничего не понял. Но сильный запах распространялся по комнате и в конце концов достиг ноздрей поэта. Мг-м. В первое мгновение Райн воспринял свой любимый аромат как нечто само собой разумеющееся. Почему бы окружающей его среде так не пахнуть? Но вскоре он заметил взгляд Яны и ее намекающие кивки в сторону Велло. Райн изучающе осмотрел Велло, потянул носом и пожал плечами. Каур поднялся, прошелся, лавируя между домашними растениями и Райном. Проходя мимо Велло, он наклонился над его кудрявой головой, глубоко вдохнул, элегантно воздел нос кверху и издал «м-м-м-м».

— Писающий мальчик, да? — спросил он и вышел из комнаты.

— Пластиковый пакет на ветру и ты в тот вечер: запах это навечно, — процитировала Аннабель строчку из раннего творчества Райна.

Якоб порылся в своем черном дипломате и достал оттуда блестящую детскую книжку в твердой обложке, на которой было написано «Викторина для всей семьи». К книжке на брелке были прикреплены песочные часы, наполненные ярко-желтым порошком.

— А теперь проведем небольшую викторину, — предложил Якоб.

— Не сердитесь, это тоже к делу прилагается, — сказал Велло, разводя руками.

— Викторина? — Яна расширила светлые, как у котенка, глаза.

— Постойте, даже не знаю, — начал Райн. — Я как раз нашел тот текст, который хотел…

Аннабель заморгала глазами:

— Да, это ребячество, правда. Но повышает настроение!

— С какой темы мы начнем? — спросил Якоб. — Вот, например, «Рыцарская эпоха». Вы в курсе истории?

— Райн, когда учился в школе, побеждал на исторических олимпиадах! — гордо сообщила Яна.

Якоб кивнул, поднес книгу к глазам и спросил:

— Винтовые лестницы в древней крепости заворачиваются направо или налево?

— Постойте… — начал Райн. Где-то здесь таилась закавыка.

— Я знаю! — с детским азартом воскликнула Яна и встала. Сделала шаг вправо, потом влево и объявила: — Налево!

Велло наклонил голову и пощелкал в электронном блокноте.

— Правильный ответ — направо, — констатировал Якоб.

— Ах, верно! — воскликнула Яна. — Проклятье, я ведь знала. Я просто перепутала, подумала, что легче подниматься по лестнице, если правая нога остается внешней — но ведь в крепости лестницу штурмует враг, завоеватель, поэтому ему должно быть труднее!

— Ну, я тоже так подумал, — сказал Райн.

Велло ухмыльнулся.

— Хотите литературную тему? — предложил Якоб. — Вот, например, рубрика «Книжный червь».

— Давайте, — согласился Райн. Яна кивнула.

Якоб глотнул кофе и задал вопрос:

— Кто из писателей США в 1951 году, играя Вильгельма Телля, застрелил свою жену?

— М-м… Это тот… никак не могу вспомнить его имени! — Райн нервно хлопнул себя по коленям. — Ну, один битник.

— Гинсберг! — воскликнула Яна немного визгливо.

— Пфуй, — фыркнул Каур и прищурил свои кукольные глаза.

— Уильям Берроуз, — подсказал Якоб.

— Ну, конечно, — согласился Райн.

Якоб продолжал листать книгу.

— Природа и география. Природу знаете?

Райн взглянул на Яну.

— До сих пор я считал, что знаю, но теперь…

— Я училась в биологическом спецклассе, — сказала Яна. — Справимся.

Якоб кивнул и зачитал:

— Великий Каньон — самый глубокий каньон в мире. Верно или неверно?

— Черт, я даже хотел туда съездить, — вздохнул Райн. — Когда был на одном литературном мероприятии. Да, я бывал в Калифорнии, но…

Яна гордилась тем, что Райн повидал мир и улыбнулась ему ободряюще.

— А что, если верно? — предположил Райн.

— Неверно, — возразил Якоб. — Самый глубокий — каньон Ярлунга.

— Задай им вопрос для юниоров, — предложила Аннабель.

— Это необходимо? — Райн начал ерзать. Четверть шестого, они с Яной собирались сходить вечером в кино. Но в обычно сопереживающем взгляде Яны сквозила воинственность.

— Хорошо, для юниоров, — согласился Якоб. — Например, языки. Сколько языков в Папуа, Новая Гвинея. Сто, пятьсот или семьсот?

— Зависит от того, что называть языком, — ответил Райн.

— Предположим семьсот? Это бессмысленное число, так им и надо, — сказала Яна.

— Предлагаем семьсот, — покорно повторил Райн.

— Верно, — кивнул Якоб. — На самом деле предполагают, что даже больше.

— Йесс, — воскликнула Аннабель и в знак признания подняла большой палец. — Йесс-йесс!

— Продолжим? — спросил Якоб. — Или я схожу в промежутке в туалет?

— Сходите, — согласилась Яна.

Якоб поднялся, подтянул брюки и вышел из комнаты.

— В школе я даже несколько раз входил в команду мнемо-викторины, — сообщил Райн. — Мы выиграли один турнир, в котором участвовало несколько средних школ.

— Ну-ну, — отозвался Велло.

— Нет, правда, — сказал Райн.

Каур тем временем дотянулся до книжной полки и взял оттуда антологию современной поэзии Нортона. Прочел страницу-две, поднял взгляд и внимательно посмотрел на Райна. «Сейчас он спросит, а чьи это стихи», — подумал Райн.

Велло поднял кофейную чашку, хлебнул кофе и вдруг издал губами звук «пттт».

— Там какой-то кусок, — тихо объяснил он и выплюнул обратно в чашку. Резким движением он плеснул содержимое чашки в кустик алоэ возле дивана. Не может быть, чтобы Яне показалось.

Якоб вошел в комнату, сел на прежнее место, побарабанил пальцами по обложке книги-викторины, затем приподнял пустой кофейник и сказал:

— По правде говоря, я бы с удовольствием выпил еще чашечку кофе.

Яна посмотрела на Райна. Райн посмотрел на Яну, кивнул и пожал плечами. Яна помотала головой, и ее глаза стали необычайно светлыми, почти что злыми.

— Если вам не лень приготовить, — сказал Якоб. — Может, еще кто-нибудь захочет?

Яна снова посмотрела на Райна. Райн опять посмотрел на Яну и что-то пробормотал почти беззвучно. Аннабель спросила:

— Если бы вам, например, пришлось сейчас составить свой канон западной поэзии, кто бы в него вошел?

Якоб закашлялся и постучал по чашке. Яна посмотрела ему прямо в глаза.