Андрус Кивиряхк - Старые сказки для взрослых

Юноша беспробудно и мирно спал.

Грудь его вздымалась и опускалась в такт дыханию.

Наконец богиня Селена приласкала Эндимиона в последний раз, припав к нему так, что локоны повелительницы Луны перемешались с кудрями юноши. После чего она поднялась и исчезла.

Чудесный свет ослабел, лишь спящий Эндимион по-прежнему оставался в центре колдовского свечения.

Ряпман лицезрел чудо. Он дрожал с ног до головы, причем не от холода, а от страстного желания. Глаза разгорелись, он сглатывал слюну. Неуклюже как деревянная лошадка подполз он к спящему и своими растрескавшимися пальцами, концы которых раздвоились словно рогатки, так что казалось, что на каждой руке Ряпмана по десять пальцев, принялся стягивать с Эндимиона ремень.

Юноша не пробудился и теперь. Ряпман овладел ремнем и тут же начал есть его. До чего же мягкая и нежная была кожа! Ряпман с жадностью и чавканьем сосал ремень. Точно так же по вкусу ему пришлось когда-то только седло его лошади.

Утолив первый голод, Ряпман отполз подальше. За одной из старых бочек закончил свою трапезу. Сердце Ряпмана переполняла благодарность, а в душе царила благодать. Он видел чудо, и это чудо помогло ему.

Спасибо, Боженька!

Вечерело!

В кафе понемногу становилось пусто, хотя времени до закрытия было еще много. Возможно, и мне следовало бы уйти, но почему-то такое даже не пришло в голову. Я продолжал сидеть. Этот вечер и это кафе подходили мне, как сшитый на заказ хорошим портным костюм, и казалось просто непростительно вылезать из его рукавов. Так что я заказал очередную чашку кофе и стакан сидра. А домой успеется! Темнеющее небо дышало теплом, окна кафе распахнуты, так приятно сидеть и ничего не делать, даже не думать. Кофе был горячим, сидр прохладным.

Какая-то женщина вошла и села за пустой столик недалеко от моего, она сразу приковала к себе внимание. Что и сказать, эта женщина была красивой! В длинном, почти до пола платье, впрочем, разрез прямо с моей стороны позволял без помех любоваться стройной загорелой ногой. Хрупкость ее стана могла вызвать подозрение, а не носит ли она корсет, что в наше время, конечно же, вряд ли вероятно. Лицо было классически совершенным, как у изваяний греческих богинь в музеях, глаза сияли под черными бровями, а слегка растрепанные волосы небрежно ниспадали на спину. Заказав что-то, женщина чуть повернулась и взглянула мне прямо в глаза.

Я выдержал ее взгляд. Пряный воздух вводил в соблазн совершить что-то легкомысленное. И пусть был выпит лишь сидр, но я весь переполнился куражом и уверенностью в себе. А почему бы и нет? — мелькало в голове. Я себе это вообразил или действительно так издалека улавливал сладкий запах женщины? В высшей степени бесцеремонно, что даже заставило меня покраснеть, я протянул руку и указал на свободный стул рядом с собой.

Откликнулась бы или нет на этот призыв моя богиня, я так и не узнал. Прежде, чем я успел опустить руку, на предложенный стул запрыгнул — да, именно запрыгнул! — какой-то незнакомый маленький мужичок. Откуда он взялся так внезапно, не знаю. Его круглая голова была покрыта тонкой белоснежной порослью, словно моховой покров, плавно переходящий в бороду. Он напоминал белый клубок шерсти с двумя большими и красными пуговицами глаз. Серая мягкая блуза, сплошь усеянная травинками и лепестками ромашки, закрывала колени, рукава тоже были длинными и скрывали пальцы. На ногах человечка были мягкие тапки, похожие на те, что надевают балерины. В них он мог передвигаться совершенно бесшумно.

Сами понимаете, что незваный сосед не вызвал во мне никакого восторга. Было стыдно даже взглянуть в сторону прекрасной незнакомки — она наверняка улыбалась! Пытаешься изобразить из себя эдакого крутого мачо, а натыкаешься на эксцентричного мужичонку! Вот и разбивай теперь ее сердце, донжуан! Хоть тресни!

— Что вам угодно? — довольно резко спросил я.

Похожий на клубок шерсти человечек вздрогнул и испуганно съежился, красные глаза еще больше округлились, в них светился отчетливо заметный ужас.

— Вы же сами позвали… — пробормотал он.

Мне стало жалко мужичка. Он выглядел таким несчастным, и, по крайней мере, порока от него не исходило. Он даже вызывал доверие, хотя судя по одежде его запросто можно причислить к бомжам. Однако взгляд был прямо-таки детским, на лбу ни единой морщинки, и от него исходил запах влажного леса. Гном, лесовичок, — усмехнулся я про себя и предложил угостить его пивом.

— Я пью одну воду, — ответил человечек. Он по-прежнему со страхом смотрел на меня и вздрагивал каждый раз, стоило мне хоть немного шевельнуться.

— Не бойтесь, — успокоил я его. — Вы весь дрожите. В чем дело, я ведь не такой и страшный.

— Вы кажетесь добрым и пахнете не враждебно, — прошептал сосед. — Но я все равно боюсь. Кто знает… У нас, у зайцев, много врагов.

— Как это у зайцев? — удивленно повторил я, а в голове мелькнуло ага, этот человек сумасшедший! Верно, верно, отсюда этот наивный взгляд, отсюда эта безобидная внешность! Полоумный, ясный перец!

— Ах, знаю, вообще-то я вроде как человек… — вздохнул предполагаемый кретин. — Но я привык считать себя зайцем… Меня воспитали зайцы, я пил их молоко… Моими братьями и сестрами были зайцы.

Кажется, я вылупился на него с очень глупым видом, потому как он улыбнулся и чуть осмелел.

— Не удивляйтесь, — сказал он. — Да, я вырос в лесу, хотя, очевидно, родился среди людей… Иначе почему у меня такие короткие уши? Моя маленькая и доблестная зайчиха-мать не могла такого произвести на свет… Как я попал в лес, не знаю. Меня потеряли или специально бросили, неизвестно, этого я не помню… Но вырастили меня зайцы, я их сын!

Я всерьез заинтересовался тем, что говорил человечек, похожий на клубок белой шерсти.

— Да рассказывайте же, это просто в голове не укладывается! — потребовал я.

Человекозаяц был не против. Он начал тихим голосом, на первый взгляд, успокоившись, но если присмотреться внимательнее, то становилось заметно, что он постоянно настороже, обязательно вздрагивает, когда кто-то из посетителей кафе пошевелится, и ни на секунду не перестает следить краешком глаза за окружающим пространством. Он с ужасом поглядывал на вращающиеся под потолком лопасти огромного вентилятора и старался вжаться в стол.

— Да, меня воспитали зайцы. Они вскормили меня и позволяли лежать со своими зайчатами бок о бок, так было теплее. Мама не так уж и подолгу оставалась с нами… Она приходила и уходила, поила своим молоком и исчезала. Иначе и быть не могло при том множестве врагов, ведь ей приходилось старательно путать следы, чтобы не привести их к нам… Да-а, она очень любила нас. Пока волк не съел ее.