Ребекка Серл - Популярна и влюблена

Мы снова беремся за дело. Райнер наклоняет голову, и я притягиваю его ближе. Его теплый рот накрывает мой, волосы такие мягкие. Я пытаюсь сосредоточиться. Не потеряться в нем. Я не хочу доставить Джордану удовольствие такое увидеть. И чувствую, как сердце Райнера стучит рядом с моим.

– Снято! – кричит Уайатт. Он оглядывает нас, затем оборачивается к Джордану. – Ладно, – говорит он и смотрит на часы. – Давайте сделаем перерыв на обед.

«Обед» наступает в любое время, когда мы уже отсняли половину тех сцен, которые нужно успеть за день. Обычно он у нас ближе к ужину, и это значит, что в то время как у меня осталось всего несколько часов, парни готовятся к целой ночи съемок.

Я оборачиваюсь посмотреть, здесь ли Джордан. Он здесь. Сидит и наблюдает за нами, но когда я оборачиваюсь, резко поворачивает голову и начинает говорить с Камденом. Я хочу хотя бы попытаться. Хочу, чтобы на площадке все было хорошо. Но меня уже тошнит от его поведения.

Звукооператор подходит и снимает с нас микрофоны. Я рада, что хоть какое-то время меня нельзя будет услышать.

– Эй, Пи Джи, – говорит Райнер. Он все еще рядом со мной, и его рука лежит у меня на боку, как раз на изгибе талии. – Прогуляешься со мной?

Я киваю.

Он берет меня за руку. Я поворачиваюсь посмотреть, наблюдает ли Джордан, как мы уходим, но не встречаюсь с ним взглядами, и Райнер уже на полпути к двери. Мы на улице, и сейчас я вижу, какой сильный идет дождь. Мы съеживаемся у наружной стены студии, там есть небольшой навес, но его явно недостаточно, чтобы помешать нам намокнуть. Прошло всего секунд двадцать, а мое платье промокло почти насквозь. Райнер кладет одну руку мне на талию, туда, где она совсем недавно лежала, и подталкивает меня ближе.

– Иди сюда, – говорит он. У него такой взгляд, словно он хочет сказать что-то. Я задерживаю дыхание. Но он ничего не говорит. Он целует меня.

Его губы опускаются на мои, у меня перехватывает дыхание, а потом в груди становится тесно. Руки скользят вверх по его рукам, я хочу обнять его за плечи. Он прижимает меня к себе, и между нами не остается свободного пространства. Он целует меня так настойчиво. Поцелуй одновременно и нежный, и мягкий, и сильный, и сладкий. Это все, чего я хотела. Я чувствую, что мы совсем вымокли, чувствую дождь на наших лицах, но мне плевать. Вот мы и добрались…

Райнер должен остаться на площадке, чтобы закончить съемку, а я бегу обратно в отель, мокрая насквозь. Я дрожу от холода, но чувствую необыкновенный подъем. Будто я в начале чего-то важного. И я не могу ничего с собой поделать – радостное волнение берет верх над страхом. Я хочу этого. Хочу быть с ним. С ним я чувствую себя уютно, уверенно и защищенно. В безопасности в этой новой жизни. Понимаю, что проблема не в моих чувствах к Райнеру. Я знаю, что чувствую к Райнеру. Проблема в том, что я чувствую к Джордану.

Он каким-то образом пробрался ко мне в голову. Я знаю, что из-за того, что сейчас произошло между мной и Райнером, нам с Джорданом будет сложнее сойтись. Не похоже, чтобы он хоть как-то этого желал. Он даже не пытался поговорить со мной. Все ограничивается колкими взглядами и резкими приветствиями. Это невероятно глупо. Нужно просто следовать примеру Райнера. Нужно обходиться с Джорданом так же, как он обходится со мной. Но в нем что-то есть. Я как будто одновременно хочу оказаться от него как можно дальше и сблизиться с ним, чтобы выяснить, кто он такой. Что делает его таким? Семья? Его история с Бритни? Интересно, она знает секреты Джордана? Интересно, что он говорит тем, кто ему важен.

Я не могу заснуть. Я думаю о Райнере, от которого меня отделяет лишь коридор.

Наконец в 4:30 утра я отрываю себя от кровати и натягиваю купальник, чтобы сделать утренний заплыв. Нужно освежить голову. К тому же с последнего раза, когда я забиралась в воду утром рабочего дня, прошло уже много времени. Всю неделю нас рано звали на съемку.

Надеваю шлепанцы и вешаю полотенце на плечо. Когда я спускаюсь к пляжу, еще темно. Я вижу силуэты серферов на воде, их серебристые тела освещены предрассветным сиянием. Они похожи на летучих рыб, о которых я читала в книге про озера, лежавшей дома в гостиной на журнальном столике. Я никогда не видела их вживую, но знаю, что, когда их крохотные тела вылетают из воды, они выглядят как серебристые дуги, отблески лунного света, отражения падающих звезд.

Я оставляю свое полотенце на камне и скидываю обувь. Песок под босыми ступнями такой прохладный, будто из морозильника, и на секунду я сомневаюсь, что смогу зайти в воду. Но я отгоняю эту мысль, делаю глубокий вдох и бросаюсь головой вперед в океан.

Резкий удар, когда я проникаю в ледяную толщу – и я начинаю грести. Длинными плавными движениями. Не поднимаю головы, пока не делаю десять гребков. Когда я всплываю, отплевываясь и хватая ртом воздух, от берега меня отделяет уже несколько ярдов. Поворачиваюсь на спину и позволяю течению отнести меня чуть дальше. Небо меняется – синий превращается в серый, серый сменяется бледным оттенком лилового. Скоро появится солнце, словно одинокий танцор на сцене, и начнет вращаться, посылая лучи налево, направо, вперед…

Все еще очень рано, и я плыву дальше, туда, где на своих досках собираются серферы в ожидании волн. Сейчас я думаю, что Уайатт убил бы меня, если бы знал, что я здесь, и почему-то это заставляет меня плыть быстрее и дальше. Мимо серферов и, вздымающихся над водой скал. Теперь я так далеко, что, когда я смотрю назад, дома кажутся кусочками сахара: маленькие и белые, они готовы раствориться в водяной толще.

Я заплываю еще немного дальше. Здесь так спокойно, вокруг мирный простор – совсем не похоже на то, что меня ждет на острове.

Еще одна особенность Гавайев: здесь нет спасателей. Я помню, нам сказали об этом во время инструктажа на острове. Когда рассказывали о цепи вулканов. Здесь нет спасателей, потому что течение очень сильное, и ты плаваешь на свой страх и риск.

Много туристов погибает в воде. И не из-за акул, хотя я по глупости предположила это во время инструктажа, а из-за течения. Их уносит так далеко в море, что они не могут вернуться, а потом приходит волна, и они тонут. Я подумала, что это нелепо. Нужно знать пределы своих возможностей. Я подумала, что справлюсь с водой. Я хороший пловец. И всегда им была.

Поэтому то, что происходит дальше, – абсурд.

Я знаю, что когда появляются волны, нужно опускаться под них. Если пришла большая волна, ты ныряешь к ее подошве, потому что, если ты не сможешь справиться с ней на поверхности, ее мощь собьет тебя и утащит вниз. Но уже поздно. Я не вижу ее, пока она не возвышается уже прямо надо мной. У меня нет времени нырнуть. Я застываю, будто парализованная, и за долю секунды решение уже принято за меня.