Наталия Миронина - Не разлей вода [сборник litres]

– Я обрыдалась ! Просто обрыдалась ! – со значением сказала Лариса. – Такой мужчина, такой одинокий. Всеми забытый.

Катя вспомнила, что последняя передача была про одинокого, из Владимирской области, вдовца, владельца страусиного стада. Мужик действительно был незаурядный, и передача получилась захватывающей. Катя поблагодарила Ларису и, взглянув на ее восторженное лицо, решила ее удивить:

– А передач больше не будет. Я ушла из программы. Заметьте, Лариса, сама ушла, не выполнив требований начальства.

У Ларисы под занавеской-челкой округлились глаза.

– Да что вы говорите! – пробормотала она, судорожно соображая, на сколько времени можно будет сейчас закрыть магазин, чтобы первой сообщить эту новость знаменским. «Минут на двадцать закрою, напишу: обед! Нет, двадцати минут не хватит. Объявлю технический час. Вот!» – пронеслось у нее в голове. И не успела Катя отойти от дверей, как на заднем дворе магазина хлопнула калитка – Лариса огородами бежала к жене Никитича. Та, дама образованная и прогрессивная, не пропускающая ни одной общественно-политической программы, оценит весть по заслугам.

Катя подошла к машине, бросила пакетик с конфетами на заднее сиденье и оглянулась. Домой не хотелось. Хотелось пойти погулять, побродить или, на худой конец, посидеть, посмотреть на речку, насладиться всем тем простором, который окружал Знаменку. На небе бежали мелкие облачка, на асфальте после недавнего дождя остались мелкие лужи, в которые уже успели нападать отцветшие лепестки сирени. Катя закрыла машину и решила пройти в церковный садик. Там, на высоком холме, стояли скамейки. Вид открывался изумительный – река в бурунчиках, синие сосны, зеленые поля и белый, безумной архитектуры дом – дача какого-то начальника. Все это тонуло в летней тишине, нарушаемой знаменским церковным колоколом. Катя прошла по кирпичной дорожке и свернула за угол, к церкви. Прямо перед ее носом высокая долговязая фигура в рясе прыгала через лужи. Прыжки иной раз были неудачными, и брызги воды разлетались во все стороны. Катя, глядя на это, расхохоталась. Фигура от неожиданности дернулась, поскользнулась на мокром песке и шлепнулась в лужу.

– Давайте я вам помогу, – обратилась Катя к человеку, запутавшемуся в мокрой рясе.

– Спасибо, я сам, – ответил человек и поднял на Катю глаза цвета неба.

С новым молодым батюшкой знаменской церкви были уже знакомы почти все сельчане. Но Катя и Федор, убежденные атеисты, в церковь не ходили. Сейчас, застав батюшку за таким легкомысленным делом, как прыжки через лужи, Катя решила сделать вид, что она ничего не заметила.

– Видимо, вы так спешили, что поскользнулись.

– Вы все видели? – рассмеялся батюшка. – Нет ничего хуже, чем на глазах у прихожанина смешным показаться.

– Странно, а что в этом страшного – быть смешным?

– Да вроде ничего, только…

Продолжить батюшка не успел, поскольку из недр рясы послышался звонок мобильного телефона. Батюшка извинился и начал с кем-то длинный разговор о модемах и серверах. Ветерок трепал мокрую рясу батюшки, по плиткам к их ногам неслись цветы сирени и жасмина, старый рыжий кот открыл охоту на пса Васю, который дисциплинированно жался у церковных ворот. Тем временем батюшка закончил разговор:

– Извините, скажите, вы в церковь ходите?

– Нет, – ответила Катя, – мы с мужем атеисты.

– Правда? – почему-то обрадовался батюшка.

– Да, но в нашу церковь мы приходили, красиво тут.

– Красиво, – подтвердил священник, думая о своем. – Вы чем занимаетесь, кто вы по профессии?

– Я переводчик с английского языка. Работала не по специальности, но сегодня вот уволилась.

Священник внимательно на нее посмотрел:

– А я вас знаю.

– Ну да, мы здесь живем, в Знаменке.

– Да нет, я вас в вашей программе видел.

– Вот оттуда я сегодня и уволилась.

– Ну, значит, так надо было. Вы не похожи на человека, который принимает необдуманные решения.

Катя задумалась. Сегодняшнее решение она приняла мгновенно, но нельзя сказать, что оно было необдуманным.

– Что делать теперь собираетесь?

– Не знаю.

– Приходите к нам, мы хотим в Знаменке детский дом творчества открыть. Пусть будет и английский кружок. Но работать придется бесплатно.

Катя внимательно посмотрела на священника, который стремился ветхозаветное соединить с тем современным, что само по себе могло считаться чудом, и подумала, что обязательно придет в церковь. Не сейчас, много позже, когда поймет, что на все вопросы о богатстве, деньгах, доброте и благодарности она не сможет найти ответы.

– Я согласна, я буду заниматься с детьми английским, – ответила Катя батюшке.

Дома они все обсудили с Федором и решили, что дело нужное, тем более Кате любая языковая практика очень полезна.

Жизнь Федора и Кати закольцевалась теперь в Знаменке. Они окончательно втянулись в размеренную сельскую жизнь со своим непреложным уставом, написанным природой. Иногда, правда, Катя доставала какое-нибудь забытое вечернее платье и устраивала маленький скандал. Результатом был поход в ресторан, но не в Москве, а где-нибудь здесь, в Жуковке или Барвихе. Еще они ездили к друзьям Соколовым, которых уговаривали почти год отказаться от покупки большой квартиры в Москве и купить небольшой, но уютный домик здесь, неподалеку от Горок-2. Посещение разных светских мероприятий Катя и Федор теперь считали «внеклассной нагрузкой», то есть делами, которыми вообще-то можно пренебречь, но лучше все-таки сделать. Они посещали благотворительные вчера, концерты, просто вечеринки, устраиваемые соседями по Рублевке. Про Катины уроки английского языка, про увлечение кузнечным делом Федора все уже знали. Те, кто поглупее, закатывали глаза в неподдельном осуждении, а иногда крутили пальцем у виска. Те, кто поумнее, старались с ними сблизиться, поскольку здесь, в этих местах, ничем никого нельзя было удивить, кроме как обычными, человеческими, вещами. А Катя и Федор были воплощением простоты и порядочности. Но только с огромными деньгами.

К девочкам в салон красоты Катя наведывалась теперь регулярно, подружилась с ними и очень была тронута, когда директор предложила ей быть лицом заведения:

– Мы, конечно, не Диор, а всего-навсего салон красоты, но нас все знают.

– Что вы, я вам так благодарна, что буду только рада вам помочь, – ответила Катя и безропотно выдержала утомительный сеанс фотосъемки. Фотография получилась великолепной, ее разместили на фасаде здания, и теперь Федор, возвращаясь со своих лекций, каждый раз сначала встречал одну Катю, а потом уже и другую. Настроение у него от этого поднималось – своей женой он по-прежнему гордился. За этот свой поступок Катя от рублевского общества получила и порцию порицания, и порцию одобрения. Противницы морщили одинаковые носы: