Яна Миа - Фанатки #2

Она игнорировала мать, пока носила коробки наверх, но Джемма все не унималась:

– Это всегда сложно в первый раз, – то ли пыталась жалеть, то ли язвила она. – Поговори со мной.

– Как с экспертом по вопросам разрыва отношений? Ты докторскую можешь защитить о том, как выбирать не тех парней, быть брошенной и возвращаться домой поджав хвост.

– Я никогда не поджимала хвост, – буквально шипела Джемма в ответ.

– Да, конечно. Ты напивалась, спала с любым, кто на тебя позарится, или вот, – она указала рукой на живот, – ломала жизнь очередному ребенку.

Скай взяла на руки Бретти, стараясь скрыться в своей комнате как можно скорей. Ей не хотелось ни ужинать, ни разговаривать, ни вообще вспоминать, где она и почему. Но мама ударяла наотмашь каждым своим словом, будто надеясь, что сломленная и униженная Скай поймет, как они похожи, и изменит свое отношение к ней.

– Ты, конечно, можешь и дальше винить во всем меня… Но правда в том, моя милая, – Скай буквально передернуло от этого обращения и тона, с которым говорила мама, – что твою жизнь сломала не я. Ты сама с этим отлично справилась. Сама.

– Пошла ты.

Скай прижимала Бретти к груди, словно этот мурчащий комок шерсти мог ее спасти от мыслей, что мама права. Она заперла дверь в комнату на ключ и легла на кровать, так и не разобрав вещи, что прислал Трой. И пока Скай тихо всхлипывала в обнимку с котом, по комнате разливался аромат ополаскивателя и туалетной воды Троя – каждая коробка будто назло пропахла его запахом. Таким знакомым и теперь таким чужим.

Главное отличие небольших городов в том, что ты обязательно знаком с каждым его жителем буквально через два-три человека. А значит, новости разносятся со скоростью света. Такие, как, например, то, что на Новый год ты попала в больницу с нервным срывом. В городах типа Иствуда такими болезнями страдают разве что богатые снобы либо домохозяйки за сорок, которым и дети, и неверный муж стали поперек горла. Но никак не молодая и довольно популярная Эмма Купер. Еще Джо в свое время сделала их фамилию достаточно известной в школьных кругах, хотя, конечно, тут больше постаралась Скай, но не суть. Так что Эмс еще до выпускного класса была на слуху, а теперь, оставшись единственной Купер в школе, и вовсе попала в центр внимания. Ее это несильно заботило – всю осень и начало зимы она была настолько погружена в «LADE», ДжЭМСИ и их новую жизнь, что Эмме было далеко не до школы. Но теперь, когда пришло время снова вернуться на учебу, когда у нее, по большому счету, кроме этой учебы, ничего и не осталось, обнаружилось, что быть популярной не так уж и круто. Особенно имея такую колоритную историю болезни за спиной.

Все рассматривали ее так, словно надеялись увидеть диагноз большими неоновыми буквами прямо на лбу. И, кажется, даже грустили от того, что Эмма пыталась улыбаться и в целом вела себя спокойно. Видимо, все ожидали от нее истерик, погромов или же полного затворничества. Такой, как ты есть, – обычный, спокойный, без драм и слухов вокруг твоей персоны – ты никому не нужен. Вот только подростки довольно жестокие люди – Эмма знала это по себе, по тому, как умела выводить из себя любого, кто ей не нравился. Если ты не можешь найти драму в человеке – создай ее. И раз уж ее школьные друзья и простые зеваки не увидели того, что ожидали, они решили залезть своими длинными грязными руками в ее грудную клетку и распотрошить там все самостоятельно.

– Тебе уже лучше? – поинтересовалась Моника, опираясь на ее парту, и Эмма очень хотела ответить, что было – до ее появления.

– Лучше? – непонимающе оглянулась по сторонам Эмс, словно не могла понять, о ней ли вообще речь.

– Ты же вроде это… – вступила в разговор Лесли, теребя два десятка браслетов на руке. После того как Эмма сошла с ума по Доминику и бросила ее брата Фрэнка, Лесли не причисляла ее больше к списку лучших подруг. Но такое шоу упустить, конечно же, не могла. – В больницу попала. Ну, знаешь, с головой.

Последнее она произнесла так громко, как только могла, чтобы не выглядеть совсем уж стервой. Эмма приподняла новые очки в тонкой металлической оправе, вглядываясь в подруг так, словно это именно они побывали на приеме у психолога неделю назад.

– В больнице была моя подруга – ей ребра сломали всякие… любопытные особы. Представляете, к чему порой может привести тупое любопытство? – словно в шутку произнесла Эмма, наблюдая, как меняются лица Моники и Лесли. – А я поддерживала ее. И осталась с ней праздновать Новый год – ну, знаете, как хорошие друзья поступают? Нет?

Судя по взглядам, ничего хорошего Эмме после таких речей ожидать не стоило. Подруги разбрелись по своим местам, но весь урок литературы класс полнился перешептываниями, хихиканьем и ее именем. Кажется, кто-то успел даже карикатуру нарисовать, как Эмма сходит с ума. А она и правда была на грани. Показательные выступления дались ей ой как нелегко, но Скайлар определенно гордилась бы ею. Вот бы еще Джо… Сестра в последние дни была сама не своя – возбужденная, скрытная, – и Эмма все меньше ощущала связь с ней. А тут еще эти падальщики, которые только и ждут, когда ты разревешься посреди коридора, чтобы притворно утешить тебя, а потом заклевать и оставить на обочине школьной иерархии. Сделать из тебя эдакую Психу из «Прежде, чем я упаду».

Так что Эмма держалась – гордо и стойко – до конца урока, а потом скрылась в самом глухом тупике школьных лестниц. Она вытащила ланч, что сложила мама – сэндвичи, сок, два яблока, упаковка печенья с арахисовой пастой. В общем, набор, которым можно было бы питаться весь день. Эмма принялась бессознательно поглощать все это, приправляя каждое блюдо слезами. В такие моменты она жалела, что отказалась от лекарств, потому что чувствовать – это отвратительно, чудовищно, больно и разрушительно.

Закончив с едой, Эмма привела себя в порядок и отыграла свою роль на «ура» еще два урока, пока не решила, что пришло время показаться там, где концентрация интереса и сплетен самая большая – в столовой. Так бывает в сериалах или фильмах: герой идет по центру, прижимая к себе книги или балансируя с подносом, а вокруг все поворачивают головы в его сторону, что-то говорят соседу, бросают скомканной бумагой и выкрикивают обидные комментарии. И обязательно – эпично и чуть-чуть замедленно, на фоне какой-нибудь хорошей и грустной песни… У Эммы не было ни музыкального сопровождения, ни легкого слоумо, зато всего остального – с головой. Она даже некстати вспомнила о ребятах. Так ли себя чувствуют они, когда фанаты пытаются просочиться в их личное пространство? А Джо, которую рассматривали под микроскопом и сочиняли про нее невесть что? Или Николь, которая теперь объект для любви и ненависти Семейки номер один?