Яна Миа - Мы вернемся

– Не двигайся!

На самом деле Элис даже вдохнуть не могла, не то что двигаться. Это, знаете ли, сложно, когда к твоему горлу приставлено копье.

Копье?! Откуда в больнице копье и что вообще происходит?!

Элис вытянулась и мелко задрожала: от страха и напряжения. А еще от холода – несмотря на странность и опасность ситуации, она успела почувствовать неестественный холод, отчего мелкая дрожь медленно переросла в сильную. А это уже грозило либо порезами на шее, либо торчащим из нее же копьем. Элис – как это бывало в самых страшных ситуациях – даже задалась глупым вопросом, что лучше; понимание, что какой-то длинноволосый полуголый парень держит у ее шеи копье, напрочь исключало всякую возможность рассуждать.

– Тише, тише, Астор… Это всего лишь новенькая. Опусти копье.

В темноте раздался еще один голос – кажется, кто-то пытался увести этого чокнутого от кровати Элис.

– Хах, у вас всегда так с бабами обращаются, а, вояка?

Внезапный гогот заполнил комнату, и началась цепная реакция: Элис дернулась, тот, кого назвали Астором, дернулся в ответ, лезвие расцарапало кожу на горле, Элис закричала и зажмурилась. Дальше она только слышала: свой крик, ругательства, грохот, словно что-то упало, топот и звук пощечины. Последняя, кстати, не только прекратила весь этот шум, но и заставила открыть глаза – Элис недовольно поморщилась и потерла горящую щеку.

– Вик, уведи Астора! Быстро!

Кто-то зажег свет, и Элис, немного щурясь и потирая щеку, смогла оглядеться. Не сказать, чтобы увиденное помогло разобраться в этом хаосе, но сразу несколько вещей стали понятны. Во-первых, она не в больнице. Это была обычная жилая комната с двумя кроватями, шкафом и парой мягких кресел. Во-вторых, она прекрасно себя чувствовала без многочисленных аппаратов, трубок и капельниц. В-третьих, вокруг нее было много совершенно незнакомых людей. Компания эта, к слову, была настолько разношерстной и впечатляющей, что Элис чувствовала себя так, словно находится на вечеринке в честь Хэллоуина.

Тем временем девушка по имени Вик увела из комнаты копьеносца, а мужчина, что сидел на ее кровати, повернулся к ней. Хотя мужчина – это слишком громкое слово: парню, что так пристально вглядывался в ее лицо, было не больше двадцати семи. В темноте его голос и тон показались Элис такими жесткими и суровыми, что она легко окрестила говорившего «мужчиной» и промахнулась лет так на пятнадцать.

– Ты в порядке? – Парень, видимо, и сам понял, что вопрос в данной ситуации звучит глупо, и тут же добавил: – Как тебя зовут?

– Элис. – Она поморщилась от жжения на шее. – Что происходит? Где я?

– Ты попала в рай, детка! Пляши! – Грузный бородатый мужчина на кровати слева гоготнул. Элис мысленно сделала пометку врезать ему как следует, когда разберется, что к чему.

– Родж, ради бога, заткнись! – Парень встал и протянул Элис руку. – Ложитесь спать. А мы пойдем на кухню – нужно ей все объяснить и обработать рану.

Еле двигая затекшим телом – шутка ли, столько времени пролежать в палате почти без движения, – Элис поднялась на ноги и схватилась за протянутую руку. Они уже почти вышли из комнаты, когда послышался все тот же раскатистый бас бородача:

– Эван, откуда новенькая? У нас же комплект.

– Сэм… Он вернулся на закате.

– Вернулся? – В дверях показалась та самая Вик.

– Он… что?

Лица у всех присутствующих были такими, словно этот самый Сэм умер и родился одновременно: радость, смущение, неверие и печаль.

– Спите. Завтра поговорим. – Эван помотал головой и вновь повернулся к Элис. И тут она заметила, что глаза у него разные: один карий, а второй зеленый. – Пойдем.

Находясь в каком-то странном трансе, Элис спустилась на кухню. Эван зажег свет, и перед ними предстала довольно большая комната с кучей совершенно разномастных стульев, длинным обеденным столом и полным комплектом современной техники. Эван отодвинул первый попавшийся стул и кивнул Элис.

– Ты прости Астора. Он воин, это у него в крови. Никто не ждал новеньких, и твое появление среди ночи заставило вспомнить Астора все то, чему его учили с детства: защищать и сражаться.

– Воин? Черт, что все это значит? Где я, почему я здесь и каким образом я вообще хожу?!

– Тс-с-с… – Эван осторожно запрокинул голову Элис и принялся обрабатывать рану. Заклеив порезы пластырем, он сел рядом. – Это очень сложно объяснить. И еще сложнее понять.

– А ты попробуй! Иначе я вызову полицию – и они-то уж точно все поймут!

– Элис… – Эван устало потер лоб и тут же вскочил: – Тебе холодно, так ведь?

Только сейчас Элис поняла, что ее колотит – словно она сидит не на уютной кухне, а в морозильной камере.

– Я идиот, прости. Надо было сразу… – Тут же на столе появился стакан, наполовину наполненный чем-то темным.

– Что это?

– Виски. Пей. Тебе поможет.

– Ты серьезно считаешь, что мне нужен виски?!

– Я серьезно считаю, что тебе нужно согреться и поспать. Так всегда бывает по прибытии. И виски – самое то, я знаю.

Элис хотелось вскочить и ударить этого странного парня, но холод становился невыносимым. Резким движением она схватила стакан, но, принюхавшись, остановилась.

– Мне нельзя пить…

– Пей. Все в порядке.

Парой смелых глотков, обжигаясь и морщась, Элис опустошила стакан. Во рту остался горький привкус спиртного, а по пищеводу разлилось жжение. Элис скептически развела руками, всем своим видом демонстрируя, что виски – последняя вещь, в которой она сейчас нуждалась. Эван тут же налил ей еще порцию и чуть ли не силой заставил выпить. Горло неприятно жгло, но дрожь стала униматься. Окутываемая внезапным теплом, Элис стала медленно съезжать по спинке стула.

– Говорила же… мне нельзя пить…

Эван подхватил ее на руки и отнес на диван в гостиной. И без того худая и почти прозрачная, у него на руках она чувствовала себя пушинкой. Уродливой лысой пушинкой.

– Спи. Теперь тебе можно все, Элис… Мертвым можно все.

Утро постучалось в сознание Элис ярким солнечным светом и приглушенными голосами. Так хотелось открыть глаза и обнять маму. Ну или хотя бы встретиться с ней взглядом: объятия – слишком сложная процедура для умирающей девушки. А еще хотелось рассказать ей об этом ужасном сне, где на нее набросился воин с копьем, а парень с разными глазами поил виски и говорил, что она умерла. Видимо, препараты делали свое дело: минус боль, плюс галлюцинации. Внезапная волна паники появилась ниоткуда, застучала глупыми словами внутри головы: «Мертвым можно все». Нет, не-е-ет, она не могла умереть сейчас.