Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

В глазах Анри зловещие искорки. Я бы отдала ему роль Мышиного короля только из-за них.

Мистер К. останавливает взгляд еще на нескольких учениках. Комната бурлит, как кипящая кастрюля. Я пересчитываю главные роли по пальцам и раздаю их своим одноклассникам: Клара, Щелкунчик, Снежная королева, дядя Дроссельмейер, Арабский Кофе, Китайский Чай, Русская кукла, Арлекин, Испанская кукла, Снежинки, фея Драже, Тростниковая Флейта, Фея Росинки, матушка Джинджер. Только в самом конце я понимаю, что не назначила роль самой себе.

Зимнее выступление: Щелкунчик

Главные партии

Клара – Мора Джеймс

Взрослая Клара – Эдит Диас

Щелкунчик – Алек Лукас

Снежная королева – Бетт Эбни

Дублер Снежной королевы – Элеанор Александер

Снежный король – Анри Дюбуа

Дроссельмейер – Уильям О’Райли

Арабский Кофе – Лиз Уолш

Китайский Чай – Сей Джин Квон, Хе Джи Йи

Фея Драже – Жизель Стюарт

Дублер феи Драже – И Джун Ким

Мышиный король – Дуглас Картер

Фея Росинки – Мишель Дюмон

Время за полночь. Безумный день распределения официально закончился, но я не могу уснуть из-за переполняющего меня восторга. Я, Жизель Стюарт, – фея Драже! Темная бабочка мистера К. Слова порхают в моей голове, как бабочки в инсектарии, легкие, нетерпеливые и невероятно красивые. Они составляют мне компанию.

Меня поздравляли – конечно, поздравляли, – но слова их были странными и пустыми, а объятия – неловкими. Показушными, потому что на нас смотрели учителя. Меня пробирает дрожь. Тело жаждет движения, невзирая на поздний час, на то, что все отправились спать и свет везде потух. Только в движении я смогу выбросить все из головы и уснуть, а утром пойти на урок. Выскальзываю из постели и на цыпочках иду к двери, чтобы не разбудить соседку, Джун. Прислушиваюсь к шагам комендантов, патрулирующих этаж, а потом выхожу.

Стоило бы отдохнуть. Дома мама бы на этом настояла. Это нужно для здоровья. Но я знаю, что на самом деле мне нужно танцевать. Особенно сейчас. Нужно хорошенько все обдумать. Подготовиться.

В лифтах установлены камеры, потому я спускаюсь по лестнице – одиннадцать пролетов до первого этажа. Не хочу, чтобы меня заметили.

Немного задыхаюсь на подходах к своему тайному месту – скольжу мимо административных офисов, через холл, из одной зеленой комнаты в другую зеленую комнату. Лишь бы охранник не заметил.

Я до сих пор слышу шепотки студентов и родителей, как будто они до сих пор здесь. Черная девчонка. Новенькая. Никакая она не фея Драже. Стопы неразработанные. Ноги слишком мускулистые. Такое лицо на сцене будет смотреться смехотворно. Лучше бы отдали роль Бетт. Ведь её сестра была звездой сцены – так говорил сам мистер К. Джиджи никогда не достигнет таких высот.

Призраки чужих слов подгоняют меня вперед. Я тихонько крадусь по залу.

Балетная школа находится позади Линкольн-центра, в одном из самых красивых зданий комплекса. Когда я впервые его увидела, мне показалось невозможным, что в нем столько всего: танцы, театр, кино, музыка, опера и куча другого. Студии на первом этаже – стеклянные коробки, наполненные светом. Я провожу по прохладным стенам пальцами. Задерживаю дыхание и пригибаюсь, проходя мимо офиса диетолога. Ее схемы, плакаты и холодный стол – причины множества истерик, и эта маленькая женщина имеет власть вытурить танцора из школы, если его вес будет слишком маленьким. Это мотивирует.

Подпрыгиваю от неожиданности, когда замечаю выходящего из студии Алека. Сейчас почти середина ночи! Мы пересекаемся взглядами. Открываю и закрываю рот, как рыба, и с языка моего срывается какое-то глупое оправдание, а он улыбается так, словно никому и ничего не расскажет.

– Ты что здесь делаешь? – Алек хватает меня за руку и тащит в темный угол коридора, подальше от камеры. Это, конечно, ничего не значит. Он принадлежит Бетт. Бетт, у которой гладкая фарфоровая кожа, идеальная речь и движения, словно она их репетирует. У меня волосы непослушные и пушистые, и я вечно говорю невпопад. Надеюсь, хоть ладони у меня не липкие.

– Они всегда наблюдают, – шепчет Алек. – Запомни места, где можно спрятаться.

Он так близко. И пахнет от него совсем не так, как если б он танцевал весь вечер. Я втихаря вдыхаю аромат его древесного дезодоранта и сладкого пота, от которого его руки блестят в темноте.

– Я люблю танцевать по ночам, – мямлю я, хотя в Калифорнии за словом в карман не лезла. – Я хожу в закрытую студию – ту, что в подвале.

Зачем я ему проболталась?

– Я тоже занимался, – отвечает он.

Выдавливаю из себя улыбку и не отвожу взгляд. Вообще, мне бы много хотелось узнать об Алеке: почему он выбрал балет, о чем мечтает, каково будет его целовать. Раньше я в таком ключе о парнях как-то не задумывалась. Парни только отвлекают от по-настоящему важных вещей. По крайней мере, балерин. Не обычных девчонок.

Напоминаю себе: Алек – парень Бетт, хотя мысленно подмечаю, какие у него широкие плечи и что обтягивающие штаны и худи мало что скрывают.

Есть что-то неуловимо особенное в паре балетных танцоров. Нельзя не восхищаться тем, как красиво, как синхронно они двигаются. Длинные руки, светлые волосы, легкость и грация. Думаю, даже зрители в состоянии понять, что Алек и Бетт вместе. Это же так очевидно.

– Ты ведь меня не выдашь? – Вспоминаю, как флиртуют девчонки в фильмах.

– Только если ты меня не выдашь, фея Драже, – отвечает он игриво.

В его словах нет темных ноток, нет угрозы. Я улыбаюсь. Не уверена, что мне хоть кто-то улыбался за весь тот месяц, что я здесь. Хотя Алек всегда был приветлив.

– Договорились. – Легонько касаюсь его руки. Черт его знает зачем. Это ж не сделка, да и руку я ему не пожимаю – просто какой-то странный рефлекс.

Он напрягается, но не спешит отодвинуться.

– Ты – крайне интересный выбор для роли феи Драже.

Я не знаю, что ему ответить.

– В том смысле, что ты очень энергичная, – объясняет Алек, заполняя повисшее между нами молчание. Мы почти соприкасаемся руками, и я чувствую жар его тела и даже, кажется, пульс. Мы и не думаем отстраняться.

– Спасибо. – На секунду позволяю убедить себя в том, что Алеку я так же интересна, как и он мне. – В прошлом году ее Кассандра играла? Она ведь второкурсница тогда была?

Зачем только ляпнула о ней. Лучше бы молчала – лицо Алека тут же искажает боль.

– Да. Кэсси – моя кузина.

Между нами повисает еще более неловкая тишина. Никто в школе не говорит о девочке, ушедшей в прошлом году, и мне немного грустно. И очень любопытно. Не знала, что она его кузина. Мямлю:

– Мне жаль.

– Ничего. Давай не будем об этом. Поговорим лучше о твоей роли.

От моего внимания не ускользает, что Алекс отвечает на мои улыбки и глаза его загораются огнем, когда я признаюсь, как рада поработать с ним. И он не делает шаг назад. Интересно, не пора ли ему уже в постель?