Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

— Искушение! — подсказала Лида — все уже посмеивались.

— Ну да, я от него бежать, ору: «Спасите, помогите!!» — он за мной — нигде же никого, только посадка недалече, я туда. А там… на травушке… мужик на бабе! Подбежала, схватилась за голую попу и ору. Этот гад, остановился и кричит, что пошутил, какой там! Мужик крякнул так и говорит: — «Дай мне хоть штаны одеть!» А я руки оторвать от его зада не могу!! Сейчас бы, оно конечно, я не стала бы мешать в интимном деле!

Погоготали, Лида рассказала про свою стародавнюю приятельницу:

— Шла после второй смены с работы — работала на хлебозаводе, смена заканчивалась в двенадцать ночи, пока доехала на автобусе, время где-то около часу. Идет, по привычке напрямки, до дому три-четыре минуты ходьбы, парень молодой навстречу, дорогу загородил и спокойно так говорит:

— Я тебя бить не буду, ничего не сделаю. Только дай! — Приспичило вот ему!! — Соседка это рассказывает на следующий день на работе, все возмущаются, выступают, а она, помолчав, выдает: — Девки, да как понравилось!

Так просмеялись и выходили из столовой последними, Зина ухмыльнулась:

— Что-то наш таинственный мачо весь обед смотрел на наш стол, не я ли ему в душу запала?

Опять посмеялись, Зина постоянно с любовью и прибаутками рассказывала про своего мужа, и видно было, что живут они душа в душу.

— Не толстый, подтянутый мужик, не красавец писаный, чего бабы всполошились? — мельком взглянув на него, подумала Лида, не интересовали её амурные дела совсем, не наскучалась она без мужика, наоборот, в себя начала приходить.

Гуляли долго с Зиной по дорожкам, Лида аккуратно загребала в сторону от того места, где вчера имела несчастье…

Дня три спустя, она по привычке уже, прогуливаясь, увидела идущего ей навстречу этого мачо, автоматически свернула на ближайшую тропинку, знала уже, что этот вот мужик и есть предел мечтаний многих, почему-то посчитал и её охотницей за ним.

Была она вчера на танцах, с удовольствием попрыгала, затем станцевала несколько медленных танцев с весьма бодреньким дедулей — Ильей Никифоровичем, который утречком на процедурах был стареньким и дряхленьким, проходя везде без очереди, а на танцах гусарил.

Лида спросила его, отчего такая метомарфоза?

Дедок, хитренько поблескивая глазками и шкодливо улыбаясь, сказал:

— На танцульках девочки, душа молодеет, приятно же, что такие молоденькие приглашают на танец, и надо соответствовать.

— Не такие уж и молоденькие, мне пятьдесят четыре уже.

— Ой, девочка, ты пока ягодка, мне вот семьдесят восемь — возраст, а твои годы — ерунда.

Илья Никифорович мастерски танцевал любимый Лидин ещё со школьных времен вальс, вот она и отрывалась с ним полвечера. Дедок оказался презабавным, умным и интересным собеседником. Сейчас же Лида и шла к нему, он должен был ожидать её на дальней лавочке, и этот навстречу, прямо как черная кошка через дорогу.

— Подождите, пожалуйста! — произнес этот мужик за спиной. — Одну минуту!!

— Да? Что Вы хотели?

— Хотел я… извиниться за тот инцидент, я ошибся, извините!

Лида, глядя ему за спину, кивнула:

— Бывает! — и увидев идущего дедулю, улыбнулась. — Извините, я тороплюсь!!

Обошла его и поспешила навстречу дедку, не замечая, как удивленно смотрит этот мужчина ей вслед.

— Лидочка, Вы меня-таки хотите променять на этого поца? — смешно произнес дедок.

— Нет, Илья Никифорович, ни в коем разе! — в тон ему ответила Лида.

Он погрозил ей пальцем:

— Не позволю!! Прошу! — он предложил ей руку, Лида уцепилась за его локоть, и они неспешо гуляли, частенько останавливаясь, присаживались и разговаривали… обо всем.

С дедом было интересно общаться, ведущий инженер большого завода много где побывал, много чего видел. Лида искренне наслаждалась общением с ним, он так трогательно относился к ней, посмеивался, называл дочкой, на танцульках церемонно приглашал на танец, вызывая у всех улыбки, а сам хитренько подмечал, как смотрит этот уставший от женского надоедливого внимания мужчина на его Лидочку, которая совсем даже и не заинтересовалась им.

Все хорошее быстро заканчивается. Лида уезжала первой, дедок ещё оставался, торжественно преподнес ей букет роз на прощание, взял с ней клятвенное обещание, что она всенепременно навестит их с женой на даче в Красково, где они постоянно живут, устав от московской суеты, будет звонить иногда и расцеловал на дорогу, сказав:

— Лидочка, ты мне как дочка стала, мы с моей Фрузой тебя ждем, ей будет в радость такая встреча!!

Лида уже знала, что их единственная дочка погибла в Израиле, какая-то авария, и они вырастили и выучили единственного внука, который и стал их смыслом жизни.

— Лидочка, я своей старушке про тебя много рассказываю, она жаждет тебя увидеть, не обижай стариков — навести!

В купе была пассажирка, лет тридцати пяти, едущая до Минска, и лежали ещё чьи-то вещи, поезд уже тронулся, когда в купе вошел тот самый мачо.

Ну откуда Лиде было знать про долгий и обстоятельный разговор между дедом и этим вот мачо, про то, что мачо, сто лет не ездивший на поездах, развил бешеную деятельность, поменял самолетный билет на поезд и непременно в том же вагоне и купе, благо поезд в это время ходил полупустой — выпытал у деда и подсуетился заранее.

— Добрый день, давайте знакомиться! — бодренько начал мужчина, а увидев заинтересованный взгляд женщины, про себя поморщился, он-то надеялся, что поедут вдвоем. — Меня зовут Марк Викторович. — Создавая сразу дистанцию между собой и этой, третьей лишней.

— Лидия…

— А по отчеству?

— Сергеевна, — сказала Лида, понимая, что запросто с таким мужиком общаться не получится.

— Алена Игоревна.

— Вот и хорошо, кто куда едет?

— Я — до Москвы, — ответила Лида, Алена же вздохнула:

— До Минска.

Марк обрадовался — будет время пообщаться с чем-то зацепившей его женщиной. Женщина немного погодя вышла в коридор, встала у окна и задумчиво смотрела на проплывающие мимо голые деревья, нахмуренное небо, съежившиеся в ожидании непогоды домишки, и вздрогнула, когда над головой раздался голос Марка:

— Нивы сжаты, рощи голы, от воды туман и сырость…

Лида механически продолжила:

— Колесом за сини горы солнце тихое скатилось. Дремлет взрытая дорога, ей сегодня примечталось, что совсем-совсем немного ждать зимы седой осталось!

— Любите стихи?

Лида пожала плечами:

— Даже и не скажу, знаете, в замужестве как-то не до стихов было… В школе, помнится, в десятом, воевали с любимой учительницей, доказывая ей, любительнице Маяковского, что Есенинские стихи — это поэззия, а — Маяковский — это как стучать молотком по железу.

— Маяковский — это «Читайте, завидуйте я — гражданин Советского Союза?» — улыбнулся Марк.