Наталья Шумак - Чудеса случаются! [litres]

Оцените характер! Витька не сдавался. Он понял точно – его ищут. А значит, надо просто продержаться. Побегают по деревне, к реке, лесу и обратно. Обязательно вернутся на гору. Хоть кто-то из взрослых.

Витька снова стал шепотом звать бабушку. Почему именно ее? Не знаю. Так казалось правильным.

– Баба Зина. Зина. Бабулечка.

Старушку толкнуло в сердце второй раз. Она робко предположила, что надо еще раз походить по горке. С ней, просто чтобы отвязалась древняя перечница, отправили сестру пропавшего Витьки, которая сильно казнилась, уже отхватила люлей от отца и мамы и чувствовала себя ужасно виноватой. Хотя семилетняя девчонка, брякнувшая родным, что Витька к бабе Зине ушел, не была преступницей или лгуньей. Ошибка. Всего-навсего девочка выдала гипотезу за факт.

Ленка, баба Зина и тракторист Семеныч потопали на горку втроем, когда уже окончательно стемнело.

С собой у Семеныча были фонарик и шавка. Колченогая безухая собачонка, взрослому мужчине едва по колено. Но отнюдь не глупая, довольно шустрая.

Никто никогда не учил Жучку (уж простите, имя у зверюшки было именно такое, самое привычное, сколько тысяч Жучек бегает по селам и станицам?) брать след. Она и хозяин не сдавали никакие ОКС, ЗКС, не изучали охотничье дело. Пустобрех. Звоночек, вся функция которого – подать голос, если кто чужой идет к дому.

Три человека и собачонка еще раз поднялись в гору. Уже в чернильной мгле.

Витька их услышал. Но он был в стороне, в яме, метрах в двадцати сбоку от вершины, у старого поваленного забора, и не знал, как привлечь к себе внимание.

– Зина. Баба Зина. Бабулечка…

Витька снял с шубейки ремень с тяжелой армейской пряжкой. Замерзшие пальцы не слушались. Стал колотить железкой по обледеневшей стенке своей тюрьмы. Стучать и звать почти не различимым шепотом.

– Зина. Бабушка.

Тут старушка и отказалась спускаться вниз, возвращаться домой несолоно хлебавши, несмотря на все уговоры спутников. Заупрямилась, как ее собственная бодливая и вредная коза. Буквально вкопалась наверху.

– Не уйду!

Не бросать же дурную?

Семеныч, Лена стояли рядом. Тупо уговаривали бабку пойти в тепло, погреться, отдохнуть. Иногда звали на два голоса мальчика.

– Витя! Вить!

Он слышал их замечательно. Плакал от обиды. Сипел. Но не мог ответить. Снова колотил пряжкой по стенке. И шептал.

Среагировала Жучка. Взлаивая, отбежала в сторону. Заглянула в яму сверху.

Мальчик скорее угадал, чем увидел ее глаза, мордочку. И заплакал. Жучка заскулила. Семеныч и тут затупил, не понял. Просто звал непослушную собаку к себе!

Но баба Зина неожиданно, будто очнувшись, отвесила мужику затрещину, проявился учительский характер, приказала пойти проверить, что там в сугробе нашла собака?

Через минуту яму обнаружили. Витька скорчился внизу. Раскашлялся. Это услышал даже тугоухий Семеныч.

Завизжала Ленка. Опрометью помчалась за помощью к дому. Через пятнадцать минут к колодцу прибежали замученные долгими поисками, но счастливые отец и дядя, вооруженные фонарями, веревками и лестницей.

Витька понял, что спасен, и отключился.

Спящего пацана достали. Жучка лизала сопящего мальчика в холодное лицо и путалась у людей под ногами.

Подхватились, повезли ребенка в больницу. Замерз ведь! Одинокая баба Зина с чувством исполненного долга ушла к себе домой. Козы, кролики, куры – всех надо покормить.

Через неделю или около того мальчика выписали из больницы. Он без пневмонии обошелся. Небольшой бронхит, трахеит и какие-то мелочи… Тетя, мама притащили ребенка к бабе Зине.

Та сделала вид, что не понимает, за что ее благодарят. То ли троллила, то ли реально уплывала, забывала. Но варежки и шапку, выбранные для Вити, лично отдала, надела.

– Носи, Журавлик. Они теплые, не замерзнешь.

Рассказывал мне эту историю тот самый Витька, но не ребенок, уже матерый мужичище, отец и дедушка, не склонный к мистицизму, не страдающий никакой, по его словам, «эзотерической фигней».

В переездах и хлопотах потерялась заветная пряжка от армейского ремня. Витька об этом сильно жалел.

P. S. Не смог настоять, чтобы дочка была Зиной – жена выступила против. Что за дурацкое имя? Будет Настей. Все! И внучку наречь Зиной тоже не удалось. Тут Витька дважды прокололся. Не вышло.

Зиной неожиданно для всех назвала свою младшую дочь его сестра – Ленка. То ли долг отдала, то ли ей и самой нравилось это имя.

На Красной площади в честь Дня десантника шла программа. Зачитывали поздравления. Молодые курсанты маршировали. Кадеты с юга выступили с показательной фланкировкой. Все было интересно, но мы с утра носились по Москве, была еще и встреча до этого, так что успели умумукаться вдрызг, были конкретно выжаты.

Танюшке, заметив, что она на каблуках и шепнула мне про уставшие ноги, активно начал предлагать присесть на его переносную скамеечку улыбчивый мужчина лет тридцати пяти, с двумя протезами. Да. Вскочил и уступил свое место. Такой современный Маресьев. Я в курсе, что род войск другой, но поведение абсолютно как у героя нашего детства. Мы засмущались. Танюшка отнекивалась. Момент и неловкий, и приятный одновременно, и поучительный – все сразу. Хотела бы я, чтобы эту сцену увидели некоторые мои молодые приятели-сценаристы, писатели. Героев им нет современных… Не знают, о ком писать.

Чуть позже офицера, который был на протезах, обнаружили, захватили и утащили с собой его товарищи. Мы помахали друг другу руками на прощание. Друзья обещали наябедничать его жене. Что вот, мол, оставишь орла одного на два часа, а он уже с красавицами знакомится. И все в таком духе.

В какую-то паузу, когда всех стали приглашать пройти вниз по площади к сцене и послушать песни (нет, нас не тянуло, попса под фанеру не впечатляла совершенно), мы обратили внимание на двух очень-очень пожилых друзей. Ветераны ВОВ. Десант.

Если мы не перепутали их звания – лейтенант и капитан. Красные Звезды. Другие награды. Невысокие седые дедушки стояли рядом с нами, чуть левее, мы раньше не заметили их за рослыми молодыми офицерами, и довольно громко подтрунивали над собой. Решали, куда им выдвигаться: домой, в больницу, в гости, другие варианты.

А по площади на крейсерской скорости рядом с нами несколько раз мелькал один из организаторов – подполковник, лет сорока с хвостиком, очень сухощавый, подтянутый и явно на нервах. А что? Могу его понять. Накладки какие-то. Шаманов задерживался. Кому-то из пожилых гостей «Скорая» понадобилась. Хлопот офицеру хватало. Он с двумя телефонами и зверским выражением лица мелькал, распоряжался.

И вот остановился банально перевести дыхание. Тем более что праздничная программа в этой точке завершилась и переезжала в следующие пункты.