Илья Штемлер - Сезон дождей

Это и была знаменитая Стена Плача, самое священное для иудеев место на Земле Обетованной.

Евсей Наумович и Шимон Бен-Зеев заняли скамейку рядом с установкой для охлаждения газированной воды. Гид бодрился, но было заметно, что он устал. А Евсей Наумович, наоборот, обрел «второе дыхание». Так бывает, когда физические возможности крепнут от силы эмоциональных впечатлений.

На расстоянии фигуры молящихся у Стены Плача с их беспрестанным покачиванием казались кукольными марионетками. А солдат с автоматом смотрелся на гребне стены проказником-мальчишкой, который из озорства взобрался на стену, чтобы при удобном случае запустить в марионеток камешек. Евсей Наумович рассказал гиду о своем впечатлении.

– Все бы так, Наумыч, – он наполнил водой бумажный стакан-наперсток, – если б не было так серьезно.

Солнце оставило в тени Стену Плача, освещая золотой купол мечети Омара и звонницу какой-то далекой церкви с крестом на макушке.

– Хотите послать Богу записку? – спросил гид. – Пользуйтесь случаем. У меня есть листок бумаги и ручка.

Евсей Наумович усмехнулся. Впрочем, ему было о чем просить Бога.

– Лично мне Ягве помог, – гид сделал глоток из стаканчика-наперстка. – Я просил остаться живым в войне Судного дня, самой кровопролитной войне. В Израиле был объявлен траур по погибшим.

Евсей Наумович смутно припомнил название той далекой войны, о которой много писали советские газеты.

– Эти пидарасы напали на страну в субботу, когда люди молились. И ребятам из войск заграждения пришлось в одиночку отражать наступление арабов. Тогда я служил в заградительных войсках на границе с Египтом. После отражения первого штурма меня послали на несколько часов в Иерусалим, сопроводить раненых. Я пришел сюда, чтобы оставить Ягве записку. И провоевал без единой царапины до самой победы. В ту войну погибло около двух тысяч наших мальчиков и девочек.

И Шимон Бен-Зеев рассказал, как в октябре семьдесят третьего года объединенные войска четырех государств – Сирии, Египта, Иордании и Ирака – в количестве миллиона солдат, четырех тысяч танков и тысячи самолетов, без объявления войны напали на крошечную страну, занятую молитвой в Священный праздник Судного дня – Йом-Кипур. И потерпели сокрушительное поражение. Израильтяне вышли к Суэцкому канала на территории Египта. И лишь вмешательство ООН по просьбе арабов не допустило полной их капитуляции.

– В семьдесят третьем году… – проговорил Евсей Наумович. – Так сколько же вам лет, господин Шимон?

– Пятьдесят восемь. Во время войны Судного дня мне было двадцать восемь, – ответил гид. – Тогда минуло два года как я приехал в Израиль. По закону, меня не хотели брать в армию. Но я настоял.

– Почему же не хотели? Самый возраст.

– Во-первых, и главное, я плохо знал язык. Я ведь, Наумыч, по национальности – чисто русский. Семен Владимирович Владимиров. На еврейский манер – Шимон Бен-Зеев.

Евсей Наумович искоса взглянул на гида. Рубленное, смуглое лицо сабра, подернутое сетью ранних морщин от частого пребывания на солнце. Только вот шевелюра светлая и глаза серо-голубые, с прищуром.

– Как же вас угораздило сюда приехать? – обронил Евсей Наумович. – Из.

– Из Новосибирска, – подхватил гид. – Помните, в шестьдесят седьмом году здесь разразилась война? Тогда Израиль, за шесть дней расколошматил арабов, захватил Голанские высоты, сектор Газа и вышел к Суэцкому каналу. А главное – полностью овладел Иерусалимом. К тому времени весь Старый город, со всеми еврейскими святынями, по мандату ООН был отдан Иордании. А евреям отвели ошметки на окраинах Иерусалима. И более того, арабы собрались всем арабским миром, чтобы вообще сбросить израильтян в море. Вы уже не помните.

– Как же? Помню, помню, – заторопился Евсей Наумович.

Как ему было не помнить, когда его покойный тесть – Сергей Алексеевич Майдрыгин – впервые, втихаря, на даче, признал себя потомком купца первой гильдии Шапсы Майзеля. И все под впечатлением от победоносной Шестидневной войны маленького государства евреев. Войны, которая потрясла не только тестя, коммуниста-антисемита, но и весь мир. Никогда в истории не было подобной короткой и результативной войны. Оказывается, они не только физики-лирики, скрипачи и пейсатые портные, не только покорные дрова для печей Холокоста, но и воины.

– У меня был школьный дружок, Фимка Гершкович. Он с семьей уехал в Израиль. Тогда наши вожди оборзели от злости. В надежде на дармовую нефть столько оружия вгрохали арабам – танки, самолеты, военных советников – а их за Шесть дней расколошматили. Так что никого в Израиль не выпускали. Да и вообще никуда никого не пускали. Отец Фимки, зубной врач, сунул кому-то денег и выскочил с семьей. Я без Фимки затосковал. Начал читать книги об Израиле, об истории народа. И поступил в Мурманское мореходное училище. Вам интересно?

– Очень! – кивнул Евсей Наумович.

– Словом, когда мы стояли в Бейруте, с очередным грузом оружия для арабов, я оставил корабль и проник через Ливан в Израиль.

– Так просто? – обронил Евсей Наумович.

Гид усмехнулся. Если он начнет рассказывать подробности – мало кто поверит.

– По натуре я – авантюрист, Наумыч. Был молод и дерзок, верил в удачу. Кстати, перейти границу тогда было не сложно. Главное – решиться! Арабы то и дело толпами шастали в Израиль – на работу и обратно. Я разыскал в Цфате Фимку. Тот меня приютил, помог с формальностями. Пристроил меня в мошаву, это такая сельскохозяйственная артель. Там я проработал два года, изучал понемногу язык. Даже принял Гиюр.

– Что это такое?

– Ну, вроде бы «крестился» в евреи. Переделал свое имя на еврейский лад. Сделал обрезание.

– Это уже слишком.

– Болезненно. Особенно в таком возрасте. А тут и грянула война Судного дня. Отвоевал. Женился на шведской еврейке. Родил двоих ребят. Один сейчас – врач, второй служит в мештаре, в полиции. Я и сам работал в мештаре довольно долго. В самом прекрасном городе на земле – Хайфе, а я объездил много стран, могу сравнить. В пятьдесят пять лет ушел на пенсию с неплохим пенсионом, скажу честно. А гидом иногда подрабатываю от скуки.

– И чтобы русский язык не забыть, – подсказал Евсей Наумович.

– Это невозможно. Даже и не знаю, кого сейчас больше в стране – евреев из России или местных. А сколько понаехало этнически русских! Язык забыть не дадут.

Откуда-то, от горизонта, донесся тоненький голос муэдзина с призывом к молитве правоверных.

Солдат на гребне Стены Плача отложил автомат, встал, потянулся всем телом и принялся вольно расхаживать по своему посту. Евсей Наумович увидел и второго солдата, слева, на краю какого-то строения. И третьего, подальше. Солдаты о чем-то переговаривались, смеялись. Видно, время намаза и для низ сигнал расслабиться – арабы во время молитв смирные.