Димитр Вылев - Жарынь

Керанов засмотрелся на деревья, над которыми струился тонкий парок. Желтая листва сверкала. Он подумал: «Кехайов пострадал, и потому сегодняшней победой мы больше всего обязаны ему. Он одолел свою самую высокую вершину, но нам с Маджурином тоже есть что сказать: мы не раз жертвовали собой». Андон с матерью сидели на берегу под высокими ветвями вяза. Их молчание впитывало целительные лучи бабьего лета и шум воды. Милка шла сквозь кружево ветвей к скале. «К отцу пошла», — подумал Керанов и снова стал искать глазами Андона. У того голова поникла до колен. «Может, плачет?» — спросил себя Керанов, и ему так захотелось подбодрить его, что он стал кричать вслед Маджурину:

— Бате Христо, мы ошибку допустили… Андон… Андон показал и личный успех.

— Не жалей людей, Кольо.

— Жалеть? Его большой успех — утрата заблуждения. Пойду скажу ему.

— А он это понимает?

— Не знаю. Разве может человек сегодня ценить вещь, высокую цену которой он узнает завтра!

Керанов отправился к вязу, вслушиваясь в шаги Маджурина, согретые его улыбкой, стоившей весеннего дождя. А Милка поднималась на скалу. «Разделят с отцом уцелевший плод и станут квиты», — подумал Керанов.

Иван Куличев (Эмил) вел группу гимназистов, не имевших опыта ни в подпольной борьбе, ни в обращении с оружием. Они шли ночью с намерением к рассвету добраться до Яницы, а затем по каналу старого Отчева, Налбантова и Булкина перебраться в Миховский лес. Впереди шел герделский ятак Маджарин, он нес легкий пулемет. Один парень подвернул ногу, его пришлось тащить на руках, это задержало их, и утро застало группу у скалы над обрывом. По пятам за ними двигалась рота карателей. Эмил приказал Маджарину вести людей дальше, дал пароль: «Матери не будут оплакивать нас, мертвых»; его придумала бабка Карталка в Балканскую войну, — и залег с пулеметом под скалой.

После Девятого сентября мертвого комиссара вырыли из песка и принаряженного, как на свадьбу, положили на платформу среди цветов. Целый день пестрая платформа медленно двигалась к Михову району сквозь шпалер мужчин и женщин в черном, под звуки окловской скрипки, в сопровождении скорби, той человеческой скорби, в которой всегда есть укор и жажда подвига.

Для Николы Керанова, который прибавил шагу, чтобы вселить бодрость в Андона Кехайова, времена смешались, в жарком свете бабьего лета он думал о том, что в это мягкое утро он впервые ясно понял, почему старые миры были обречены на гибель, несмотря на их гордость и могущество. Заря нового мира, родившегося, чтобы излечить раны земли и оплодотворить ее, будет светить вечно — до тех пор, пока на земле не переведутся сильные, храбрые люди, целиком отдающие себя трудной борьбе; им, этим людям, ничего не надо, кроме глотка воздуха, короткого сна, куска хлеба, белой рубахи, — и они готовы пожертвовать всем этим ради жизни.

Почтительное обращение к старшему — родственнику пли близкому человеку.

РМС — Рабочий молодежный союз.

Танасов — одна из партизанских кличек Димитра Димитрова.

Венев — одна из партизанских кличек Николы Янева.