Эмилия Дворянова - Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

я окинула взглядом знакомые лица без имен в надежде подойти к кому-нибудь из тех, кто с именем, чтобы запастись алиби на случай, когда я буду стоять неподвижно на месте, ухватившись за спасительные слова…

— ну, как вы, милая? — из середины зала возникает сестра Евдокия, она пробирается в толпе, спешит на помощь… как всегда, в самый нужный момент,

— сегодня все так празднично и так светло, просто неожиданно,

— почему неожиданно? для вас всё, что хоть чуточку сдвинулось с привычного места, кажется неожиданным…

— да, жизнь для меня неожиданна, вероятно, вы правы,

— разумеется, права, вы ведь уже знаете — сегодня пятница… у вас такое чудесное платье, такое изысканное, не то что в прошлый раз… поздравляю…

— тогда я не знала… благодарю вас… я взяла его на всякий случай, а оказалось, что каждая пятница здесь — именно такой особый случай, правда, совсем не похожий на прежний,

— он и должен быть другим, ведь пятница — это просто «каждая пятница», и без чего-то оригинального, без отличительного знака все пятницы слились бы в одну, вы не находите?

— в следующую пятницу, что бы ни случилось, я уже не буду удивляться, обещаю, сестра Евдокия, и благодарю вас, вот, поболтали со мной… а вы случайно не знаете, где Ханна? может быть, вышла на террасу, сегодня все витражи полностью раздвинуты, и граница между столовой и террасой относительна, лишь слегка обозначена рамами витражей… ее так легко перейти… а вам не кажется странным — небо затянуто плотными тучами, воздух — как перед грозой, и именно в такой вот вечер здесь всё нараспашку, никаких границ…

— иначе нельзя, милая… люди в движении потеют… нужен воздух, духи не спасают… поэтому мы не обращаем внимания на погоду, да и гроза будет только на рассвете… или поздно ночью, я уверена,

— совсем не обязательно, тучи такие грозные…

— а вы знаете, сколько лет мы уже здесь? я не себя имею в виду, я молодая, речь о других… сейчас море меняется определенным образом… вы увидите…

— вот и Ханна сказала мне, что оно изменится определенным образом точно через неделю… только я не ожидала, что «точно через неделю» будет столь точным прогнозом…

сестра Евдокия улыбнулась снисходительно, но меня это ничуть не задело, потом она извинилась, сказав, что чересчур долго задержалась со мной, и посоветовала не слишком увлекаться разговорами, достаточно и пары слов, чтобы завязать контакт и уж потом ждать, когда дело дойдет до разговора… она ушла, не ответив ни слова про Ханну, а я продолжала ходить взад-вперед, без цели, потом свернула к бару… так много людей, может, и Ханна там, бокал вина — тоже опора, как нож или вилка… но не дошла, какой-то целеустремленный господин налетел на меня, точнее — едва коснулся, но мне это показалось настоящим столкновением, я остановилась, несколько капель вина из его бокала пролились на паркет,

— извините, мадам, так много народу, впрочем, как всегда, но все постоянно двигаются… я не испачкал вам платье?

— нет, только пол,

— слава богу, сегодня нужно быть очень внимательными, тогда всё будет в порядке,

он отошел, буду внимательной, пообещала я ему в спину и неожиданно увидела перед собой пустое пространство, открывшееся благодаря случайному перемещению тел, а в глубине, справа от бара, где обычно стоит стол с фруктами (но в эту пятницу его нет), небольшой рояль с приоткрытой крышкой… вот так неожиданность… я его раньше не видела, не знаю, где он обычно стоит, да и не слышала здесь никакой другой музыки, кроме ночного Шуберта Ханны… я застыла на месте, не сводя с него глаз, какая ностальгия — эти клавиши… белые, черные, три белых, две черных, четыре белых, три черных, тон, полутон… чудо, еще более недостижимое для меня, чем писание… с этой повязкой на руке… в следующее мгновение тела снова переместились в пространстве, заслонив рояль… какая ностальгия, Господи…

— ты что-то сказала, Анастасия? мне показалось, что ты упомянула Бога,

это Ада, черное платье, декольте, белые плечи, ослепительно белые в почти белом свете, на мгновение я испытала желание прикоснуться к ним, проверить, настоящие они или нет… я подняла правую руку для приветствия… и ощутила боль…

— сегодня я что-то часто говорю сама с собой вслух… вот, когда входила сюда, чуть не вскрикнула от неожиданности,

— такое бывает…

— а я и не знала, что здесь есть рояль, там, за толпою у бара, раньше его не было,

— может быть, доктор решил поиграть, это его рояль, иногда его выносят из его квартиры,

— значит, он придет?

— ну разумеется, ведь все мы здесь именно поэтому…

и без предупреждения отошла, словно мы едва знакомы и нам больше не о чем говорить, ее тело смешалось с другими телами, затерялось среди них, может быть, сестра Евдокия ей тоже сказала не останавливайтесь надолго для разговоров, правда, Аду, кажется, опекает сестра Лара, не знаю… а я вдруг почувствовала своими ноздрями присутствие мужчины и запах металла, я обернулась, трость с золотым набалдашником,

— дорогая мадам, не хотите ли поболтать? сегодня это что-то вроде приглашения на танец… хотя я бы не мог танцевать, у меня больная нога,

— а у меня больная рука,

— неизвестно, что хуже, но зато между нами есть нечто общее… вы согласны? а с вами что случилось?

— просто авария… но я вряд ли знаю точно, что это было…

вдруг он показался мне подозрительным — и что ему от меня надо? и его вопрос слишком уж серьезный, с подвохом, а сестра Евдокия советовала мне в беседе обмениваться только нейтральными, ничего не значащими словами… и только позже ожидать серьезного разговора… когда-нибудь… но мужчина сощурил глаза и поднес набалдашник трости к лицу,

— все так говорят,

он тоже меня подозревает,

— но я действительно попала в аварию, совсем реальную… вот даже без пальца осталась,

а надо было просто-напросто сказать ему не об аварии, а о святой Терезе, только мне некогда, времени вокруг стало совсем мало под этим светом, разоблачающим тебя до самого скелета, да и Тереза, наверное, вряд ли может служить объяснением… причины всегда разные, всё зависит от вопроса, а этот тип — какой-то подозрительный…

— если вы не желаете больше разговаривать, я не навязываюсь,

словно почувствовав мою подозрительность, сказал он, и тут смутилась я,

— напротив, — сказала я, — желаю, только вот ищу свою приятельницу… Ханну… я не видела ее со вчерашнего утра… а это много, мы ведь сидим за одним столом…

мужчина поднял свою трость нижним концом вперед, да так неосторожно, что чуть не зацепил разлетающиеся рукава какой-то дамы… словно погладил — близость, при которой соприкосновение происходит даже без контакта… под прозрачной материей ее плечо вздрогнуло, этим вечером нужно быть очень внимательными, сказала я, это прозвучало, как предупреждение, но он не обратил внимания на мои слова и тростью по диагонали указал мне на угол широко открытого витражного окна, где, перехваченные широкой тесьмой, едва шевелились портьеры, тяжелые, из парчи вишневого цвета, они как бы стекали с потолка, собранные в складки, и никакой ветер не смог бы даже слегка поколебать их так, как он колышет белую занавеску перед моей террасой… невесомо легкую… здесь нет крыла ангела… но зато есть Ханна, она там, с бокалом в руке,