Ясмина Михайлович - Завтрак у «Цитураса»

— На Санторине величественные закаты. Солнце опускается в воду точно за центром вулкана. Вот увидите, это незабываемо… Вы обязательно должны прокатиться на катере вдоль внешней и внутренней стороны серпообразного острова. Но имейте в виду, что в районе вулкана вода такая горячая, что в ней можно сварить яйцо. Не вздумайте там купаться… ха-ха-ха… Но вообще, такая морская прогулка это нечто замечательное… Я не буду говорить о завтраке, который мы завтра утром подадим вам здесь, это тоже незабываемо, сами убедитесь… Вы себе не представляете, с каким нетерпением я жду момента, когда смогу прочитать, что в вашей книге написано о Натанаиле… Ах да, с левой стороны от вас та самая белая церковь с огромным синим куполом, которую чаще всего изображают на открытках. Это фирменный знак нашего острова. А то, что видно с правой стороны, это «Скарос».

Неподалеку от нас угрожающе поднималась огромная вулканическая громада с плоской каменной шапкой наверху. Она походила на какой-то храм из мегалитов. По-сербски это название звучало комично, потому что слово «скара» обозначает жаровню с вертелом для мяса, какими обычно оснащены все придорожные ресторанчики. Мы с М. рассмеялись и одновременно произнесли то, что пишут на вывесках таких ресторанов: «Скара работает». Однако шутка приобрела совершенно другой смысл и прозвучала довольно зловеще.

— Ну а теперь, теперь я покажу вам ваш «Дом ветров», — театральным тоном заявил Натанаил.

Вход в дом представлял собой массивную деревянную дверь, обрамленную темным мрамором, с каждой стороны двери было по окну и еще одно над ней. Первое, что я почувствовала войдя, был запах. По всему дому стояли старинные серебряные и фарфоровые миски, в которых лежали засушенные цветы, растения и плоды, потемневшие и издававшие запах… Мне показалось, что это был дурманящий и тяжелый запах чего-то потустороннего, если, конечно, потустороннее может пахнуть. Внутреннее пространство оказалось неожиданно большим по сравнению с тем, что можно было предположить по впечатлению извне. Гостиная была с необыкновенно высоким потолком, уходящим вверх четырьмя сводами, из центра его свисала огромная серебряная венецианская лампада, окруженная херувимами, по сторонам от главного входа в гостиную на каменных постаментах стояли резные деревянные фонари на высоких ножках.

Но самым удивительным было то, что стена с внутренней стороны фасада, на которой располагались входная дверь и три окна, зеркально отражалась на противоположной стене, за ней находилась другая комната. Там тоже была дверь и три окна. Дом в доме.

Казалось, я попала в пространство сцены, в какую-то иллюзию, в другую реальность…

Натанаил скороговоркой давал пояснения:

— Этот комод с острова Корфу, стулья рядом с ним в стиле бидермайер, пианино не антикварное, на нем можно играть… на этот стол девятнадцатого века мы, по желанию гостей, подаем завтрак, если они не хотят завтракать во дворе, белый диван местный, с самого Санторина, и, как видите, на стенах рисунки и гравюры «Башни ветров» и карты ветров.

Две противоположные стены гостиной были увешаны картинами и рисунками, на одной стене все рамы у них были медового цвета, а на другой темно-коричневые. В каждом из застекленных внутренних окон стояли античные амфоры. Мы прошли в следующую комнату, она была маленькой, но с таким же сводчатым потолком, как и первая, правда, он был в два раза ниже. В центре комнаты стояло огромное брачное ложе под черным покрывалом. По обе стороны от него на столиках по тяжелому подсвечнику, а высоко в головах, в застекленной полукруглой нише доисторические керамические куклы из Танагры. Светом лампы, вмонтированной в эту музейную витрину, можно было пользоваться для чтения.

Дверь, расположенная напротив черной кровати, вела в просторную, отделанную мрамором под шахматную доску ванную с двойным умывальником и белыми полотенцами, перевязанными черными лентами. Повсюду лежали предупреждения: «Запрещено использовать воду для питья!»

Из спальни можно было пройти и в помещения, где не было дневного света, небольшую современно оборудованную кухню, гардеробную и в еще одну роскошную ванную. В углу находилась причудливо извивавшаяся винтовая лестница без перил, освещенная небольшими лампами, вмонтированными в стену.

— Интересно, куда она ведет? — спросила я себя.

Лестница вела в еще одну спальню, расположенную над первой, с такой же кроватью, стоящей на том же самом месте, но с окном на уровне пола, которое смотрело в гостиную. Это было то самое третье окно, повторенное внутри.

Двойной фасад, двойняшки спальни, удвоенная ванная! Я была околдована и утомлена сильными впечатлениями. При этом с того самого момента, как мы приземлились, что-то грызло меня в самой глубине души. Что-то такое, на чем я от усталости не могла должным образом сконцентрироваться, углубиться в него и расшифровать смысл. Но я чувствовала, что в этом доме было что-то зловещее, но не в смысле зловещности его красоты, а что-то другое…

Зозо Лидорики предложила пойти пообедать. Мы прогулялись по лабиринту улочек Фиры, посмотрели на канатную дорогу и осликов, которые спускают людей к порту, а потом уселись на висящей над пропастью террасе одного ресторанчика. Сейчас мы находились точно в центре внутреннего серпообразного берега острова, как бы в его центре тяжести, откуда одинаково хорошо были видны оба его конца. Разумеется, такое положение не подразумевало равновесия поверхности. Правый край Санторина постепенно спускался все ниже и ниже и потом нырял в море, а левый, наоборот, поднимался все выше и выше до уровня солидной горы. Тот клочок облака, который я заметила еще раньше над низкой оконечностью острова, не стронулся с места. Над высоким краем тоже неподвижно стояло облако, но это было облако желтоватого дыма. Оно напоминало пыль над каменоломней. Во всяком случае, я про себя решила, что, разумеется, это каменоломня. И успокоилась. Вулкан на островке, лежащем перед нами, плескался в черной воде. Те влажные черные растения на нем, которые в первый момент показались мне похожими на водоросли или плющ, на самом деле были темной и маслянистой поверхностью камня. Ничто живое там не росло.

Все было неподвижным и притихшим. Просто окаменевший пейзаж. Начиналось время послеобеденного отдыха. Мы заканчивали обедать, мой взгляд покоился на необыкновенном пейзаже, который вдруг напомнил мне обруч Дельфов.

В этот момент Тиру встряхнуло. Кратко, но мощно.

Зозо смущенно улыбнулась, а я спросила, входят ли землетрясения в традиционный набор достопримечательностей и бывают ли они каждый день или же включаются только в пакет туристических услуг. Короче говоря, мы обратили все в шутку, хотя и поинтересовались у Зозо, правда ли то, что Зоран рассказал нам о разрушительных последствиях прошлого землетрясения. Она отрицательно покачала головой.